4.3.8. Новое время с начала XVI в. до конца XIX вв. — развитие капитализма вширь

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

4.3.8. Новое время с начала XVI в. до конца XIX вв. — развитие капитализма вширь

С началом становления капитализма в Западной Европе человечество разделилось на два основных мира: мир капиталистический и мир некапиталистический, включающий в себя первобытные (в том числе варварские), древнеполитарные и парафеодальные общества. И наряду с развитием капитализма вглубь шло его развитие вширь — распространение его по всему земному шару и формирование всемирного капиталистического рынка.

Капиталистическая мировая система — первая из мировых систем, которая втянула в орбиту своего влияния все народы и страны. Происходило это постепенно. Сфера влияние западноевропейской мировой капиталистической системы шаг за шагом расширялась, охватывая как страны, уже входившие в центральное историческое пространство (внутреннюю периферию), так и социоисторические организмы, не входившие в него (внешнюю периферию). Но по мере втягивания в орбиту влияния западноевропейской капиталистической системы последние входили и в состав центрального исторического пространства. Вхождение в сферу влияния западноевропейской капиталистической системы социоисторических организмов, до этого находившихся за пределами центрального исторического пространства, означало одновременно и расширение этого пространства за счет внешней периферии.

Развивающийся в западноевропейской зоне центрального исторического пространства капитализм стал оказывать мощное влияние на развитие обществ всех остальных его зон, прежде всего североевропейской. В результате социоисторические организмы североевропейской зоны стали капиталистическими, были втянуты в западноевропейскую систему и тем самым в западноевропейскую зону. Североевропейская зона исчезла.

Что же касается центрально-европейской зоны, то к концу XVIII в. все составлявшие ее социоисторические организмы перестали существовать. Чехия была поглощена державой Габсбургов. Возникшая в результате объединения Польши и Литвы Речь Посполитая была разделена между Австрией, Пруссией и Россией. Но своеобразие социально-экономического строя этих территорий — принадлежность к парафеодализму — продолжала сохраняться. В результате своеобразный характер приобрело и развитие там капиталистических отношений.

Крупнейший русский историк С.М. Соловьев выделял в истории Руси-России несколько основных этапов. На первом этапе между членами княжеской семьи господствовали «родовые отношения», для следующего этапа характерен «переход родовых отношений между князьями в государственные».37 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга 1 (тома 1-2). М., 1962. С. 58.Завершение этого этапа С.М. Соловьев связывал с царствованием Ивана IV.

Эти положения С.М. Соловьева нередко истолковываются неверно. Ему приписывается взгляд согласно которому в Древней Руси господствовал родовой строй и не было государства.38 См.. например, Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993. С. 403-404 и др.В результате его упрекают в том, что его схема противоречит исторической действительности. «В рассматриваемый Соловьевым период, — писал, например, известный специалист по русской историографии Николай Леонидович Рубинштейн (1897—1963), — родовые отношения уже сменились территориально-племенной организацией, русские земли переходили к системе государственных отношений феодального общества. Схема заслоняла от него эти явления».39 Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941. С. 332.В действительности С.М. Соловьев говорил о господстве родовых отношений не в древнерусском общества, а между членами княжеской семьи, что далеко не одно и то же. И он отнюдь не считал, что государство в России утвердилось лишь с Иваном IV.

С.М. Соловьев, выделяя названные выше этапы, имел в виду совсем другое, для адекватного выражения чего в исторической науке не только того, но и нашего времени нет понятий. Говоря о «родовых отношениях» в княжеской семье, он фактически имел в виду те социально-экономические отношения, которые были выше названы нобиларными. Говоря о переходе от них к государственным связям, он фактически имел в виду становление в России политарных отношений, которые действительно окончательно утвердились лишь в правление Ивана IV. И опричный террор был вовсе не результатом плохого характера или психического заболевания этого монарха. Как уже неоднократного указывалось, становление политаризма в любом его варианте с неизбежностью предполагает массовый террор и создание атмосферы всеобщего страха.

В истории Руси-России произошла смена одной классовой параформации другой. Для первой из их был характерен симбиоз нобиларного и магнарного укладов. Она была нобиломагнарной. Переход ко второй был связан с возникновением системы политарных отношений, но особого рода, отличной от всех других видов политаризма, не исключая и абсолютистского политаризма, который в это же время формировался в странах Западной Европы. Так как становления этого вида политаризма было неразрывно связано с утверждением в России самодержавия, то его можно назвать самодержавным политаризмом, или, короче, державополитаризмом.

Эта державополитарная система была подразделена на собственно политарную и политопоместную (политокрепостическую) системы социально-экономических отношений. Поэтому эту, вторую параформацию можно назвать державополитопоместной. Российские поместья в ряде отношений были близки к западноевропейским манорам, что позволяла историком считать Россию феодальной. Победа политаризма в России обеспечила ее единство и избавило ее от той участи, которая постигла все социоисторические организмы Центральной Европы.

Из всех социоисторических организмов, образовывавших в начале второго тысячелетия центрально-восточноевропейскую зону центрального исторического пространства, лишь Россия, ставшая впоследствии особой зоной этого пространства, не только сохранила самостоятельность, но и расширила свою территорию на западе, юге и на востоке (где ее границы дошли до Тихого океана, а затем под ее властью оказалась и часть Америки). В результате российская зона центрального исторического пространства из восточноевропейской превратилась в евразийскую.

Вследствие реформ Петра Великого Россия приобщилась к многим достижениям Западной Европы: получили распространение мануфактуры, стала вначале усваиваться, а затем и развиваться наука и философия и т.п. В течение XVIII в. Россия превратилась в одну из великих европейских держав. С конца этого столетия в стране в результате влияния Запада начал формироваться капитализм. Следствием была неудавшаяся попытка совершить буржуазную революцию (1825 г.).

Османская империя, охватывавшая почти всю исламскую и значительную часть центрально-европейской зон центрального исторического пространства, была типичной древнеполитарной державой. Пережив в начале XVI в. пик подъема, она уже с конца его вступила в полосу упадка. Османская империя стала терпеть поражение за поражением, терять одну территорию за другой, все в большей степени распадаться на фактически независимые социоры и впадать в зависимость от других держав, прежде всего западных. Капитализм, начавший, хотя и довольно поздно, проникать в Османскую империю, только способствовал ее разрушению.

Развитие капитализма в Западной Европе сказалось не только на остальных зонах центрального исторического пространства, но и на всех исторических гнездах и исторических аренах, а также на областях, где продолжало сохраняться первобытное и предклассовое общество.

На грани XV и XVI веков началась эпоха Великих географических открытий. Первыми из них было открытие Христофором Колумбом Америки (1492) и Васко да Гамой морского пути в Индию (1497 — 1498). В 1519 — 1521 гг. Фернаном Магелланом было совершено первое кругосветное путешествие.

Европейцы не просто открывали все новые и новые страны. Они превращали их в свои колонии или создавали там свои колонии или, наконец, ставили их в иные формы зависимости. Возникли Испанская, Португальская, Голландская, Британская, Французская и, позднее всех, лишь в XIX в. Германская колониальные империи. Особое место занимала Российская империя, которая не может быть названа колониальной в точном смысле этого слова. В целом, к концу XIX в. весь внеевропейский мир был разделен между империалистическими державами.

В результате к этому времени все общества мира были втянуты в центральное историческое пространство, которое тем самым превратилось во всемирное историческое пространство (миропространство). Все ранее существовавшие в мире исторические арены были либо разрушены, либо превратились в зоны всемирного исторического пространства. В результате исчезла внешняя историческая периферия, но отнюдь не внутренняя.

Ко времени открытия Америки в ней продолжали существовать две исторические арены — андская, находившаяся под властью инков, и мезоамериканская, в которой главенствующая роль принадлежала ацтекам. Индейцы, жившие за пределами этих арен, а также алеуты и эскимосы продолжали находиться на стадиях первобытного или предклассового общества.

Испанские конкистадоры уничтожили империи инков и ацтеков, а также все прочие классовые общества Нового Света. Под их властью оказалась вся Южная Америка, исключая Бразилию, ставшей владением Португалии, вся Центральная и часть Северной Америки. Колонизации привела к возникновению на этих территориях особой параформации, близкой к тем, что утвердились в конце I тысячелетия в Центральной и Восточной Европе. В результате освободительного движения в начале XIX в. почти все испанские колонии добились независимости В конечном счете, во всех этих странах стал развиваться капитализм. Возникла периферийная латиноамериканская зона всемирного исторического пространства.

Часть атлантического побережья Северной Америки начала заселяться в основном выходцами из Англии. Коренное население — индейцы — вытеснялось или уничтожалось. Возникли переселенческие колонии, в части которых стали утверждаться капиталистические отношения. Интересы колоний и метрополии — Великобритании стали расходиться. Возник конфликт, переросший в первую национально-освободительную революцию. В результате в конце XVIII в. возникло независимое государство — Соединенные Штаты Америки. И хотя в южных штатах США на время утвердилась особая параформация — неосерварная, или плантаторская, в целом страна стала капиталистической и вошла в состав западноевропейской центральной зоны всемирного исторического пространства, которая стала с тех пор просто западной. В эту же зону вошла и Канада.

Когда европейцы достигли Австралии, ее обитатели находились на стадии первобытного общества. На континент хлынул поток переселенцев из Англии, которые принесли с собой капиталистические порядки. Аборигены были истреблены или вытеснены в самые пустынные части материка. Австралия, став капиталистическим социоисторическим организмом, вошла в западную зону всемирного исторического пространства. Сходным путем пошло развитие Новой Зеландии, коренное население которого — полинезийцы-маори, находилось на стадии предклассового общества. И она пополнила западную зону.

Население Африки южнее Сахары, исключая лишь Эфиопию, к моменту появления европейцев находилось на стадии собственно первобытного и предклассового общества. На юге Африки возникли европейские переселенческие колонии, но особого рода. Капиталистические отношений стали проникать и в Тропическую Африки, которая к концу XIX в. была разделена между европейскими державами. В конечном счете там уже во второй половине XX века, после обретения независимости возникла африканская периферийная зона всемирного исторического пространства.

Как уже отчасти было сказано, на Востоке, под которым я понимаю Северную Африку и Азию (исключая Сибирь и российский Дальний Восток), в течение всего средневековья шло монотонное повторение одних и тех же циклов развития. Расцветали и приходили в упадок старые и новые исторические гнезда, возникали крупные социоисторические организмы, затем они распадались на множество мелких, которые вновь объединялись в одно единое целое, образовывались и рушились державы. В моменты ослабления тех или иных обществ они становились жертвами своих как цивилизованных, так и нецивилизованных соседей.

Тоже самое продолжалось и в новое время. Так, например, возникшая в середине XIV в. в Китае после свержения монгольской династии Юань империя Мин на рубеже XVI—XVII вв. оказалась в состоянии жесточайшего кризиса. В результате мощной крестьянской войны в 1644 г. династия Мин пала. Внутренними неурядицами воспользовались манчжуры. Китай был завоеван ими, и к власти пришла манчжурская династия Цин. После недолгого периода успешной внешней экспансии Цинская империя с конца XVIII в. начала клониться к упадку, что в огромной степени способствовало успехам европейских колонизаторов.

В результате европейской экспансии одни страны Востока стали колониями европейских держав (Индия, Бирма, Индокитай, Индонезия и др.), другие, формально сохранив самостоятельность, оказались в зависимости от Запада (Китай, Иран, Турция и др.).

Когда европейцы столкнулись со странами Востока, им бросилось в глаза как огромное сходство между всеми ними, так и качественное отличие всех их от стран Запада. Запад и Восток стали рассматриваться как два совершенно различных мира. Это нашло свое предельно четкое выражение в знаменитых стихах Р. Киплинга:

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.40 Киплинг Р. (в пер. Е. Полонской). Баллада о Востоке и Западе // Рассказы. Стихотворения. М., 1989. С. 275.

В настоящее время в нашей литературе, в частности и в исторической, усиленно разрабатывается и пропагандируется идея о двух совершенно самостоятельных и качественно отличных путях или линиях исторического развития — западной и восточной. Действительно, между западноевропейским и восточным обществами, какими они были, скажем, к середине XIX в., существует качественное, принципиальное различие.

Если сопоставить развитие Южной и Западной Европы в период с VIII в. до н.э. до начала XIX в. н.э., с развитием Востока в то же самое время, то сразу же бросится в глаза огромная разница. В Европе за это время античное рабовладельческое общество сменилось средневековым феодальным, а последнее — капиталистическим. На Востоке же не было ничего похожего: ни рабовладельческого общества, ни феодального, ни капиталистического.

Но разгадка довольно проста. Различие между Востоком, каким он был в XIX в., и Западом того же времени прежде всего заключается в том, что эти общества относятся к двум разным общественно-экономическим формациям: восточные социоисторические организмы — к самой первой классовой формации — древнеполитарной, западноевропейские — к самой последней классовой формации — капиталистической.

Поэтому говорить об особом восточном пути развития человеческого общества имеет нисколько не больше смысла, чем говорить, скажем, об австралийском пути развития. Ведь в развитии общества аборигенов Австралии мы не было даже политарной стадии, не говоря уж об античной, феодальной и капиталистической. Но это никого не смущает. Все понимают, что аборигены Австралии ко времени контакта их с европейцами (XVII—XVIII в.) просто продолжали оставаться на стадии доклассового общества. Но точно так же все общества Востока вплоть до середины XIX в. продолжали оставаться на стадии древнеполитарного общества.

Как уже указывалось, древнеполитарное общество само по себе взятое, не способно трансформироваться в общество более высокого типа. Поэтому развитие обществ Востока с неизбежностью должно было носить застойный характер. Этот вековой застой был прерван европейской колонизацией.

Колониализм имеет две стороны. Об одной у нас писали много: безжалостное ограбление и даже полное уничтожение целых народов. Все это бесспорно имело место. Европейцы действительно беспощадно грабили покоренные народы. И делали это не только в переносном смысле: облагали непомерными налогами, заставляли работать на себя, покупали за бесценок туземные продукты, продавали втридорога западные изделия и т.п. Грабили в буквальном значении этого слова.

Достаточно напомнить слова завоевателя Бенгала Роберта Клайва (1732— 1818) в палате общин английского парламента: «Богатый город был у моих ног, могущественное государство было в моей власти, мне одному были открыты подвалы сокровищницы, полной слитками золота и серебра, драгоценными камнями. Я взял всего 200 тыс. ф. ст. Джентльмены, — до сих пор я не перестаю удивляться собственной скромности».41 Цит.: Новая история колониальных и зависимых стран. Т. 1. М., 1940. С. 54.

Грабили все: генералы, офицеры, сержанты, рядовые. Как писал Р. Киплинг в стихотворении «Грабеж»:

Если в Бирму перебросят — веселись да в ус не дуй,

Там у идолов глаза из бирюзы.

Ну, а битый чернорожий сам проводит до статуй,

Так что помни мародерские азы!

Доведут тебя до точки — тут полезно врезать в почки,

Что не скажет — все вранье: добавь пинка

(Рожок: Слегка!)

Ежели блюдешь обычай — помни, быть тебе с добычей,

А в обычай лупцевать проводника.

(Хор.) Все в дрожь! Все в дрожь! Даешь!

Даешь! Гра-беж!

Гра-беж! Гра-беж!

Ох, грабеж!

Глядь, грабеж!

Невтерпеж прибарахлиться, невтерпеж!

Кто силен, а кто хитер,

Здесь любой — заправский вор!

Все на свете не сопрешь! Хорош! Грабеж!

Хапай загребущей лапой! Все — в дрожь! Даешь!

Грабеж! Грабеж! Грабеж!42 Киплинг Р. (в пер. Е. Витковского). Мародеры // Р. Киплинг. Стихотворения. Роман. Рассказы. М., 1958. С. 242.

Насилие и грабеж, конечно, вызывали ненависть к колонизаторам и стремление сбросить европейское иго. И это всегда находило понимание у передовых людей Европы. Достаточно вспомнить «Проклятие Минервы» (1811) Джорджа Ноэля Гордона Байрона (1788-1824) :

Взглянь на Восток, где Ганга смуглый род

Державу вашу грозно потрясет.

Мятеж поднимет там главу,

Мстя за людей поруганных судьбу,

И выйдет Инд из каменных брегов

От алой крови Англии сынов.

Так сгиньте ж! Вам была дана свобода,

А вы на рабство обрекли народы.43 Байрон Дж. Проклятие Минервы (фрагмент) // Новая история колониальных и зависимых стран. Т. 1. М., 1940. С. 283.

Не прошло и полвека, как гневное пророчество великого английского поэта сбылось — в 1857 г. в Индии вспыхнуло грандиозное народное восстание, получившее название синайского. Оно не покончило с британским владычеством в Индии, но существенно потрясло его основы.

Но у колониализма помимо обрисованной выше стороны существовала и другая. Она состояла в вырывании колонизируемых народов из векового застоя, в приобщении их к достижениям самых развитых к тому времени обществ. Англичане, например, не только грабили Индию. Они строили в ней фабрики и заводы, железные дороги, создавали телеграфную сеть, внедряли европейское образование и науку, готовили кадры местной интеллигенции, ученых, врачей, инженеров, современных администраторов и т.п. Но главное — в Индии началось формирование капиталистических отношений.

И поэтому в апологетическом «Бремени белого человека» того же самого Р. Киплинга есть определенное рациональное зерно. Как он писал:

Неси это гордое время —

Родных сыновей пошли

На службу тебе подвластным

Народам на край земли —

На каторгу ради угрюмых

Мятущихся дикарей,

Наполовину бесов,

Наполовину людей <...>

Неси это гордое Бремя

Не как надменный король —

К тяжелой черной работе,

Как раб, себя приневоль;

При жизни тебе не видеть

Порты, шоссе, мосты —

Так строй их, оставляя

Могилы таких, как ты!44 Киплинг Р. (в пер. А. Сергеева). Бремя белого человека. // Стихотворения. М., 1990. С. 193-196.

В результате развития капитализма, возникшего первоначально лишь в Западной Европе, вширь капиталистические отношения стали распространяться по всему миру. Весь мир стал превращаться в капиталистический. Для всех социоисторических организмов, отставших в своем развитии, независимо от того, на какой стадии эволюции они задержались: первобытной, древнеполитарной или парафеодальной, стал возможным только один путь — к капитализму.

Они не просто получили возможность миновать, как любили у нас говорить, все стадии, которые лежали между той, на которой находились, и капиталистической. Для них, и в этом вся суть дела, стало невозможным не миновать эти ступени. Таким образом, когда человечество в лице группы передовых социоисторических организмов достигло капитализма, то все остальные стадии стали пройденными не только для этих, но и для всех прочих обществ.

Уже довольно давно модным стало критиковать европоцентризм. В этой критике есть моменты, заслуживающие внимание. Но в целом европоцентристский подход ко всемирной истории последних трех тысячелетий существования человечества совершенно оправдан. Если в III—II тысячелетиях до н.э. центр мирового исторического развития находился на Ближнем Востоке, где образовалась первая в истории человечества мировая система — политарная, то начиная с VIII в. до н.э. магистральная линия развития человечества идет через Европу. Именно там все это время находился и перемещался центр мирового исторического развития, там последовательно сменились остальные три мировые системы — античная, феодальная и капиталистическая

То, что смена античной системы феодальной, а феодальной — капиталистической имела место только в Европе, и легло в основу взгляда на эту линию развития как на одну из множества региональных, как на чисто западную, чисто европейскую. В действительности мы имеем здесь дело с линией всемирного развития. Неоспоримо мировое значение образовавшейся в Западной Европе буржуазной системы, которая к началу XX в. не только втянула в сферу своего влияния весь мир, но и своим воздействием вызвала появление в большом числе отставших в своем развитии стран капиталистических социально-экономических отношений.

Сложнее обстоит дело с ближневосточной политарной, средиземноморской античной и западноевропейской феодальной системами. Ни одна из них не охватывала своим влиянием весь мир. И степень их воздействия на отстававшие в своем развитии социально-исторические организмы была значительно меньшей. Однако без ближневосточной политарной системы социоисторических организмов не было бы античной, без античной не было бы феодальной, без феодальной не возникла бы капиталистическая. Только последовательное развитие и смена этих систем смогли подготовить появление в Западной Европе капитализма и тем сделать не только возможным, но и неизбежным переход всех отставших народов к капитализму. Тем самым, в конечном счете их существование и развитие сказалось на судьбе всего человечества.

Таким образом, историю человечества ни в коем случае нельзя рассматривать как простую сумму историй социоисторических организмов, а общественно-экономические формации — как одинаковые стадии эволюции социально-исторических организмов, обязательные для каждого из них.

История человечества есть единое целое, а общественно-экономические формации прежде всего являются стадиями развития этого единого целого, а не отдельных социально-исторических организмов. Формации могут быть стадиями в развитии отдельных социоисторических организмов, а могут не быть ими. Но последнее ни в малейшей степени не мешает им быть стадиями эволюции человечества.

Начиная с перехода к классовому обществу, общественно-экономические формации как стадии всемирного развития существовали в качестве мировых систем социально-исторических организмов того или иного типа, систем, являющихся центрами всемирно-исторического развития. Соответственно и смена общественно-экономических формаций как стадий мирового развития происходила в форме смены мировых систем, которая могла сопровождаться, а могла и не сопровождаться территориальным перемещением центра мирового исторического развития. Смена мировых систем влечет за собой смену эпох всемирной истории.

Таким образом, глобально-формационное понимание истории дает возможность ответить на вопрос, который оказался неразрешимым для любой версии линейно-стадиального подхода к истории, включая линейно-формационную, — о признаке, по которому можно судить, на какой именно стадии исторического развития находится в то или иное время человеческое общество в целом. В применении к истории после возникновения классового общества, стадия, на которой находится человеческое общество в целом в данное время, определяется типом супериорных социоисторических организмов, образующих мировую систему, или, иными словами, систему социоисторических организмов, являющуюся в данный момент центром всемирно-исторического развития.

Каждая такая мировая система оказывала влияние на периферию. Результатом супериндукции могла быть супериоризация. Инфериорные социоисторические организмы по мере превращения их в супериорные входили в состав мировой системы. Однако во все предшествующие капитализму эпохи мировые системы, как бы они не расширялись, всегда оставались территориально ограниченными. Наряду с супериорным центром всегда продолжала существовать инфериорная периферия.

Возникшая в Западной Европе система капиталистических социоисторических организмов была мировой не только в том смысле, что являлась центром всемирно-исторического развития, но в том, что она втянула в сферу своего влияния весь мир. И это влияние выразилось в том, что весь мир стал превращаться в капиталистический. Из этого логически следовало, что все инфериорные социоисторические организмы должны были в конечном счете превратиться в капиталистические и войти в состав мировой капиталистической системы. Результатом супериоризации всех ранее инфериорных социоисторических организмов должно было быть исчезновение периферии, а тем самым и центра всемирно-исторического развития.

Именно так рассуждали сторонники концепций вестернизации и модернизации. Вестернизацию и модернизацию они понимали как супериоризацию. С точно такой же точкой зрения выступил Ф. Фукуяма в уже упоминавшихся статье «Конец истории?» (1989) и книге «Конец истории и последний человек» (1992). Как утверждал он, в недалеком будущем во всем мира воцарятся точно такие же порядки, которые существуют в западном мире.

Но реальная история оказалась гораздо сложнее и поломала всю эту логику. Как уже было показано, все концепции модернизации потерпели крах (2.8.7). В противовес им возникли концепции зависимого развития. Как уже указывалось (2.9), суть их состояла в подразделении мира капитализма на две качественно отличные части: центр и периферию. В определенной степени деление современного мира на эти две части было подмечено еще в теориях империализма. Но как уже было показано выше (2.9), оно было в них не явным, эксплицитным, а лишь имплицитным. Термины центра и периферии в них отсутствовали. Но главное заключается в том, что данное деление понималось не столько как деление внутри мира капитализма, сколько как подразделение стран мира на такие, где капитализм уже окончательно утвердился, и такие, где капитализм еще только формируется, которые еще окончательно не стали капиталистическими. Такое понимание имело под собой основу. В конце XIX в. и начале XX в. в большинстве стран периферии капитализм действительно только формировался, а в некоторых даже лишь начинал зарождаться.

Положение изменилось к середине XX в., когда стали возникать концепции зависимости. К тому времени стало ясно, что, по крайней мере, в части периферийных стран капитализм давно уже сформировался. Это особенно наглядно можно видеть на примере обществ Латинской Америки, в которых становление капитализма началось еще в начале XIX в. Поэтому совершенно понятно, почему именно Латинская Америка стала родиной концепций зависимого развития.

Основатель концепции зависимости Р. Пребиш не только ввел понятия центра и периферия, но и подчеркнул, что на центр и периферию подразделяется не мир.вообще, а мир капитализма, что капиталистическим является не один лишь центр, что капиталистической является и периферия. Им было показано, что между капиталистическим центром и капиталистической периферий существуют определенные отношения, а именно отношения зависимости, выражающиеся прежде всего в эксплуатации центром периферии. Центр в разных формах эксплуатирует периферию. Периферия зависит от центра, ее капиталистическое развитие носит зависимый характер. Будучи зависимым, капитализм периферии существенно отличается от того, который существует в центре.

Созданная Р. Пребишем теория зависимого развития и периферийного капитализма получила развитие в трудах многих исследователей (Т. Дус-Сантус, Ф. Кардозу, А. Агиляр и др.). Сторонники теории зависимого развития убедительно показали, что периферийный капитализм не представляет собой ни формы и ни начальной стадии классического капитализма. Он не предшествует классическому капитализму и не подготовляет его приход. Это тупиковая форма, не способная превратиться в классический капитализм. Как уже говорилось, некоторые из названных исследований (Р. Пребиш, Т. Дус-Сантус) вплотную подошли к выводу, что в данном случае перед нами особый способ производства, отличный от классического западноевропейского капитализма. И я полагаю, что они совершенно правы.

Таким образом, существует, по крайней мере, два разных капиталистических способа производства. В дальнейшем изложении я буду называть классический капиталистический способ производства ортокапитализмом (от греч. ортос — прямой, правильный, истинный), а периферийный капиталистический способ производства — паракапитализмом (от греч. пара — около, возле). Соответственно существует и два различных типа капиталистических социально-исторических организмов. Общества, в которых господствует ортокапиталистический способ производства относятся к ортокапиталистической общественно-экономической формации, общества, основанные на паракапиталистическом способе производства, — к паракапиталистической общественно-экономической параформации. Только ортокапиталистические социоисторические организмы могут быть названы супериорными. Паракапиталистические явно относятся к числу инфериорных.

Ортокапиталистические и паракапиталистические социоисторические организмы вместе взятые образовывали одну единую систему, которая в литературе чаще всего называется мировой капиталистической системой. Такое название вряд ли можно принять. Во всем предшествующем изложении под мировой системой понималась совокупность супериорных социоисторических организмов, представлявшая собой центр всемирно-исторического развития. Именно исходя из этого я назвал возникшую в Западной Европе систему капиталистических обществ мировой системой, так же как ранее были названы мировыми ближневосточная политарная, средиземноморская серварная и западноевропейская феодально-бюргерская системы.

Система, состоящая из ортокапиталистических и паракапиталистических социоисторических организмов под данное определение никак не подходит. Это первая из причин, которая не позволяет назвать эту систему мировой. Вторая же состоит в том, что и после появления паракапиталистической периферии ортокапиталистические социоисторические организмы по-прежнему составляли одну единую систему, которая продолжала оставаться центром всемирно-исторического развития. Эта система была мировой в принятом в работе смысле слова.

Данная совокупность ортокапиталистических организмов была и системой и одновременно входила в качестве центра, ядра в более широкую систему, включавшую в себя, кроме ортокапиталистических, также и паракапиталистические социоры. Капиталистическая периферия особой системой не была, она являлась только частью системы, включавшей в себя и капиталистический центр. И если продолжать называть мировой системой капиталистический центр, то для обозначения этой более широкой системы необходимо особое название. Я буду называть ее международной (интернациональной) капиталистической системой.

Таким образом, вопреки широко распространенному представлению, нашедшему свое яркое выражение в концепциях вестернизации и модернизации, результатом воздействия мировой капиталистической (ортокапиталистической) системы на страны, в которых господствовали докапиталистические отношения, т.е. супериндукции, в большинстве случаев была не супериоризация, т.е. не превращение последних в ортокапиталистические общества, а латерализация, их трансформация в паракапиталистические социоисторические организмы.

Необходимым условием превращение некапиталистических обществ в паракапиталистические была их зависимость от центра. Паракапиталистическими стали все страны, которые к моменту появления в них капиталистических отношений были колониями, полуколониями или зависимыми обществами. Паракапитализм в них возникал не просто под влиянием ортокапиталистических стран. Он в них чаще всего насаждался, внедрялся метрополиями или странами, от которых они находились в зависимости. По такому шло развитие социально-исторических организмов Латинской Америки, почти всей Африки и значительной части Азии.

Но кроме зависимой некапиталистической периферии существовала и независимая. Капитализм в таких странах возникал в результате не внедрения его ортокапиталистическими странами-гегемонами, а лишь влияния ортокапиталистического мира. Если страна, бывшая к началу капиталистического развития вполне экономически и политически самостоятельной, в процессе самого этого развития становилась зависимой от ортокапиталистических стран, то в ней тоже с неизбежностью возникал паракапитализм. Такова, в частности, была участь царской России.

Во многих социоисторических организмах паракапиталистическая общественно-экономическая формация пришла на смену давно уже превратившейся из магистральной в экстрамагистральную древнеполитарной общественно-экономической формации. Как мы уже знаем, кроме древнеполитарных к моменту возникновения капитализма существовали социоисторические организмы, относившиеся к нескольким латеральным докапиталистическим классовым параформациям, который были объединены под названием парафеодальных. И в большинстве этих стран, включая Россию, произошла смена одной из латеральных докапиталистических классовых параформаций другой латеральной параформацией, но уже паракапиталистической. Таким образом, все данные страны с переходом к классовому обществу всегда развивались только по боковому пути, без выхода на магистральную дорогу истории. Там происходили смена только общественно-экономических параформаций, но не формаций.

Но процесс всемирно-исторического развития, каким он стал после появления мировой капиталистической системы, не сводился лишь к превращению докапиталистической периферии в паракапиталистическую. Происходило и определенное расширение центра. Шло оно в основном за счет пересаживания, или отпочкование капитализма. Этот способ увеличения состава мировой капиталистической системы состоял, как мы уже видели, в том, что более или менее значительное число людей из западноевропейских стран переселялись на вновь открытые территории и создавали там новые социоисторические организмы (США, Канада, Австралия, Новая Зеландия). Возникнув как ортокапиталистические, эти социоры входили в состав той мировой системы, которая первоначально охватывала лишь Западную Европу и которая после такого расширения переставала быть только западноевропейской. Как уже указывалось, ее принято теперь именовать просто западной.

Наряду с почкованием центр мог расширяться и путем супериоризации, т.е. трансформации в результате влияния мировой капиталистической системы, некапиталистических социоисторических организмов в ортокапиталистические. Так произошло со странами Северной Европы, относившимися к латеральной медиополитомагнарной параформации. Там на смену этой параформации пришла ортокапиталистическая формация и они тем самым вышли на магистраль исторического развития.

За пределами Европы супериоризация имела места только в Японии, которая до этого относилась к древнеполитарной общественно-экономической формации. Эта страна в течение нескольких веков была во многом изолированна от прочего мира. До второй половины XIX в. она даже не входила в центральное историческое пространство, принадлежала к внешней периферии. Вплоть до зарождения в ней капиталистических отношений Япония была страной полностью самостоятельной и экономически и политически. И когда после «обновления Мэйдзи» (1867 —1868) началось быстрое развитие капитализма и интенсивное усвоения достижений Запада, она так и не стала зависимой от центра. В результате в ней утвердился не паракапитализм, а ортокапитализм, правда, обладавший рядом специфических особенностей.

Процесс развития капитализма вширь, начавшиеся еще в XVI в., к концу XIX в. привел к существенному изменению всего мира. К этому времени в основном сформировалась международная капиталистическая система. Практически она охватывала весь мир, т.е. была всемирной. Она совпадала с возникшим к тому временен всемирным историческим пространством. Эта система состояла из двух основных частей: центра и периферии. Центр — ортокапиталистические страны, образующие мировую систему и одновременно центральную зону всемирного исторического пространства, которая первоначально была западноевропейской, а затем — просто западной. Периферия — все паракапиталистические страны вместе взятые. В отличие от ортокапиталистических стран они образовывали не одну, а несколько зон всемирного исторического пространства. И каждой из таких зон присущ свой особый вариант паракапитализма.

Как мы уже знаем, деление человеческого общества в целом на центр и периферию возникло еще в эпоху Древнего Восток и с тех пор не исчезало. Первоначально вся периферия была внешней. С возникновением центрального исторического пространства она распалась на внутреннюю, входившую вместе с центром в это пространство, и внешнюю, находившуюся за ее пределами. С превращением центрального исторического пространства в всемирное историческое пространство внешняя периферия исчезла, осталась только внутренняя.

Ни в одну из прошлых эпох ни вся внешняя, ни вся внутренняя периферия никогда не находились в зависимости от центра. Наряду с зависимой периферией всегда была и независимая. К началу XX в. периферия, которая вся стала к этому времени внутренней, оказалась в зависимости от центра. Понятие периферии стало совпадать с понятием зависимой периферии.

Если воспользоваться понятием исторического мира, то к началу XX в. человеческое общество в целом стало в основном состоять из двух таких миров: ортокапиталистического, супериорного и паракапиталистического, который был инфериорным, латеральный, паракапиталистический мир подразделялся на несколько субмиров, которые в основном совпадали с соответствующими зонами всемирного исторического пространства. Все прочие деления потеряли свое значение.

Хотя первобытные, включая варварские, общества все еще продолжали кое-где существовать, они повсюду потеряли свою самостоятельность. Все территории, на которых они еще сохранялись, вошли в состав тех или иных геосоциальных организмов. Вся населенная людьми территория земли оказалась разделенной на геосоциальные организмы. Варвары, оказавшись в подчинении у классовых обществ, перестали играть какую-либо роль в истории. А древнеполитарные и парафеодальные общества либо превращались, либо во многом уже превратились в паракапиталистические.