5.4. Указ N 1400 в действии
5.4. Указ N 1400 в действии
5.4.1. Позже и, похоже, для оправдания своих действий в сентябре — октябре 1993 года, Ельцин напишет в воспоминаниях: «С этого момента Россия вступает в новую эпоху. Мы сдираем, счищаем с себя последние остатки грязи, вранья и фальши, накопившиеся за семьдесят с лишним лет. Еще несколько усилий — и нам всем станет дышать легче и свободнее. Если бы я в это твердо не верил, не стоило бы ничего и начинать».[1062] Красиво сказано. Наверное, тот, кто составлял книгу и подсказал эти слова формальному автору. Но не столько важно, что думал Президент, важно, что же он делал.
5.4.2. В 20 часов 21 сентября Указ N 1400, устами Ельцина (который заранее записал свое выступление), был транслирован по телевидению. Президент прервал работу российского парламента, объявил о проведении 11–12 декабря выборов в новый парламент, а также пообещал досрочные выборы президента.[1063] Обратим внимание на последнее обещание и потом убедимся, как президент держит свое слово.
В это же время пакеты с копиями указа были доставлены фельдсвязью Хасбулатову, Руцкому, Зорькину. Война им была объявлена.
«Правительство провело экстренное заседание кабинета, на котором с вызывающим единодушием поддержало Президента. Единственный воздержавшийся при голосовании министр внешних экономических связей Глазьев спустя два дня покинет правительство, а несколькими днями позже он будет приглашен к Руцкому, где ему сделают официальное предложение разработать экономическую программу для нового Президента. Бывший министр это предложение примет».
5.4.3. Как же было реагировать оппозиционному парламенту? О том, что Президент может сделать такой шаг, можно было предположить чуть ли не год тому назад, о том, что будет делать такой шаг в конце сентября 1993 года тоже стало известно заранее. Значит, время продумать было. Особо сильно господа оппозиционеры не были удивлены. Они также как и Сталин знали о подготовке Гитлера к войне с Советским Союзом, примерно также как советские лидеры получили объявление о начале военных действий.
Верховный Совет с множеством всенародно избранных депутатов по действующей Конституции обладал большей властью, чем Президент. Большинство депутатов настроено против Ельцина. На их стороне вице-президент Александр Руцкой, который так красиво говорит о том, что его поддержат силовые структуры. На подходе поддержка Конституционного суда во главе с Зорькиным. Поддержка генеральной прокуратуры тоже обеспечена.{356} Накануне Ельцин снял министра безопасности и первого заместителя министра внутренних дел. Казалось, они должны были еще сохранить какое-то влияние на своих подчиненных.
А самое главное, что почти ровно два года тому назад те же самые депутаты, «обороняя» Белый дом, победили. А, значит, могут и должны победить снова. Ведь теперь их, казалось, поддерживает гораздо больше сил. «Комплекс августа 91-го года владел всеми нами, участниками этих событий и с той и с другой стороны. Подсознательно в нас сидел опыт тех страшных часов и дней, опыт зависания над пропастью, когда ситуация может измениться каждую минуту, когда сила обстоятельств возносит политиков до небес и опускает на самое дно.
В октябре люди в Белом доме всеми силами пытались воспроизвести тот, двухлетней давности сценарии, были уверены в его повторном успехе. И раскручивали мятеж без оглядки на здравый смысл».[1064] Это написал сам Борис Николаевич. И он прав.
5.4.4. Одного только не учитывали его противники, что Ельцин не Горбачев. Он увиливать и маневрировать не будет. Роль Керенского не для него. Скорее, для него подходит роль Ленина, который, совершив Октябрьский переворот, якобы для проведения выборов в Учредительное собрание, это же собрание через несколько месяцев и разогнал, когда оказалось, что большевиков выбрали меньше, чем им хотелось. Почувствовав вкус власти, ни тот в 17 году, ни этот в 93 году от нее не собирались отказываться. Формальное право на власть не играло особой роли. Роль играло наличие силы.
Хотя сила обычно оказывается на стороне тех, кто собирается ею воспользоваться и готов пойти на все. Но пойти на все и сразу Ельцин не мог. Прошло всего лишь два года как он «защищал» то же здание. Тогда жертв не было, если не считать трех человек, погибших по своей глупости, привлечь кого-либо к ответственности за это так и не получилось, уголовное дело по факту гибели трех «Героев Советского Союза» прекратили.
Значит, Президенту оставалось действовать по заранее подготовленному плану. А Верховному Совету? Там тоже многое было заранее продумано. Сразу же стали созывать Съезд, ведь именно этот орган является по конституции самым главным в стране. Ночью (надо же как скоро!) собрался Конституционный суд, который признал Указ N 1400 неконституционным. Правда, четверо судей (как и ожидалось) выступили против этого решения, но они оказались в меньшинстве.{357}
5.4.5. Первые ходы обоих сторон почти заранее были запрограммированы и просчитаны и теми и другими. Это почти как шахматный дебют. Но дальше действовать следовало по обстоятельствам.
Здание Верховного Совета было окружено кордоном милиционеров и солдат. Первоначально больше для вида. Но 23 сентября была совершена вооруженная попытка захватить здание бывшего штаба Объединенного командования Вооруженных Сил СНГ. Погибло два человека. На следующий день министр внутренних дел отдал распоряжение организовать строгую блокаду здания Верховного Совета РФ. Было отключено электричество, отопление, прекращена подача горячей воды. Ситуация обострялась.
Через десять лет один из милиционеров, охранявших здание Верховного Совета, рассказал, что пришли сотрудники посольства США и установили связь, а также предложили предоставить убежище в посольстве.[1065] Так это или нет сказать сложно. Наша пресса способна порой на откровенную ложь, а уж от обмана никто не гарантирован. Впрочем, данный факт малозначителен.
5.4.6. Кстати, к 23 сентября Верховный Совет отстранил Б.Н. Ельцина от должности за совершение государственного переворота. Президентом становится Руцкой,{358} который тут же занимает место президента в Верховном Совете. Происходит смена министров. Вместо Грачева министром обороны назначен Ачалов, вместо Голушко министром безопасности назначен Баранников.{359} Формально все соответствует закону. Однако, реально власть нового президента не выходит за пределы Белого дома.
Следует отметить также, что ряд фигур оппозиции пришли в парламент от Президента. Речь о Руцком, Баранникове и Дунаеве. «Последний еще в августе клялся в верности президенту и страдал оттого, что его «оговорили». Все они были вытеснены из Кремля в оппозицию, а не пришли в нее по собственной воле в результате осознанного выбора. Это лишало их действия решительности, с одной стороны, и прагматической расчетности, с другой. Кроме того,…каждый подсознательно надеялся на возвращение в президентский эдем. Во всяком случае, если не для примирения, то для оправдания, все они оставляли двери открытой».[1066] Впрочем, вышесказанное — частное мнение и сказанное уже после разгона парламента.
А пока 24 сентября в Москве началась встреча руководителей государств СНГ. Это было похоже на косвенную поддержку Президента РФ (разумеется, Ельцина, а не Руцкого).
Но вокруг здания Верховного Совета становилось все больше и больше народу. Обстановка накалялась. Местные советы почти повсеместно поддерживали своего старшего брата в Москве — российский парламент. Единая система Советов создавала возможности для определенного объединения усилий.
Правда, других акций протеста было не особенно много. И все же развязка назревала. А тут еще дурацкое решение президента о социальных гарантиях бывшим депутатам. Все это было так демонстративно похоже на подкуп, что депутаты на него не поддались. Покупать нужно было раньше и поодиночке.
Опять как в августе 1991 года в Москву прибыли Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. Говорят, некоторых хищников притягивает запах крови. Этих эмигрантов тоже что-то притягивало в Москву в самые критические дни российской истории.
Интересно поведение российских коммунистов, точнее руководителей КПРФ. Они были слишком незаметны на фоне шумного размежевания между президентом и парламентом. А, может быть, и не хотели играть заметную роль?
5.4.7. Как вели себя сотрудники органов государственной безопасности? В целом как и в августе 1991 года. В большинстве своем ждали развития ситуации, понимая, что положение в стране критическое. Открытую поддержку парламенту высказывали не многие. Но такие все же были.
Группа офицеров Управления МБ РФ по Иркутской области 24 сентября 1995 года направила послание Президенту РФ. Послание большое. Вот его отдельные строки: «С тревогой отслеживая развитие социально-политической ситуации в стране после опубликования Указа Президента «О поэтапной Конституционной реформе в Российской Федерации, сотрудники Управления пришли к единому мнению, что Указ Президента поставил общество на грань возникновения гражданской войны….
Призываем восстановить легитимность законодательной власти, провести досрочные выборы Федерального Парламента и Президента Российской Федерации»[1067].
Формально в послании говорилось о компромиссе, фактически президента призывали капитулировать. А так как он не это просто не был способен, это было послание в поддержку парламента.
5.4.8. Надо же так, что накануне событий у Белого дома в Доме журналистов по инициативе известного правозащитника Сергея Григорьянца состоялась конференция на тему «КГБ — вчера, сегодня, завтра». Олег Калугин писал: «Не лучшее время было выбраны для обсуждения деятельности российских спецслужб: страна находилась в преддверии очередного политического кризиса, Баранников полностью дискредитировал себя в глазах своих собственных сотрудников, не говоря уж о других законопослушных гражданах…».[1068]
На фоне грозных событий в Москве конференция прошла не особенно заметно. Было не до нее.
5.4.9. Время шло. 27 сентября Ельцин провел совещание с Черномырдиным, Грачевым, Ериным и Голушко. Было принято решение дать Верховному Совету последний срок (4 октября) для сдачи оружия. «Если они не выполнят наши требования, — писал Ельцин. - тогда будем рассматривать более жесткие варианты давления на заговорщиков». Эту дату должны были сообщить «запертой оппозиции». Срок был определен. Обратим внимание на дату, она практически точно совпадает со сроком ликвидации Верховного Совета. Может ли это быть простым совпадением? Интересный вопрос и может быть не просто вопрос, а загадка или ключ к решению загадки.
Почему Ельцин спешил? Ведь он контролировал ситуацию в Москве, организовать надежную блокаду можно было. На носу выборы. Когда выберут другой парламент, на «запертую оппозицию» можно было не обращать внимание, опыт уже был. Вспомним, что в 1992 году пытались возродить Верховный Совет СССР. Бесполезно, в стране уже был другой парламент.
5.4.10. Вроде бы время играло на Президента. Но на самом деле все было не так. Чем дольше «запертая оппозиция» выдерживала осаду, тем больше она зарабатывала моральный авторитет. Обиженных жалеют, обиженных даже порой любят. Парламент в любой момент мог принять популистские законы, для выполнения которых нужна власть. И человек с улицы будет просто мечтать, когда же сменится этот президент, мешающий народным защитникам.
Верховный Совет притягивал как магнит всех недовольных ельцинским режимом. Разумеется, среди них были и те, кто хотел под шумок получить в будущем доступ к власти. Чем они хуже тех, кто в августе 1991 году сделал это?
Но не это главное. Главное в том, что новые выборы, которые объявил Президент РФ, практически очень трудно было провести. Подавляющее большинство местных советов поддержало парламент страны. Советская власть (система Советов) была единой на всей территории. А без поддержки местных советов срыв новых выборов был почти гарантирован. Вот в чем было преимущество запертого Верховного Совета. Ельцинский план его постепенной нейтрализации был обречен на неудачу. Шансы на успех были низки. Выманить депутатов подачками не получилось, точно также как и блокадой. Нужно было на что-то решаться.{360}
5.4.11. Все, что произошло дальше остается до сих пор загадкой. Загадкой в том смысле, что не ясно — воспользовалась команда президента ситуацией, произошедшей 3 октября или сама создала (спровоцировала) эту ситуацию.{361} Правда, никаких особых доказательств второго нет, но уже очень вовремя появился повод для стрельбы по Белому дому.
Началось все с прорыва блокады. Толпа протестующего народа довольно просто смяла милицейские кордоны и прорвалась к Белому дому. Торжество победителей над милиционерами, которые и сопротивлялись-то лишь тогда, когда на них прямо нападали.{362} Попросту говоря, милиционеры не хотели (или уже устали) воевать с народом.
Вероятно, после прорыва блокады оппозиции не стоило продолжать дальнейшие попытки силой захватывать важные объекты. Но эта «вероятность» видится только сейчас. Тогда же было совсем по-другому. Уставшие от относительно длительной осады, опьяненные от легкой победы, сторонники парламента были просто предрасположены к решительным действиям. Врага нужно добивать. Ату его! Этот же настрой передавался и вождям, которые просто должны были куда-то послать победившие толпы. Они и послали их … Оказалось, что на смерть.
Объекты нападения были выбраны просто. Около двух лет шли стычки вокруг «Останкино». Туда и направились победители блокады. А заодно и на московскую мэрию. Вторую взяли быстро. Но с первым объектом начались проблемы.
Сергею Бабурину принадлежат слова: «К сожалению, с прорывом блокады у многих возникло ощущение такой же победы, какую в августе 1991 года одержали тогдашние защитники российского Белого дома. Я согласен с мнение: тот, кто первым понял, что 1993 год — не август 1991 года, тот и победил. Руцкой, Хасбулатов, да и весь депутатский корпус поняли это слишком поздно…».[1069]
Этот прорыв блокады и особенно события вокруг Останкино были использованы как повод и обоснование уже не для блокады, а для разгона (или сказать более жестко — расстрела) Верховного Совета. Отсюда важность этого обстоятельства.
5.4.12. Ельцин вспоминает, что решение пускать в ход боевое оружие было принято сразу после прорыва блокады Белого дома еще до получения известия о событиях вокруг «Останкино». «Все бандиты должны быть связаны, все организаторы вооруженного бунта — арестованы».[1070]
Однако что-то в его ладных воспоминаниях не все состыковывается полностью. По словам Бориса Николаевича, он внутренне для себя уже понял, что штурма («Белого дома») не избежать, после того как была сделана попытка захватить (штурм — по его словам) Останкино.
Кроме того, «в считанные минуты правительства большинства цивилизованных государств успели сориентироваться в ситуации и твердо, однозначно выступили в поддержку законной президентской власти в России».[1071] И так внутренне сам решил, а заграница в считанные минуты поддержала. Правда, находясь за тридесять земель, разобраться в таких ситуациях в течение нескольких минут просто не возможно. Но это (разбирательство) не важно, важна поддержка.
И так решение принято. Но вот проблема: кто будет исполнять. Знаменитая «Альфа» фактический отказалась поддержать Президента, не смотря на то, что он лично уговаривал альфовцев. Борис Николаевич вышел со встречи расстроенный. У ее чуть менее знаменитого собрата «Вымпела» возникли иные проблемы.
После длительных уговоров спецназовцы были привезены ближе к зданию Верховного Совета, где якобы от выстрела противников президента погиб один из них. Это подстегнуло остальных принять участие в захвате здания. Вот, что значить смерть вовремя. Некоторые обстоятельства этой смерти вызывают определенное сомнение.{363}
Но азарта у спецназовцев все равно не было. Они скорее сдерживали отдельных ретивых сторонников президента, обеспечив доставление задержанных в места содержания.
Да и армия не спешила поддержать Президента. «По мнению некоторых военных, у них еще свежи воспоминания об августе 1991 года, когда армия слишком поспешно вошла в столицу и, когда армию обвинили в поддержке путчистов».[1072] Даже Грачев не решался кинуться в бой только с одним устным указанием Президента, он попросил у Ельцина письменного указания применять силу. Раздосадованный Борис Николаевич такой приказ дал. Но и после этого армия медлила. Со стороны это было похоже на полускрытый саботаж.{364}
С трудом набралось некоторое количество военных для заполнения около дюжины танков. Командовал операцией по взятию Белого дома сам министр обороны. Ельцин вспоминал: «Да, я давал, давил на них, не давая возможности засомневаться, не позволяя расслабиться, закрасться слабости, неуверенности…Я действовал жестко, напористо, видимо, в эти минуты многие на меня обижались. Но было не до церемоний».[1073] С точки зрения чистой борьбы это был единственно правильный выбор. Жаль только, что ельцинская энергия обычно направлялась только на одну цель — удержание власти. Впрочем, разве может быть что-то иное и более достойное в демократическом обществе, где все и каждый только и делают, что воюют за место под солнцем, а потом будет думать, как его любой ценой удержать.
Кстати, в своих воспоминаниях Ельцин и Коржаков довольно подробно и чуть ли не в один голос (хотя Коржаков уже был в «обиде» на первого) рассказывают, что идею применить танки для расстрела Верховного Совета предложил капитан первого ранга Захаров. С чего бы это такая подробность и обстоятельность? Уж, не с того ли, что хочется хоть часть ответственности свалить на этого злосчастного флотского капитана? Это он придумал. Не выйдет! Документ может и писарь написать, но подписывает его начальник и, именно, он отвечает за его содержание.
Ельцин, может, лишь разделить немного ответственности с Коржаковым, который и привел капитана первого ранга на совещание. А, если хотели «поделиться» ответственностью с флотским капитаном, то не потому ли что понимали: совершают то, что как минимум формально подпадает не только под одну статью уголовного кодекса и не только уголовного кодекса нашей страны. Именно парламент, а не президент, является во все века и во всех странах символом демократии. А по нему из танков…
5.4.13. Программа CNN вела репортаж об обстреле здания Верховного Совета на весь мир. Это был позор России, донесенный до каждого желающего взглянуть на телеэкран. Позор не только для тех, кто дал команду стрелять (хотя для них все же больше), но и для тех, кто бестолково дал этому повод. Позор для тех кто, из-за политических амбиций, не смог найти компромисса. Позор для всех граждан Российской Федерации, выбравших и продолжающий выбирать эти власти. Кинокадры расстрела парламента надо бы показывать как азбуку для каждого россиянина. «Копоть покрыла не только стены Белого дома, — писал генерал Михайлов. — Она жирным слоем легла на репутацию и самого президента, и всей страны».[1074]
Но расстрелом все не кончилось. Станислав Говорухин отметил: «…Буквально на следующий день начнется странная чехарда и трупами. Еще одна позорная и грязная история, к которой нам уже не привыкать».[1075]
«Были убитые, много убитых», — написал потом Б.Н. Ельцин,[1076] не уточняя сколько. Вот здесь то возникает математическая загадка. Президенту не могли не доложить о количестве жертв и цифру назвали, конечно же, гораздо более точную. Иначе у нас вообще не управляемая страна. Но, тем, не менее, зная эту цифру, Ельцин отделывается фразой «много убитых». Двадцать трупов и две тысячи трупов — все это много. Кстати, пять тысяч и более — это тоже много.
Сторонники власти цифры называли поменьше, противники — побольше.{365} «По официальным данным, погибло девяносто два человека. Но в народе ходила другая цифра — несколько сот, а то и больше».[1077] Борис Николаевич выбрал оптимальную цифру «много», тут никто не обидится. Но истина оказалась скрыта. Позже активный участник тех событий Коржаков поступил вообще просто, сказав, что люди разбежались, едва заслышав грохот танковых гусениц. А трупов внутри Белого дома он не видел.[1078] Не видел и все тут. А ведь именно он был главным исполнителем. А по грубому сказать — главным палачом.
Это он не видел. А вот один из охраны «Белого дома» рассказал: «Стреляли чаще всего из снайперских винтовок… Стреляли метко, убили и ранили несколько женщин — уборщиц и буфетчиц. Так стрелять могли только профессионалы».[1079] И таких свидетельств было даже опубликовано не мало. А сколько не было опубликовано?
5.4.14. События 3–4 октября 1993 года были в числе десятка событий, которые буквально потрясли страну в XX веке и определили ее дальнейшую судьбу. Они были важны для многих конкретных лиц в течение нескольких лет. Назовем только некоторых.
Зюганов не был в здании Верховного Совета РФ в эти дни. Позже, видимо, стали возникать разговоры об отсутствии должного мужества. Через 6 лет его сторонники вынуждены были еще раз привести хоть какое-то основание этого поступка: «Зюганов, безусловно, понимал, что если его арестуют в Доме Советов во время неминуемого штурма, то следующим шагом будет окончательный запрет КПРФ. Это предопределило сложный выбор — неучастие в непосредственной обороне Дома Советов».[1080] Не очень впечатляет это оправдание. Ну, да Бог с ним.
Перейдем к его оппоненту. Если первая ельцинская книга «Исповедь на заданную тему» нужна была в основном для подготовки к захвату власти, но уже вторая «Записки Президента», похоже, была написана в основном для оправдания расстрела парламента. Не судите и не судимы будете. Бог ему судья. А человеческого суда, видимо, так и не будет.
Оправданий этому можно придумать много.{366} Тем более, что услужливые холуи подскажут оправдания для любого поступка. Троекуров из пушкинского «Дубровского» сказал: «В том-то и сила, чтобы безо всякого права отнять имение». Вот так то.
«Белый дом был миной с запущенным механизмом под Россию. И взрыв был неминуем, — оправдывался Борис Николаевич. — Стрелять, чтобы спасти Россию. Спасти мирных людей, спасти миллионы от гражданской войны, в которой нет правых и виноватых, в которой брат идет на брата, сын на отца».[1081] Вроде бы звучит убедительно. Даже очень убедительно. За такой подвиг можно и наградить. А некоторых и награждали.
Но убеждать должна не ельцинская патетика,{367} а доказательства того, что народ был готов к гражданской войне. Отбросить предположение о возможности такой войны нельзя (никто точно не проверял), но верится в него очень слабо (оснований практически не было). Более вероятным выглядит предположение, что гражданской войны подавляющее большинство не хотело, а сколько-нибудь активного меньшинства просто не было.
Но вот в случае победы парламента потеря управляемости стране угрожала. Все-таки многоголовый парламент — это не единый Президент. Они бы сразу стали спорить кто прав и у кого больше прав. Это тоже достаточно вероятно. Однако такой довод не столь красив как аргумент о предотвращенной гражданской войне.
5.4.15. Война не состоялась. Одна из противостоящих сторон проиграла. Руцкой, которого дважды брали в плен в Афганистане, третий раз сдался в Москве. Это не сталинские времена, когда и одного раза хватало для позора и наказания. Руцкого, Хасбулатова и других руководителей обороны парламента страны от Президента (нарушающего конституцию) отправили в лефортовский следственный изолятор. Господа депутаты не хотели сыграть роль жертвы, они предпочли жизнь, даже те немногочисленные, которых направили в следственный изолятор как главарей мятежа.
Впрочем, есть данные, что не всех хотели отправить в изолятор. Под шумок отдельных, возможно, хотели отправить гораздо дальше, туда, откуда не возвращаются.{368} Прием старый как божий мир. Под шумок (в нашем случае под грохот танковых залпов) можно было сделать многое. Не все получилось.
Остается, правда, еще вопрос: а пошел ли президент РФ на уничтожение не сдающихся депутатов (разумеется, если таких храбрецов было бы много)? Ответить мог бы только сам президент, да возможно еще пара-тройка лиц из его окружения. Однако, ясно одно — скандал с физическим уничтожением значительной части депутатов Ельцину не был нужен. Ему нужны были сдавшиеся депутаты, и он их получил. На этот раз господа депутаты подыграли господину президенту.
Один из сотрудников МВД, охранявших тогда здание Верховного Совета, через десять лет скажет: «Накануне Руцкой и прочее начальство устроили грандиозную пьянку. От своих друзей в Федеральной службе охраны я знаю, что не просыхал в те дни и Ельцин. Короче, эти напились, те напились и, не похмелившись, отчудили».[1082] Это не особенно похоже на свидетельские показания конкретных фактов, больше эти слова напоминают позднюю (10 лет прошло) оценку произошедшего.
5.4.15. И так гражданская война не состоялась. После захвата Белого дома, сдав арестованных в надежные руки, Барсуков и Коржаков поехали в Кремль докладывать Президенту. Президента нашли в банкетном зале в самый разгар торжества.{369} Шел пир победителей. {370}
Коржаков вспоминает: «Нам налили до краев по большому фужеру водки. Легко залпом выпив, мы присоединились к общему веселью, но в душу закрадывалась обида. Я посмотрел на сияющего Грачева с рюмкой в руке и вспомнил, как он просил письменного приказа. Посмотрел на пьяненького Филатова, который две недели назад бился в истерике в моем кабинете, а теперь рыдал от счастья. Эти люди оказались главными за столом победителей. А тех, кто внес решающий вклад в общее дело и довел его до конца, даже забыли пригласить на торжество. Невольно пришли на память строки из ранних дворовых шлягеров Владимира Высоцкого: «А когда кончился наркоз, стало больно мне до слез — и для кого ж я своей жизнью рисковал»…Наркоз действительно закончился — в моем слепо преданном отношении к Ельцину появилась первая серьезная трещина».[1083]
Обидно понимаешь ли! Ты тут разогнал парламент, а они празднуют победу без тебя. Не хорошо!