Мальтийские рыцари
Мальтийские рыцари
В 1530 году Карл вспомнил, что в его владениях находилось три средиземноморских острова: Мальта и два других. Он подумал, что может отдать эти острова рыцарям; был подписан договор, согласно которому рыцари обязались каждый год выплачивать дань. Однако пока остров находился в руках ордена, рыцари считались подданными Испанского королевства. Им поручили напасть на Триполи в Северной Африке.
Из этого ясно видно, как Карл намеревался воспользоваться орденом. Он собирался править всей Северной Африкой, включая Алжир и Тунис, и хотел, чтобы рыцари защищали его торговые суда от мусульманских пиратов (известных под именем пиратов Барбароссы), которые наводили на всех ужас. Османской империи не хватало власти на море, и поэтому они наделили пиратов властью на суше и в портах Северной Африки при условии, что в случае необходимости они предоставят турецкому флоту свои корабли.
Если бы рыцари обосновались на Мальте, в Западном Средиземноморье, то они уже не могли бы заявить, что находятся на передовой линии в борьбе с неверными, как это было на Родосе. Они бы просто превратились в мальтийских сторожевых псов Карла, имея в качестве врагов только пиратов.
Великий магистр прекрасно это осознавал. Но если бы он отказался от Мальты, неизвестно, когда и где им удалось бы основать новую крепость. Причиной дальнейшего существования ордена могло быть просто избавление от пиратов, но все же это была причина. Чтобы сохранить орден, им было важно получить крепость и цель.
В 1530 году, восемь лет спустя после их изгнания с Родоса, орден закончил переселение на Мальту.
Однако условия, существовавшие на острове, повергли рыцарей, привыкших к древнему острову Цветущих роз, в состояние отчаяния.
Климат был суровый. Практически весь остров представлял собой неплодородный горный хребет, а зимняя стужа и летняя жара были одинаково невыносимы. Остров являлся волнорезом, а его население едва превышало десять тысяч. Почти все его жители были безграмотны и говорили на диалекте арабского из-за близости Северной Африки и арабского правления около пятисот лет тому назад. Небольшая часть обедневшего населения, которую можно было отнести к высшему обществу, состояла из потомков испанцев, управлявших Сицилией. Они немного говорили по-испански, по-итальянски и по-французски. Короче говоря, на Мальте рыцарям не стоило ожидать мягкого климата, буйной растительности и томительно-сладкого благоухания восточной цивилизации, которые были в изобилии на Родосе.
После переезда несколько рыцарей из каждой «нации» покинули орден. В качестве оправдания они заявили, что на Мальте лишились смысла существования их ордена. Стать гончей Карла было ниже их рыцарского достоинства. Ла Валетт, который высказывал те же мысли на Родосе, настаивая на продолжении сопротивления, остался в ордене. Возможно, в его памяти отпечатался образ турецкого победителя, которому было столько же лет, сколько и ему.
Великий магистр Л’Илль-Адан умер на Мальте спустя четыре года после переезда. Примерно в это же время на острове стали происходить изменения.
Если на Родосе были строения, сохранившиеся с византийских времен, на Мальте приходилось строить все заново. Прибыв на Родос, они пользовались обнаруженными строениями, но со временем и ростом возможностей иоанниты стали расширять, перестраивать и переоборудовать эти строения, чтобы возвести самую прочную крепость в Средиземноморье. Совершить такой подвиг на Мальте, где не было ни одного древнего или средневекового строения, было невозможно. К тому же, с точки зрения рыцарей и согласно здравому смыслу тех времен, нельзя было представить себе жизнь без какой-либо крепости. Возможно, единственным достоинством голого Мальтийского острова было обилие бухт, глубоко вырезанных среди зазубренных скал. Если над ними достаточно потрудиться, то они могли бы превратиться в прекраснейшие порты Средиземноморья.
Рыцари стали укреплять этот участок земли, на котором никто не жил. Как и в былые времена, планировкой и надзором за выполнением работ занимались итальянские фортификаторы. Рыцари решили сделать это место, которое до сих пор оставалось безымянным, своей столицей. Когда умер Л’Илль-Адан, работа по возведению крепости была в самом разгаре, но Великие магистры, пришедшие после него, придерживались его взглядов и делали все возможное, чтобы достроить крепость. В 1557 году, спустя двадцать семь лет после переезда на Мальту, фортификационное сооружение на заливе было наполовину готово. Для этого понадобилось по очереди укрепить все восемь полуостровов, выходивших в залив. Теперь у ордена было меньше средств, чем раньше, поэтому строительство затянулось.
Инженер Мартиненго, покинувший остров вместе с рыцарями, не участвовал в возведении укреплений на Мальте. Это не значит, что пути его и рыцарей разошлись. После того как орден покинул остров, Мартиненго, которому приходилось носить на правом глазу черную повязку после ранения на Родосе, был посвящен Л’Илль-Аданом в рыцари. Это, конечно же, было наградой за его службу, однако посвящение в рыцари человека, у которого не было ни капли благородной крови, было беспрецедентным. Мартиненго находился среди рыцарей, посетивших двор Карла, чтобы договориться о передаче Мальты, что является доказательством его активного участия в жизни ордена в годы скитаний.
Тем не менее, вместо того чтобы самому отправиться на Мальту, он порекомендовал других инженеров, которые потрудились в полную силу. Карл попросил Мартиненго остаться в Испании и нести службу в качестве инженера крепостных сооружений. Он отвечал за строительство бастионов в крепости Сан-Себастьян, которая стала первым укреплением подобного рода в Испании. Позже он вернулся в Италию, где руководил расширением и ремонтом крепостей в Павии, Генуе и Неаполе. Вместе с другим инженером его даже отправили в Голландию, в Антверпен, следить за планировкой защитных сооружений города.
Мартиненго умер в Венеции в 1544 году. Он всегда считал, что родина не одобрила его тайный отъезд на Родос. Сохранилось письмо, которое он написал своему брату, датированное октябрем 1522 года, до того как Родос сдали туркам. В нем он тревожился о том, как венецианское правительство отнеслось к его самовольной отлучке, а также подробно описал артиллерийские обстрелы и минные ходы турок.