3.14.5. Экологический детерминизм (Дж. Кларк, Дж. Стюард, М. Харрис, Э. Ле Руа Ладюри, Э.С. Кульпин и др.)

3.14.5. Экологический детерминизм (Дж. Кларк, Дж. Стюард, М. Харрис, Э. Ле Руа Ладюри, Э.С. Кульпин и др.)

Л. Уайт, выдвигая на первый план технику, рассматривал ее, как и всю культуру в целом, в качестве средства, при помощи которого общество приспосабливается к окружающей его природной среде. Но понятие среды не играло в его концепции сколько-нибудь существенной роли.

Зато в построениях других исследователей, большей частью тоже из числа этнологов, оно выступило на первый план. Развиваемые ими концепции, будучи генетически связанными с географическим детерминизмом, в то же время в целом ряде аспектов отличались от него. Своеобразным связующим звеном между географическим детерминизмом и этим новым направлением были труды Ф. Ратцеля, прежде всего его работа «Земля и жизнь» (русск. переводы: Т. 1. СПб., 1905; Т. 2. 1909 и др.).

Разрабатывая понятие внешней среды, все эти ученые исходили из данных экологии, которая, возникнув в качестве науки чисто биологической, в дальнейшем стала включать в себя и такие разделы, как социальная экология. Важнейшим понятием этой науки является категория экологической системы (экосистемы), под которой понимается единый комплекс, состоящий из множества как живых, биотических (организмы и их сообщества), так и косных, абиотических экологических компонентов. Все эти компоненты связаны между собой многообразными связями, включая причинно-следственные, обмен веществ и распределение потока энергии. Экосистемы образуют иерархию, низшими звеньями которой являются биогеоценозы, а высшим — биосфера Земли.

Исследуя конкретную экосистему, экологи выделяют те или иные живые организмы и их сообщества в качестве центрального объекта, и тогда вся остальная совокупность экологических компонентов (включая все другие организмы и сообщества) выступает по отношению к ним как среда их обитания. Таким образом, среда включает в себя все абиотические экологические компоненты и те из биотических, которые в данном случае не выступают в качестве центрального объекта.

Все эти понятия экологии были заимствованы частью обществоведов и положены в основу их представлений о развитии общества. В созданных ими концепциях каждый социоисторический организм выступал в качестве компонента той или иной экосистемы, а совокупность всех остальных ее элементов представала как среда его обитания. Если не все, то по крайней мере многие из этих ученых в понятие среды данного социора включали и все остальные социоисторические организмы, принадлежавшие, по их мнению, к данной экосистеме.

Чтобы существовать, социоисторический организм должен приспособиться к среде, сбалансировать свои отношения со всеми остальными ее компонентами, прежде всего с теми, которые имеют жизненно важное для него и его членов значение. Если равновесие со средой по тем или иным причинам нарушается, то возникает кризис, который ставит под угрозу существование как социора, так и его членов. Чтобы продолжать нормальное существование, члены социоисторического организма должны принять меры к разрешению кризиса, восстановить, причем теперь на новой основе, его баланс со средой. Средство восстановления нарушенного равновесия — изменение культуры, прежде всего техники и технологии, а также и форм хозяйства. Как мы уже видели, в довольно абстрактной форме подобного рода идеи излагались в работах К. Каутского и Н.И. Бухарина (3.13.3).

Подобного рода концепций существует множество. В одних главный упор делается на среду. Основная их идея заключается в том, что в основе изменения общества лежат изменения окружающей среды, прежде всего природной. Такие концепции характеризуются обычно как экологический детерминизм, средовой детерминизм. Другое название — environmentalism (от англ. environment— среда), что по-русски чаще всего передается как энвайронментализм, хотя правильно было бы — инвайронмептализм.

В других концепциях природная среда и технология (или природная среда и хозяйство) в целом выступают как во многом равноправные факторы, взаимодействие которых и обеспечивает развитие общества. Еще в ряде концепций в качестве решающей силы выступает технология или даже хозяйство либо экономика в целом. Но всегда при этом и технология, и хозяйство или экономика в целом рассматриваются как способы приспособления к среде.

Иногда в некоторых концепциях ко всем названным выше факторам добавляется и демографический, и ему тогда нередко отводится ведущая роль. Рост населения требует увеличения количества энергии и ресурсов, поступающих в общество из внешней среды, ведет к нарушению равновесия между ним и средой. Чтобы обеспечить такой приток и восстановить равновесие, необходимо развитие техники, изменение системы хозяйства, а нередко и всей социальной организации. В результате рост населения дает толчок к развитию общества. Пример такого подхода был уже приведен в разделе о демографическом детерминизме — это концепция «экологический экспансии» О. Дугласа.

Английский археолог Джон Грэм Дуглас Кларк (1907 — 1995) в книге «Доисторическая Европа: Экономический очерк» (1952; русск. перевод: М., 1953) придерживался взгляда, что «экономика всякого общества в любое время неизбежно является продуктом какого-то установившегося соотношения между состоянием культуры и окружающей природой».240 Кларк Дж. Г Д. Доисторическая Европа. Экономический очерк. М., 1953. С. 19.Это равновесие может быть нарушено в результате изменения природных условий, роста населения или культурных перемен. Чтобы его восстановить, необходимы изменения в экономике. Именно так он объясняет переход населения Европы от «доистории» к «истории».

Провести грань между всеми этими концепциями трудно: они незаметно переходят друг в друга. Поэтому нередко все концепции, в которых в качестве если не единственного, то важного фактора развития общества выступает среда, характеризуют как экологический детерминизм.

Примером не столько средового, сколько техно-средового детерминизма может послужить концепция уже упоминавшегося выше американского этнолога Дж. Стьюарда, изложенная в его книге «Теория культурных изменений. Методология многолинейной эволюции» (1955). Сам автор отмежевывается и от географического, и от средового (инвайронментального) детерминизма, предпочитая называть свое учение культурной экологией. Другой американский этнолог Марвин Харрис в книге «Подъем антропологической теории. История теорий культуры» (1968) называет свою концепцию техно-экономо-экологическим или демо-техно-экономо-экологическим детерминизмом.

Идея хозяйственно-экологического детерминизма была заимствована у зарубежных ученых и некоторыми отечественными этнографами. Пример — книга Софьи Александровны Маретиной «Эволюция общественного строя у горных народов Северо-Восточной Индии» (М., 1980). «В Северо-Восточной Индии, — говорится в ней, — хозяйство горных народов как сфера их общественной организации составляет одно из звеньев цепи «среда — хозяйство — социальная структура». Хозяйство в значительной степени определяется возможностями среды и в свою очередь оказывает активное воздействие на последнюю. Нарушение привычного баланса между ними незамедлительно сказывается на всей общественной структуре, которая именно от этой хозяйственной базы получает основной импульс для трансформации».241 Маретина С. А. Эволюция общественного строя у горных народов Северо-Восточной Индии. М., 1980. С. 41.

Поборниками всех вариантов экологического и техно-экологического детерминизма были чаще всего этнологи, которые имели дело с небольшими по размеру демосоциальными организмами. Поэтому все подобного рода подходы развивались в рамках т.н. экологической (инвайронментальной) антропологии, или этнической экологии.

Но и историки не остались в стороне. Подход очень близкий к экологическому развивается в работах французского историка Эмманюэля Ле Руа Ладюри «Крестьяне Лангедока» (1966) и «История климата с 1000 года» (1967; русск. перевод: Л., 1971). Попытку использовать своеобразный вариант хозяйственно-экологического детерминизма для объяснения истории геосоциальных организмов мы находим в работах российских востоковедов Э. С. Кульпина «Человек и природа в Китае» (М., 1990), «Социоестественная история: Предмет, метод, концепция» (М., 1992), «Путь России» (М., 1995), «Бифуркация Запад-Восток» (М., 1996) и Дмитрия Борисовича Прусакова «Природа и человек в Древнем Египте» (М., 1999) и др.