Султан Сулейман I

Султан Сулейман I

Султан Мехмед II не являлся основателем Османской империи в полном смысле этого слова: он не создавал что-то из ничего. Тем не менее его можно считать таковым, потому что он разрушил Византийскую империю и показал турецкому народу путь, которым ему следовало идти. Правлению султана Сулеймана, которого впоследствии стали называть Сулейманом Великолепным, предшествовали годы правления Баязида и Селима; таким образом, строго говоря, он не относился к третьему поколению. Но во всех других смыслах Сулейман был этим знаменитым третьим.

Его прадед, Мехмед II, вступив на трон в девятнадцать лет, убил родных братьев, чтобы предотвратить борьбу за власть. Дед Сулеймана Баязид не последовал примеру отца, и в результате Джем, один из его младших братьев, взбунтовался против него. Хотя Баязиду удалось подавить восстание, ему пришлось пережить неприятные минуты, видя, как Джем спасается бегством на Родос.

Великий магистр ордена Святого Иоанна понял, что турки могли использовать факт удержания ими такого ценного заложника в качестве предлога для нападения. Поэтому он отправил Джема к королю Франции. Папа Александр VI (Родриго Борджиа) взял его под свою опеку, считая, что он может послужить щитом против турок. Таким образом, принц стал вести весьма приятную жизнь в Риме в качестве заложника. Само собой разумеется, что Баязид желал совсем другого. Султан отправил папе письмо следующего содержания: «Султан Османской империи, чьи думы полны печали из-за тяжелого положения его брата, находящегося в заложниках, и который считает, что освобождение его от бесконечных дней, проведенных в страданиях, является желанием его собственной плоти и крови, принял решение освободить Джема от страданий этого мира и отправить его в мир иной, несомненно, позволит его душе обрести покой. Мы готовы предложить Вашему Святейшеству 300 тысяч дукатов в знак нашей благодарности в обмен на оказание ранее упомянутой любезности».

Это огромное вознаграждение, практически равнявшееся всему состоянию семьи Медичи, должно быть, показалось Борджиа, который славился расточительностью, весьма соблазнительным. В то же время он хорошо разбирался в политике и знал, что чем дольше удерживают заложника в живых, тем большую цену он приобретает. Поэтому турецкому принцу в изгнании удалось избежать смертельной дозы «яда Борджиа». Однако через несколько лет его заставили сопровождать французского короля, захватившего Италию; по дороге в Неаполь он подхватил малярию и умер.

Возможно, желая избежать повторения такого скандала, следующий султан, Селим, вступив на трон, приказал немедленно убить двух младших братьев вместе с их женами, любовницами и детьми — всего семнадцать человек. У Селима было несколько дочерей, но один сын. Поэтому Сулейману удалось занять трон, не запятнав его кровью.

Сулейман хотел, чтобы с того момента, как он вступил на трон в двадцать пять лет, его знали как человека закона и справедливого правителя. Он получал удовольствие, демонстрируя эти качества при каждом удобном случае. Возможно, он был решительно настроен завоевать Родос, но посылать армию без предупреждения не входило в его планы. В 1521 году он отправил личное письмо Филиппу Вилье де Л’Илль-Адану, который только что сменил на посту Великого магистра Фабрицио дель Каретто.

Сулейман был, несомненно, лучше образован, чем, скажем, Карл из дома Габсбургов, и из-под его пера вышло письмо, прекрасно написанное на латыни. В нем упоминались победы турецких войск и рассказывалось, как они завоевывали прекрасные, сильно укрепленные города и как они убивали жителей и превращали выживших в рабов. В конце письма он обращался к Великому магистру ордена Святого Иоанна, который столько лет прожил с ним по соседству, предлагая присоединиться к нему в праздновании этих побед.

Естественно, Великий магистр понял намеки, скрытые под изящной формой письма. В своем ответе он перечислил победы, одержанные рыцарями голубых кровей над мусульманами, и попросил султана присоединиться к нему в их праздновании.

Сулейман отправил еще одно письмо, намного более откровенное: «Приказываю Вам немедленно сдать остров. Я признаю за Вами и Вашими людьми право забрать с собой ценные вещи».

Дальше в письме говорилось о том, что он позволит рыцарям-иоаннитам остаться на острове, если они пожелают, но лишь при условии, что они станут его подданными. Великий магистр, которому было пятьдесят семь лет, не ответил на это послание.

Была объявлена война.