2.4. Недолгий взлет Шебаршина

2.4. Недолгий взлет Шебаршина

2.4.1. Тогда, после трех августовских дней высшие чиновники должности меняли как женщины прокладки. Просто сложившейся ситуацией воспользовались на всю катушку. Прежде всего, Борис Николаевич, но частично и Михаил Сергеевич. Например, убрали министра иностранных дел СССР Бессмертных, который отказался войти в состав ГКЧП. Обычное дело в политике. Подходящий случай используют, чтобы решить давно спланированные задачки.

2.4.2. Коснулась смена кадров и Комитет государственной безопасности. Утром 22 августа Горбачев позвонил первому заместителю председателя КГБ Грушко и сказал, чтобы все работали спокойно. Кстати, тому самому Грушко, который вместе с Крючковым совещался о создании ГКЧП.

Послекрючковский председатель КГБ СССР был назначен Горбачевым почти мгновенно по возвращению из Фороса. 22 августа днем временно исполнять обязанности руководителя союзного КГБ стал Л.В. Шебаршин. «Ельцина, естественно, такая шустрая самостоятельность возмутила», — откровенно признал главный ельцинский охранник А.В. Коржаков.[303] Но почему же естественно? Разве Президент СССР не мог уже назначать руководителей ведомств? Конечно, мог, но на взгляд Президента РСФСР не должен был делать без его совета. Кроме того, Борис Николаевич вообще был не безразличен к комитету.

2.4.3. Началась борьба за должность главы КГБ. Уже привычно в деле стали использовать средства массовой информации. «Литературная газета» отметила, что Шебаршин незадолго перед переворотом высказывал мысли, созвучные с мнением участников переворота.[304] То ли с этих же слов, то ли с иного чужого голоса, но Б.Н. Ельцин (если верить его словам) стал настаивать, что Шебаршин — ближайший человек Крючкова.[305] Через неделю «Московские новости» популярно разъяснили причину назначения Шебаршина вместо Крючкова: «Выдвиженец Крючкова». Его назначение и.о. председателя КГБ СССР объясняется тем, что он выжидал в период переворота и что нельзя было оставить КГБ неуправляемым».[306] Однако, есть серьезные основания думать, что дело не в том чей человек, а в том что за человек.{172}

2.4.4. А тем временем, «не менее важно, — вспоминал Ельцин, - было найти достойного человека на роль руководителя КГБ, тем более, перед ним стояла задача разрушить эту страшную систему подавления, которая сохранилась еще со сталинских времен. Человек, вступивший в эту должность, обязан был иметь опыт руководства властными структурами. Бакатин, который до Пуго возглавлял Министерство внутренних дел, как мне казалось, мог справиться с этой работой. Это было достаточно неожиданно, но Горбачев согласился».[307] Такой подход к назначению на должность не удивляет.{173}

Руководитель охраны Ельцина (Коржаков) подтверждает отношение Ельцина к Шебаршину: «…Борис Николаевич знал Шебаршина лично и категорически выступил против его кандидатуры в качестве главы КГБ. По мнению Ельцина, Шебаршин не допустил бы распада комитета. Поэтому искали человека, способного развалить зловещего «монстра». Увы, то такая же цель была и у Горбачева. Одного президента Комитет госбезопасности преследовал, другого — предал».[308] Звучит так словно Коржаков сожалеет о выборе двух президентов. Может быть и так. Ведь он очень много отдал службе в этой системе.

И так Ельцин. Вот оказывается кто задумал разрушить КГБ. Впрочем, Михаил Сергеевич то же не хотел отдавать пальму первенства в этом деле. И здесь их чаяния совпали, что случалось совсем редко. 26 августа на внеочередной сессии Верховного Совета СССР Горбачев во всеуслышание сказал: «КГБ — это государство в государстве, оплот тоталитаризма. Он должен быть разрушен».

Из арабской сказки пришло к нам выражение «калиф на час», означающее наделение властью на короткое время. 23 августа председателем КГБ СССР был назначен Бакатин. Примерно, также как Шебаршин, калифом на час был в министерстве обороны Моисеев М.А.

2.4.5. Меньше месяца Шебаршин пробыл заместителем Бакатина и подал рапорт об увольнении. Поводом для отставки он выбрал назначение заместителем начальника первого главного управления (т. е. разведки) без согласования с ним как с начальником этого управления.

«Бакатин, - писал Леонид Радзиховский, — не прислушался к указаниям Александра Любимого из «Взгляда», рекомендовавшего ему быть более ответственным и сохранить высокого профессионала Шебаршина».[309] По мнению газеты «Коммерсантъ» уход Шебаршина — уход «последнего из могикан» старого руководства.[310] Вполне возможно именно эта фраза и показывает почему Шебаршин не мог стать руководителем — он из старого (не по возрасту) руководства.

Сам же Леонид Владимирович, вполне возможно, просто понял: дальше он работать не сможет. Старого КГБ уже не будет. Разрушенный памятник Дзержинского — это только внешний признак падения КГБ. Но само падение наступит очень быстро, а точнее, уже наступает.{174} Уйти нужно вовремя и желательно эффектно.

2.4.6. В аппарате КГБ шла перетряска кадров. Существует следующая версия на кадровую чехарду. Высказал ее А.В. Коржаков: «Просматривая прессу, я часто поражался сложности, надуманности журналистских умозаключений. Эксперты и политологи выстраивают целые теории, анализируют мифические цепочки кремлевских взаимоотношений, чтобы логично объяснить то или иное кадровое назначение. Но никаких теорий в современной российской кадровой политике не было и нет. В 91-м и позднее люди с легкостью попадали во власть и еще легче из нее выпадали. И даже не личные пристрастия Ельцина или Горбачева определяли выбор конкретного кандидата. Все определял случай. А в кадровой лотерее тех лет было много выигрышных билетов».[311]

Коржаков знал что говорил. Ведь в тот период он был ближе всех к первому президенту РСФСР.

2.4.7. Пока шла борьба вокруг КГБ вообще, возникли конкретные проблемы вокруг разведки госбезопасности, которую возглавлял Шебаршин. В самые первые дни после ГКЧП началась возня вокруг сотрудников разведки в советских посольствах. Почувствовав возможность стать полновластными хозяевами посольств (совсем как первые секретари в некоторых союзных республиках), некоторые послы (например, Б.Д. Панкин в Чехословакии) начали поднимать шум вокруг излишнего, по их мнению, влияния спецслужб.[312] «Аналогичные заявления и конкретные действия сделали Ю. Рыжов — посол во Франции, Ю. Дерябин — посол в Финляндии, В. Лукин — посол в США и ряд других, рангом поменьше».[313]

Для Панкина это были не просто случайно высказанные слова. Вскоре он стал министром иностранных дел и начал быстро реализовывать свою идею. Уже в сентябре Панкин заявил на пресс-конференции, что договорился с председателем КГБ Вадимом Бакатиным о сокращении до минимума численности персонала КГБ в советских представительствах за рубежом, а в самом Министерстве иностранных дел (точнее, в управлении кадров министерства) их уже вообще нет.[314]

«Вопрос о «выводе» из МИДа сотрудников, связанных с советскими разведорганами, как я говорил ранее, — еще раз отметил он в октябре, — поставлен нами самым серьезным образом. Мы готовы обсудить этот вопрос с ведомством Примакова. Но обращений с его стороны в МИД СССР не поступало. Разведка, по нашему глубокому убеждению, должна действовать в рамках международно-правовых норм».[315] Одна из отечественных газет прокомментировала это заметкой под красочным заголовком «Крыша» уехала».[316] Это не о потере ума, это о потере дипломатического прикрытия разведывательной деятельности.

В СМИ приводились даже идеологические обоснования такого шага. Например, сотрудник посольства СССР в КНР М. Хацанков написал, что в Пекине в первые три дня путча разведслужбы под «крышей» посольства развели бешеную, невиданную прежде активность по обеспечению поддержки ГКЧП со стороны китайского руководства.[317]

Другими аргументами были следующие доводы: разведчики под дипломатическим прикрытием порой создают проблемы во взаимоотношениях между странами; количество советских разведчиков под дипломатическим прикрытием явно превышало потребность. А позже Панкин добавил и еще один довод: «…Из всех видов разведки самой неприемлемой представляется мне — пожалуйста, зовите меня заурядным послом — та, что осуществляется под прикрытием посольств и иных дипломатических учреждений. Так называемые нелегалы и завербованные агенты хоть рискуют, собственно, всем рискуют, а эти — увенчанные дипломатическими рангами, вооруженные всей современной техникой, разъезжающие на машинах с дипломатическим номером, исполняющие поручения посла, чем они рискуют?… Беспроигрышный вариант. И не случайно он прельщает такое огромное число карьеристов, приспособленцев, банальных любителей сладкой жизни, которые теперь один за другим и выявляют себя».[318]

Идея нового советского посла была «революционной» для спецслужб. Настолько революционной, что другие страны ею, конечно же, не собирались воспользоваться.

Вот как прореагировал на это генерал-майор запаса КГБ Б. Соломатин: «Настаивая на выводе из МИДа СССР сотрудников, связанных с разведорганами, Панкин фактически ведет дело к развалу разведки, ибо основной состав резидентур, будь то советских, американских или любых других, прикрыт дипломатическим должностями. И, это не случайно: именно это прикрытие дает выход на нужный контингент и гарантирует иммунитет от судебного преследования в случае провала.

Жест Панкина выглядит смело и благородно. Но на самом деле это логика заурядного посла, для которого наличие разведчиков в посольстве — источник неприятностей и нарушения душевного покоя».[319] Сам «герой» реагировал на такую критику достаточно спокойно,{175} хотя о «нарушении душевного покоя» тоже сказал.{176}

Зато посол США в Москве Роберт Страус назвал замечание господина Панкина весьма мудрым и даже пояснил: «Конечно, чем больше мы будем делать, чтобы рассеять взаимные подозрения, и чем больше мы будем сокращать деятельность спецслужб, тем лучше».[320]

Кстати, советские разведчики использовали не только дипломатическое прикрытие, но и многие другие. После августа 1991 года встал вопрос о выводе около ста «журналистов в погонах» из Информационного агентства «Новости».[321] Гнали разведчиков из разных мест. «Эффектный жест Егора Яковлева, решившего освободить вверенную ему Государственную телерадиокомпанию от «совместителей» — офицеров КГБ, получавших в местной кассе только часть зарплаты, видели миллионы зрителей».[322]

Впрочем, во всех революциях все начинается с борьбы за чистоту идеалов. Вспомним, как большевики с помпой раскрывали все секретные договоры прежних царских властителей. Раскрывали и обещали, что впредь будут всегда откровенными. Потом, сами же стали пользоваться этим секретным средством ведения дипломатии. Как видим, такая показушная борьба за чистоту идеалов уже была в истории государства российского. И не раз.