Глава 8. ЗАКАТ РАЗРЯДКИ. ИМПЕРСКАЯ ИНЕРЦИЯ, 1973-1979

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 8.

ЗАКАТ РАЗРЯДКИ. ИМПЕРСКАЯ ИНЕРЦИЯ, 1973-1979

Бояться нам некого и нечего, кроме собственной расхлябанности, лени, недисциплинированности.

В. Молотов, май 1972

Накануне Рождества 1979 г. произошло событие, изменившее ход мировой истории: советские танки вошли в Афганистан. Тяжелые колонны бронетехники переправились через реку Амударью по наведенным близ узбекского города Термез понтонным мостам и двинулись на юг, к заснеженным вершинам гор. Советские граждане узнали о вводе войск в Афганистан из сообщений иностранных радиостанций. К этому времени группы спецназа КГБ и ГРУ уже взяли штурмом укрепленную резиденцию генерального секретаря Народной демократической партии Афганистана Хафизуллы Амина. В результате штурма Амин был убит, погибли также его малолетний сын и около двухсот охранников. КГБ доставил в Кабул и поставил во главе партии Бабрака Кармаля — афганского коммуниста, жившего в эмиграции. Несколько дней спустя советское информационное агентство ТАСС заявило, что ввод войск в Афганистан был осуществлен по просьбе афганского правительства «для задач исключительно содействия в отражении внешней агрессии». В информации для партаппарата говорилось, что Политбюро, принимая решение о посылке «ограниченного контингента», исходило из стратегического положения Афганистана. «Он находится в непосредственной близости от наших границ, соседствует с советскими республиками Средней Азии, имеет границу большой протяженности, недалеко находится и Китай. Поэтому необходимо проявить заботу о безопасности нашей социалистической Родины и учитывать наш интернациональный долг».

Ввод войск в Афганистан стал неожиданностью даже для советской внешнеполитической элиты. Эксперты ничего не знали о подготовке вторжения, с ними никто не консультировался. Ученые Института востоковедения Академии наук быстро осознали, что кремлевские правители совершили роковую ошибку. Афганистан за всю свою многовековую историю никогда не был покорен. Разноплеменные горцы, принявшие ислам, не терпели на своей земле чужеземцев. Но советская «общественность» помалкивала, лишь один человек в Советском Союзе — академик Андрей Сахаров — открыто выступил против введения советских войск в Афганистан. Решением Политбюро создатель советской водородной бомбы, а ныне диссидент был немедленно выслан из Москвы на поселение в Горький. подальше от иностранных корреспондентов{851}.

Мир отреагировал на внезапный ввод советских войск в Афганистан куда болезненней, чем на советское вторжение в Чехословакию. В 1968 г. в Европе набирал силу процесс разрядки, и разгром Пражской весны не помешал переговорам по Германии, Западному Берлину и по стратегическим вооружениям. В 1979 г. все было иначе. В ООН Советский Союз был близок к изоляции. В Западной Европе еще раздумывали, но ответ США был незамедлительным и жестким. Президент Картер и его советник по национальной безопасности Бжезинский решили, что вторжение в Афганистан является началом советского наступления в направлении Ирана и Персидского залива, где располагались крупнейшие в мире нефтяные месторождения. Для США это было бы смертельной угрозой. Картер заявил, что ни перед чем не остановится, чтобы защитить американские жизненные интересы. Белый дом объявил о серии санкций, которые блокировали и приостановили почти все договоренности, достигнутые в годы разрядки, включая переговоры о дальнейшем ограничении стратегических вооружений, развитии торговых и культурных отношений с СССР. Стремление президента США наказать Москву было столь велико, что он наложил эмбарго даже на выгодный американским фермерам экспорт зерна в Советский Союз. Картер также объявил о бойкоте летних Олимпийских игр в Москве.

Документы из советских архивов убедительно свидетельствуют: никаких советских планов продвижения к Персидскому заливу не было и в помине. По заключению авторитетных историков, советское руководство было обеспокоено прежде всего событиями в самом Афганистане и нестабильной ситуацией в регионе. Американец Селиг Гаррисон подвел итог: «Развитие событий в Афганистане застали Брежнева и его советников врасплох. В итоге им пришлось действовать в ситуации, которую они не контролировали, и пойти на шаги, последствия которых они не предвидели»{852}.

Спустя много лет можно с уверенностью судить, что, несмотря на первоначальный военный успех, вторжение в Афганистан выявило глубокий системный кризис советской империи и его руководства. И словно в подтверждение этого, летом 1980 г. вспыхнула антикоммунистическая революция в Польше. Бастующие рабочие создали независимый профсоюз «Солидарность» и вскоре были поддержаны всем польским обществом. Аппарат насилия оставался в руках у польского коммунистического режима, но общественный авторитет и инициатива перешли к забастовочным комитетам и группам интеллектуалов. «Солидарность» представляла гораздо более серьезную угрозу интересам СССР в Восточной Европе, чем Пражская весна в 1968 г. И тем не менее кремлевское руководство не решилось ввести войска в Польшу, и двоевластие там продолжалось до декабря 1981 г.{853} Нерешительность Москвы не была вызвана страхом еще более жестких санкций со стороны Запада. По словам американского историка Войтека Маетны, «действия и позиции западных политиков не оказывали существенного влияния на поведение Москвы во время польского кризиса»{854}.

Ввод войск в Афганистан был не просто катастрофическим просчетом советских властей, он был следствием бездумного дрейфа и размывания стратегических приоритетов в предшествующие годы. После ряда успехов разрядка между СССР и Западом стала быстро клониться к закату. Безудержная гонка вооружений, разработка новых военных систем продолжались. В Африке, прежде всего в Анголе (в 1975-1976) и Эфиопии (в 1977-1978), бушевали гражданские и межэтнические войны, в которых США и СССР поддерживали противоборствующие силы. Как утверждал помощник Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, «разрядка была погребена в песках Огадена» из-за советского и кубинского вмешательства в военные действия между Сомали и Эфиопией. Двадцать лет спустя ветераны МИД СССР признали, что разрядка исчерпала себя задолго до конца 1970-х гг. Правда, по их мнению, виною этому было отсутствие взаимопонимания между администрацией Картера и советским руководством в Кремле. Администрация Картера, по их мнению, реагировала на советско-кубинское присутствие в Африке с излишней нервозностью{855}.

Чтобы объяснить причины, которые привели политику разрядки к краху, следует тщательно разобраться в том, что происходило в Вашингтоне и Кремле. В американской прессе само слово «разрядка» к началу 1975 г. приобрело одиозный смысл «умиротворения агрессора»; политика переговоров с Советским Союзом стала мишенью для критики со стороны обеих политических партий США. Меньше известно о том, как относились советские лидеры и политические элиты к ухудшению советско-американских отношений. Между тем одной из главных причин того, что положительный импульс разрядки исчерпал себя, было быстрое падение интереса Брежнева к активной международной деятельности. Генсек терял здоровье и все больше отдавался своим увлечениям, прежде всего охоте. А советская внешняя и оборонная политика развивались по инерции, деформируясь под воздействием бюрократических интересов, кризисных ситуаций в различных районах мира и идеологических факторов. Лишенное энергичного рулевого, судно советской внешней политики дрейфовало в сторону рифов.