3.7.7. Проблема свободы и необходимости в философии истории Г. Гегеля

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3.7.7. Проблема свободы и необходимости в философии истории Г. Гегеля

В основе философии истории Г. Гегеля — представление об объективной силе, определяющей ход истории. Эту силу он называл мировым духом. Идея неизбежности преобразований, которые происходили на глазах Гегеля, получила четкое выражение в его «Феноменологии духа», увидевшей свет в 1807 г. «Впрочем, не трудно видеть, — писал он, — что наше время есть время рождения и перехода к новому периоду. Дух порвал с прежним миром своего наличного бытия и своего представления, он готов погрузить его в прошлое и трудится над своим преобразованием. Правда, он никогда не пребывает в покое, а вовлечен в непрерывное движение вперед. Но как у младенца при рождении после длительного спокойного питания первый глоток воздуха обрывает прежнюю постепенность лишь количественного роста, — совершается качественный скачек, — и ребенок появился на свет, так образующийся дух медленно и спокойно созревает для новой формы, разрушает одну частицу здания своего прежнего мира за другой; о неустойчивости последнего свидетельствуют лишь отдельные симптомы. Легкомыслие, как и скука, распространяющиеся в существующем, неопределенное предчувствие чего-то неведомого — все это предвестники того, что приближается нечто иное. Это постепенное измельчание, не изменившие облика целого, прерывается восходом, который сразу, словно вспышка молнии, озаряет картину нового мира».42 Гегель. Система наук. Часть первая. Феноменология духа // Соч. Т. 3. М., 1959. С. 6.

И возвращение Бурбонов в 1815 г. во Францию ни в малейшей степени не поколебало убеждения Г. Гегеля в неотвратимости изменений. Оно с особой силой звучит в одном его письме, относящемся к 1816 г. «Я считаю, — писал он, — что мировой дух скомандовал времени вперед. Этой команде противятся, но целое движется, неодолимо и неприметно для глаз, как бронированная и сомкнутая фаланга, как движется солнце, все преодолевая и сметая на своем пути. Бесчисленные легко вооруженные отряды бьются где-то на флангах, выступая за и против, большая часть их вообще не подозревает, в чем дело, и только получает удары по голове как бы незримой дланью. И ничто не поможет им: ни пускание пыли в глаза, ни хитроумные выходки и выкрутасы. Можно достать до ремней на башмаках этого колосса, немного замарать их дегтем или грязью, но не развязать их, тем более стащить с него сандалии бога с подвижными, согласно Фоссу (см. «Мифологические письма» и др.), подошвами, или семимильные сапоги, которые тот наденет».43 Гегель Г.В.Ф. Письмо Нитхаммеру. Нюрнберг, 12 июля 1816 г. // Работы разных лет. Т. 2. М., 1971. С. 357-358. Упомянутый в письме Иоганн Генрих Фосс (1751-1826) — немецкий поэт, переводчик античных авторов, профессор Йенского, затем Гейдельберского университетов.

Мировой дух, по Гегелю, в каждый данный момент является объективной основой общества. Он определяет общественные взгляды людей (общественное мнение французских материалистов), их общезначимые действия, а тем самым и общественное устройство (общественную среду французских материалистов).

Эта объективная основа общества не является неизменной. Она развивается, причем независимо от воли и сознания людей. Это развитие носит поступательный характер. Происходит переход объективной основы с одной ступени исторического развития на другую, а тем самым и всего общества в целом. Мировой дух есть не только объективная основа общества, но и движущая сила истории. Развитие общества носит необходимый характер. Оно — предопределено. Но историческая необходимость может проявляться только в действиях людей. И перед Г. Гегелем естественно вставала проблема свободы и необходимости.

Когда для мирового духа становится необходимым переход на новую стадию его развития, становится необходимым преобразование общества, он должен привести людей в движение, ибо назревшие перемены могут быть совершены только их руками. А для этого нужно, чтобы они осознали необходимость преобразований, чтобы они оказались заинтересованы в изменении общества, чтобы они страстно стремились произвести эти изменения.

Осознание людьми задач, поставленных мировым духом, никогда не является адекватным, но оно всегда должно иметь место. Люди всегда преследуют частные цели. И хитрость мирового духа заключается в том, что он побуждает людей ставить такие частные цели, реализация которых способствует осуществлению объективной идеи, общей объективной цели истории или, иными словами, исторической необходимости.

Людей, в частных целях которых содержится всеобщая цель, Г. Гегель называет всемирно-историческими личностями, великими людьми, героями.44 Гегель. Философия истории // Соч. Т. 8. М.-Л., 1935. С. 29-30.Эти люди одновременно и осознавали объективную цель, идею и не осознавали ее. «Такие лица, — писал Г. Гегель, — преследуя свои цели, не сознавали идеи вообще; но они являлись практическими и политическими деятелями. Но в то же время они были и мыслящими людьми, понимавшими, что нужно и что своевременно. Именно это являлось правдой их времени и их мира, так сказать, ближайшим родом, который уже находился внутри. Их дело было знать это всеобщее, необходимую ближайшую ступень в развитии их мира, сделать ее своей целью и вложить в ее осуществление свою энергию... Именно великие люди и являлись теми, которые всего лучше понимали суть дела и от которых затем все усваивали себе это их понимание и одобряли его или по крайней мере примирялись с ним».45 Там же. С. 29-30.

Конечный вывод Г. Гегеля состоит в том, что «во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которые они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, по благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения».46 Там же. С. 27.

Касаясь участи великих людей, Г. Гегель замечает: «...Если мы бросим взгляд на судьбу этих всемирно-исторических личностей, призвание которых заключалось в том, чтобы быть доверенными лицами мирового духа, оказывается, что эта судьба не была счастлива. Они появлялись не для спокойного наслаждения, вся их жизнь являлась тяжелым трудом, вся их натура выражалась в их страсти. Когда цель достигнута, они отпадают, как пустая оболочка зерна. Он рано умирают, как Александр, их убивают, как Цезаря, или их ссылают, как Наполеона на остров св. Елены».47 Там же. С. 30.

Как видно из сказанного, Г. Гегель отрицал не только волюнтаризм, но и фатализм. Люди не свободны в выборе общественного строя, не свободны в выборе общего направления исторического процесса. Но каждый человек волен выбрать тот или иной образ действий, волен действовать так, а не иначе.

Таким образом, Г. Гегель исходя из признания существования объективной необходимости, не только не исключал, а наоборот, предполагал бытие случайности, причем случайности объективной. Г. Гегель был диалектиком. Согласно его взгляду, необходимость и случайность существовали не рядом друг с другом, а представляли неразрывное единство. Они были не только не одним и тем же, по одновременно и одним и тем же. Необходимость проявлялась, а тем самым существовала только в случайностях и через случайности. А случайности были проявлением необходимости или дополнением к необходимости. Поэтому необходимость по своему проявлению всегда была случайной, а случайности были необходимыми.

Иначе говоря, по Гегелю, то, чего не могло не быть, проявлялось в том, что могло быть, а могло не быть. Или, иными словами, то, что могло быть, а могло и не быть, было формой, в которой проявлялось то, чего не могло не быть. Если применить все это к истории, то выходило, что ход ее одновременно и предопределен, и непредопределен. Предопределено общее направление исторического процесса, по не конкретные события, которые могут быть одними, а могут быть и другими.

Г. Гегель понял, что существует некая объективная основа общества, что эта объективная основа развивается и тем самым определяет ход всемирно-исторического процесса, что именно эта развивающаяся основа и есть движущая сила истории. Однако раскрыть природу этой основы, этой движущей силы истории он оказался не в состоянии. Выявив, что существует какой-то черный ящик, действие которого определяет ход исторического процесса, он так и не смог заглянуть в него и обнаружить действующую в нем реальную силу. В результате ему ничего не оставалось, кроме как назвать эту объективную основу и объективную силу мировым духом, что ничего ровным счетом не объясняло.

И в определенной степени Г. Гегель это понимал. С этим связаны неоднократно предпринимавшиеся им попытки найти хоть какие-то реальные силы, определявшие исторический процесс. Обращаясь к вопросу о природе государства, Г. Гегель без конца повторяет, что оно является «полной реализацией духа в наличном бытии», что «государство есть божественная идея как на она существует на земле» и т.п.48 Там же. С. 17, 38 и др.Однако наряду с подобного рода утверждениями мы встречаем у него и мысль, «что настоящее государство и настоящее правительство возникают лишь тогда, когда уже существует различие сословий, когда богатство и бедность становятся очень велики...».49 Там же. С. 82.

Пытаясь объяснить упадок греческого мира, Г. Гегель в строгом соответствии со своей концепцией пишет: «Дух мог лишь в течение непродолжительного времени оставаться на той точке зрения прекрасного духовного единства, которую мы только что охарактеризовали, и источником дальнейшего прогресса и гибели явился момент субъективности, моральности, подлинной рефлексии и внутреннего мира».50 Там же. С. 248.Но буквально вслед за этим он отмечает, что во время упадка Греции «в городах не прекращалась борьба, и граждане разделились на партии, как в итальянских городах в средние века».51 Там же. С. 250.А касаясь истории Спарты, он прямо говорит, что «главной причиной упадка Лакедемона было имущественное неравенство...».52 Там же. С. 246.

Но это были не более как догадки, не получившие развития. К тому времени, когда Г. Гегель создавал свою философию истории, уже существовала английская классическая политической экономии и появились основные труды французских историков эпохи Реставрации. Но хотя он был достаточно хорошо знаком с работами и А. Смита, и Д. Рикардо, это практически никак не сказалось на его философско-исторических построениях. Прошел он и мимо трудов названных историков.

А между тем только обращение к общественным классам и классовой борьбе и экономическим отношениям создавало возможность проникнуть в открытый Г. Гегелем черный ящик истории и нащупать действующий в нем механизм.