Наблюдения и разочарования

Наблюдения и разочарования

После приезда в город Люйшунь меня не покидало смутное беспокойство, вызванное не изоляцией и не блокадой, а тем, что я услышал от Каеисуми и других, а именно: что Квантунская армия даже не приступала к решению вопроса о строе нового государства.

Это волновало меня значительно больше, чем отсутствие торжественной встречи в порту. Последнее можно бьшо объяснить тем, что не успели подготовиться или еще не сообщили о моем прибытии, но что означали слова "государственный строй еще не определен"? Раз государственный строй еще не определен, зачем тогда Доихара пригласил меня на Северо-Восток?

Чжэн Сяосюй и Каеисуми разъяснили мне, что Доихара не обманывал. Квантунская армия действительно поддерживает реставрацию и хочет, чтобы я руководил великим планом. Однако поскольку дело прежде всего касается Маньчжурии, его следует согласовать с маньчжурами. Пока полной договоренности еще нет, поэтому они говорят, что вопрос не решен.

Теперь я уже не так легко, как в Танганцзы, верил этим людям. Но я не мог найти других, с кем бы можно было посоветоваться. Впервые я оказался один, без моего наставника и его советов, поэтому мне оставалось лишь прибегнуть к способу Шан Яньина — просить помощи у духов. Взяв книжку "Искусство предвидеть будущее", привезенную из Тяньцзиня, я начал гадать на монетах. Получилось не так уж плохо, и я терпеливо стал ждать своей судьбы, поддавшись советам Чжэнь Сяосюя и Ло Чжэньюя.

Так я прождал три месяца. Наконец на второй день после моего дня рождения, то есть 9 февраля 1932 года, пришло сообщение: Административный совет Северо-Востока принял решение учредить в Маньчжурии республику. Так называемый Административный совет Северо-Востока вновь начал свою деятельность 18 февраля. Руководителями этого совета стали капитулировавший Чжан Цзинхуэй, бывший начальник особого Харбинского района, председатель провинции Ляонин (к тому времени Фэн-тяньская провинция) Цзан Шии, представитель Хэйлунцзянской провинции Ма Чжаньшань и только что признанный новым членом этого комитета председатель провинции Гирин Си Ся. Председателем комитета был Чжан Цзинхуэй. 19 февраля этот член комитета по указке Итагаки принял решение о создании республики, а затем опубликовал "декларацию независимости".

Сообщение об этом напугало и возмутило не только Чжэн Сяосюя и Чжэн Чуя, но и всех остальных находившихся рядом со мной людей, в том числе и Ло Чжэньюя.

В то время я не думал о том, сколько гибло народу на Северо-Востоке и каким способом японцы станут осуществлять свое господство в этой колонии. Меня также не интересовало, сколько они направят солдат и какие полезные ископаемые будут добывать. Важнее всего для меня была реставрация и признание императором. Разве не для этого прибыл я сюда более чем за тысячу ли? Восьмидесятилетний Чэнь Баошэнь, приехавший на склоне своих лет в Люйшунь, много раз повторял мне:

— Не восстановив наследственный императорский трон, разве можно не чувствовать себя виноватым перед душами предков?

Я возненавидел Доихару и Итагаки всем сердцем. В тот день словно сумасшедший, я, бросив книгу "Искусство предвидеть будущее" на ковер, метался по гостиной бывшего великого князя Су и курил одну сигарету за другой. Я вспомнил Тихий сад и вдруг подумал, что если не стану императором, то уж лучше бы мне просто жить спокойной жизнью человека, устранившегося от дел. Продав часть драгоценностей и картин, я мог бы выехать за границу и жить там в свое удовольствие.

Я решил высказать эти внезапно пришедшие в голову мысли командованию Квантунской армии и, если оно не поддержит меня, сразу же возвратиться в Тяньцзинь. Ло Чжэньюй и Чжэн Сяосюй, с которыми я поделился своим планом, не имели ничего против. Ло Чжэньюй посоветовал мне сначала послать немного подарков Итагаки. Я выбрал несколько драгоценностей, которые привез из Тяньцзиня, и попросил Ло Чжэньюя переслать их Итагаки. Как раз в это время Итагаки позвонил Чжэн Сяосюю и пригласил его на совещание. Тогда я попросил Чэнь Цзэншоу записать мои доводы, объясняющие необходимость восстановления наследственной императорской власти, и вручил их Чжэн Сяосюю и Ло Чжэньюю, чтобы они передали их Итагаки. Я велел им решительно и четко объяснить мои намерения, изложенные в двенадцати пунктах (последние четыре пункта добавил Чэнь Цзэншоу):

"1. Мы не можем отказаться от наследственной императорской власти из уважения к пятитысячелетним моральным устоям Восточной Азии.

2. Поддерживая высокую нравственность, прежде всего необходимо подумать об основах взаимоотношений между людьми, а для этого необходима наследственная императорская власть.

3. При управлении государством необходимо, чтобы народ был полон веры и уважения, а для этого необходима наследственная императорская власть.

4. Китай и Япония являются дружественными братскими державами. Если мы хотим жить в мире и добиться общей славы, то должны уважать прочно сложившиеся нравственные устой, с тем чтобы народы наших стран воспитывались в духе равноправия, а для этого необходима наследственная императорская власть.

5. Китай уже более 20 лет терпит вред, причиняемый ему демократической системой правления. За исключением ничтожной кучки эгоистов, огромное большинство народа ненавидит республику и полно любви к нашей династии, поэтому необходима наследственная императорская власть.

6. Маньчжуры и монголы издавна привыкли сохранять свои обычаи, и чтобы добиться их доверия и уважения, необходима наследственная императорская власть.

7. Республиканская система с каждым днем приходит все в больший упадок, к этому нужно добавить растущую с каждым днем безработицу — все это причиняет японской империи огромные тревоги: если Китай добьется восстановления императорской системы правления, то это будет огромным благодеянием для наших народов как в умственном, так и в моральном отношениях, а для этого необходима наследственная императорская власть.

8. Великая династия Цин существовала в Китае более 200 лет, до этого она более 100 лет правила в Маньчжурии; в целях сохранения обычаев народа, успокоения людских сердец, умиротворения нашей земли, сохранения духа жителей Востока, восстановления императорской власти, укрепления императорских традиций как Вашей, так и нашей страны необходима наследственная императорская власть.

9. Расцвет Вашей страны приходится на царствование императора Мэйдзи. Его наставления и указы, обращенные к народу, направлены на воспитание у народа нравственности и преданности. Император Мэйдзи стоял за то, чтобы в науке использовались достижения Европы и Америки, а в качестве реальных устоев брал за образец Конфуция и Мэнцзы; он сохранял дух древнейших времен, царивший на Востоке, чтобы избежать тлетворного влияния европейских пороков; поэтому он добился того, что весь народ полюбил и стал уважать своих наставников и старших, которых они охраняют как зеницу ока. Все это заслуживает огромного уважения. Чтобы следовать по пути императора Мэйдзи, необходима наследственная императорская власть.

10. Все монгольские князья наследуют старые титулы, при введении же республиканской системы их титулы придется отменить, что вызовет среди них брожение, и не будет никакой возможности управлять ими. Поэтому нельзя обойтись без наследственной императорской власти.

11. Ваше государство оказывает поддержку и помощь трем северо-восточным провинциям, оно заботится о счастье тридцатимиллионного народа, что заслуживает благодарности и уважения. Мы хотим лишь, чтобы Ваше внимание распространялось не только на население трех северо-восточных провинций; нашим искренним желанием является, чтобы Вы использовали северо-восточные провинции как основу к завоеванию сердец народа всей нашей страны и тем самым спасению его от бедствий и лишений. Что же касается общей судьбы, общего расцвета Восточной Азии, то с этим полностью связаны интересы девяностомиллионного народа Вашей империи. У нас не может быть различия и в формах правления. В целях развития обеих стран необходима наследственная императорская власть.

12. После событий года синьхай, когда я удалился от власти и стал жить среди народа, прошло уже двадцать лет. Я совершенно не думаю о личном почете и уважении, все мои помыслы направлены на спасение народа. Если появится кто-то, кто возьмет на себя эту миссию и справедливым путем изменит нашу несчастную судьбу, я, как простой человек, выражаю на это свое полное желание и согласие. Если же мне самому придется взяться за осуществление этой миссии, то уже невозможно будет восполнить урон, нанесенный двадцатилетним республиканским правлением. Если я не получу законного звания императора, то фактически не смогу пользоваться правом распоряжаться людьми, и поэтому независимое государство не будет создано. Один титул без реальной власти вызовет лишь множество затруднений, не окажет никакой помощи народу и лишь увеличит его страдания, что совершенно расходится с моими намерениями. Тогда моя вина еще более усугубится, с чем я ни в коем случае не могу согласиться. Двадцать лет, в течение которых я не находился у власти, прервали мои связи с обществом, и если в один прекрасный день я снова начну управлять страной и народом, то кем бы я ни стал — президентом или императором, — я буду целиком и полностью удовлетворен, все мои намерения направлены лишь на благо народа, на благо страны, на благо наших обеих держав, на благо общего положения в Восточной Азии. В этом нет никаких эгоистических, корыстных интересов, поэтому необходима наследственная императорская власть".

Чжэн Сяосюй понимал, что поездка в Шэньян на совещание с Йтагаки сыграет большую роль в его судьбе, ибо перед тем, как Квантунская армия через Административный совет Северо-Востока решит вопрос о государственном строе, должно было состояться назначение на важнейшие государственные должности. Поэтому перед отъездом Чжэн Сяосюй выражал мне свое полное подчинение, стремясь не возбудить у меня подозрений. Когда же, достигнув своей цели, он вернулся из Шэньяна, поведение его изменилось. Он убеждал меня не вступать в споры с Квантунской армией, принять республиканскую систему и взять на себя обязанности верховного правителя.

— Какого правителя? Быть правителем республики? — воскликнул я.

— Это уже решено. Я неоднократно спорил с военными, но безрезультатно. Военные считают, что правитель — это и есть глава…

Я повернулся к Ло Чжэньюю и спросил, в чем дело. Ло Чжэньюй ответил:

— Я только один раз встретился с Итагаки. Обо всем договаривался с ним Чжэн Сяосюй.

В дальнейшем от Чэнь Цзэншоу я узнал, что Чжэн Сяосюй даже не передал Итагаки составленные мной двенадцать пунктов о наследственной императорской власти. И к тому же еще заверял его: "Императора я беру на себя. Император как лист белой бумаги. Ваши военные могут на этом листе рисовать все, что захотят". В то время я не знал этого и думал, что они не умеют вести дела и японцы обманывают их.

— Вы все ни на что не годитесь! — закричал я. — Почему вы не сказали, что я сразу вернусь в Тяньцзинь, если они не удовлетворят мои требования?

— Пусть ваше величество лучше еще несколько раз обдумает все как следует, — сказал Чжэн Сяосюй. — При реставрации обязательно потребуется помощь японцев. Если между нами сейчас произойдет разлад, то потом вовсе не на кого будет надеяться. А в будущем осуществление реставрации совсем не безопасно.

Рассказав еще несколько эпизодов из истории и убеждая меня согласиться, Чжэн Сяосюй наконец сказал:

— После обеда Итагаки придет на аудиенцию. Тогда, ваше величество, пожалуйста, поговорите с Итагаки сами!