Вацлав (1378–1400)

Вацлав (1378–1400)

Пожалел ли Карл в конце своей жизни, что подкупил выборщиков, чтобы обеспечить приход к власти бездарного правителя? Об этом сообщает летописец из Меца, правда, намного позднее. Возможно, это лишь одно из тех запоздалых пророчеств, призванных оправдать чрезмерное восхваление или неодобрение, но, безусловно, знающие люди, как, например, Филипп де Мезьер, наставник короля Франции Карла V, были невысокого мнения о качествах Вацлава. Отец считал правильным уделять большое внимание его воспитанию. Неизвестно, насколько этот поздний ребенок вызывал беспокойство, но сильный характер отца, которого он однажды должен был заменить, подавлял его. Чтобы править, недостаточно было говорить на всех языках, перечисленных в Золотой булле, которым его учили учителя. Неудачи, которые неизбежно встречаются при осуществлении власти, сразу же продемонстрировали его непригодность к управлению. Из всех достоинств, развиваемых в нем Карлом, ему более всего не хватало стойкости. Там, где требовалось приложить усилия, им овладевал скептицизм, и, чтобы забыть свои промахи, он предавался удовольствиям, охоте и еде. Эти пристрастия состарили его раньше времени и сделали из него предмет насмешек.

Эта ситуация была тем более печальна, что стоявшие перед ним задачи были сложны и деликатны. Внутри империи главные участники политической игры, князья, горожане и мелкопоместное дворянство, столкнулись с серьезными трудностями, что побуждало их к агрессии и усложняло их взаимоотношения. Рассмотрим сначала проблемы, которые должны были решить правители княжеств. Им следовало развить структуру органов власти, чтобы превратить свои территории в настоящие государства, и, для начала, иметь точное представление о своих ресурсах. Проведение инвентаризации, по примеру выборщика Балдуина Трирского или графа Тирольского, требовало времени и знающих людей. Необходима была также реконструкция крепостей; появление артиллерии еще более увеличило расходы: орудия и орудийные расчеты стоили дорого, и чтобы противопоставить технике вероятных противников сильные укрепления, куртины были заменены мощными бастионами. Не только Карл открыл значение столицы; самые честолюбивые и удачливые князья последовали его примеру. Рудольф IV Габсбургский пытался превратить Вену в свою резиденцию и место работы своего правительства. Он приказал там построить Хофбург и заложил церковь Святого Стефана, которая впоследствии стала собором. Обиженный тем, что его не включили в число выборщиков, определенных Золотой буллой, он взял себе титул эрцгерцога, по-своему трактуя смысл привилегий, некогда предоставленных дому Барбароссы. Показной блеск подчеркивал этот новый титул. Денежные ресурсы княжеств никогда не соответствовали амбициям их правителей; повезло тем, кто, как пфальцграф, пользовались правом собирать дорожные пошлины на Рейне. Менее удачливые влезали в долги, герцог Баварский, например, имевший кредит у мясника и булочника, должен был 89 000 флоринов своему управляющему. Конечно, можно было увеличить княжество. Наместники расширяли свои территории на протяжении всего XIV века, но в то же время нередким было и дробление земельной собственности. Только электората оставались неделимы. Другим владениям не всегда удавалось избежать наследственного раздела. Наследство императора Рудольфа I и его сына было поделено на пять частей, Бавария — на четыре. Доходы сокращались, а расходы росли, поскольку увеличивалось число центральных городов и королевских дворов. Разделение территорий также свидетельствовало об ужесточении налогового гнета. Понятно, что подданные иногда требовали сохранения единства государства. Брабантцам оно было обещано в 1356 г. герцогиней Иоанной во время Торжественного визита. Именно в условиях этого кризиса образовались сословия (St?nde). Горожане имели большее шансов, что к ним прислушаются, потому что они были кредиторами князей. Дворяне имели советников из их среды; они часто действовали сообща. Дворянство и горожане Баварии, например, договорились потребовать от князя назначения должностного лица (Ausschuss), ответственного за налоги; подобная должность была введена в Австрии. В этих странах представители подданных осознавали необходимость создания общности. Land, таким образом, становился отечеством для его обитателей. Однако, возможно, эти объединения также тормозили превращение объединенных сеньорий в однородные княжества.

Города империи знали, что князья пытались лишить их свобод, чтобы иметь возможность пользоваться их богатством, но с тех пор как Швабский Союз городов нанес поражение графу Вюртембергскому в 1377 г., они осознали свою силу. Вслед за швабским в 1381 г. возник союз рейнских городов; в следующем году подобный союз образовался в Вестфалии. Множество магистратов тогда проявило волю к победе. Вопреки запрету, введенному Золотой буллой, они расширили сеть предместий и увеличили количество небольших общин в окрестных землях, живущих по городским законам. С другой стороны, капитал, которым обладали предприниматели, позволяли им извлекать выгоду из затруднений дворянства, приобретать их земли в пределах страны. Таким образом замки попадали в распоряжение городского самоуправления. Подобно тому, как это делалось в итальянских городах, но в меньшем масштабе, города Германской империи закладывали основы будущих территориальных государств. Эта дорогостоящая политика иногда поглощала девять десятых обычных доходов и вынуждала муниципалитеты заключать крупные заемные договоры. Риска банкротства удавалось избежать только увеличением налогов. Этот налоговый гнет обострял напряженность внутри общин; во многих местах возникали бунты, и патриции вынуждены были уступать больше места ремесленникам, которых поддерживало простонародье. Но изменения носили скорее внешний, чем внутренний характер, поскольку тяжелые и сложные государственные задачи могли быть решены только людьми, располагающими большим количеством времени. Участие ремесленников и торговцев в этом процессе, следовательно, практически исключалось. В любом случае, каким бы ни был порядок, магистрат требовал от своих подчиненных повиновения. Его положение превращало его в орган власти (Obrigkeit), приказы которого должны были беспрекословно выполняться. Находясь постоянно в состоянии боевой готовности, горожане, таким образом, числились на службе.

Преданность ополченцев подвергалась суровому испытанию в бесчисленных походах против «рыцарей-разбойников». Так горожане называли мелких помещиков, не всегда соблюдавших границы, установившиеся в ходе гражданских войн, получив в отместку прозвище «мешков с перцем». Франкфурт с 1380 по 1425 гг. перенес 229 Fehden. Причины подобного поведения мелкопоместного дворянства, без сомнения, более разнообразны, чем это представлялось историкам на протяжении долгого времени. Конечно, экономическое развитие более глубоко повлияло на мелких землевладельцев, для которых похищение торговцев с требованием выкупа представляло ощутимый побочный доход. Однако эти вояки столь же охотно служили людям, которые в процессе конфликтов предпочитали давать наемникам возможность перерезать друг друга, нежели решать вопрос мирным путем. Это свидетельствовало о традиционном мышлении, предоставлявшем человеку право самому добиваться справедливости. Между тем рыцари прекрасно понимали, что города и князья были к ним враждебно настроены и что, оставаясь в изоляции, они бы потеряли свою свободу. Тогда они объединились. Львиный союз, состоявший из рыцарей Рейнской долины, был особенно грозным. Возникновение этой новой силы изменяло расстановку политических сил в игре, где теперь участвовало три главных действующих лица, противопоставленных суверену — князья, города и рыцарство.

Эта сложная ситуация давала имперской власти больше возможностей, чем в прошлом. Следует признать, что в начале своего правления Вацлав попытался воспользоваться этим положением. Во время подготовки к отъезду в Рим на коронацию он решил отложить этот значительный ход, так как понял, что решающий акт игры развернется в Германии, и он не должен произойти в его отсутствие. В 1381 г. рыцари Львиного союза объявили войну Франкфурту; но им не повезло. Швабский союз городов пришел на помощь Рейнскому союзу. Если бы герцог Леопольд Габсбургский и граф Вюртембергский не вмешались бы, это было бы полным поражением рыцарства, которое и так уже было достаточно потрепано, чтобы за этим последовал распад множества союзов. Король римлян посчитал, что пришло время сделать то, что его отец считал невозможным. Был подписан мирный договор, действие которого распространялось на все королевство. В 1383 г. было создано четыре округа, ответственные лица которых следили за строгим исполнением закона. Города не захотели принять этот закон, так как их союзы объединяли более обширные территории, чем округа, определенные этим Reichslandfrieden. Следовательно, нужно было ввести эти общества в рамки, предусмотренные законом, раздробив их на части. Таким образом, они вновь оказались бы слабыми перед лицом князей. Со своей стороны, они также объединились в «союз вельмож», Herrenbund, что должно было обеспокоить города. Вацлав играл роль сдерживающей силы, а соглашение, заключенное в Гейдельберге в 1384 г. обеими сторонами, успокоило на какое-то время вражду между ними, не урегулировав окончательно разногласия. Победа швейцарцев над австрийскими войсками в Зампахе в 1386 г. показала, что феодальные силы можно разгромить. Города Швабии и Рейнской области полагали, что они будут действовать столь же слаженно, как и швейцарцы. Однако вскоре это заблуждение прошло. Швабы в Дофингене, рейнцы в Вормсе в 1389 г. увидели, что положение их противников было не столь слабым, чтобы им можно было навязать «диктат». Сопротивление городков, расположенных вблизи Боденского озера императорскому указу в 1389 г. было настолько стойким, что пришлось пересмотреть планы. Тем не менее союзы городов продолжали распадаться. По крайней мере, было запрещено считать горожанами торговцев, проживающих в предместьях (Pfahlb?rger), а комиссия, назначенная следить за выполнением условий мирного договора, состояла из противников городов. Рост политического значения городов империи был остановлен; он более не возобновлялся.

Вацлав не воспользовался новой ситуацией. Ослабление одной из противоборствующих сил позволило бы полностью сыграть роль правителя, чье предназначение состоит в том, чтобы сглаживать пути, но он был больше неспособен справляться со своей ролью с необходимой настойчивостью и сдержанностью. Его пороки росли; он выходил из состояния апатии, только чтобы совершать опрометчивые поступки. Только Богемия привлекала его внимание, но из-за своего грубого поведения он прослыл там тираном. Казнь Яна Непомука, викария архиепископа Пражского, противостоявшего ему, послужила началом мятежа чешского дворянства, сумевшего захватить его в плен в 1394 г. Он был освобожден только по просьбе немецких князей. Но Вацлав не интересовался больше империей. Не заботясь более о сохранении общественного мира, он угождал руководителям общества Schlegler, которое возникло в результате междоусобных войн. Он не стремился больше защищать честь и интересы империи за ее пределами или в своих маркграфствах.

У Вацлава не было сил противостоять расколу, которому не смог помешать его отец; но его непостоянство вызвало недоверие «урбанистов», почитателей папы Римского, и тем более не позволило завоевать симпатии «климантистов», сторонников папы Авиньонского. В ходе тайных переговоров все громче звучали обвинения в его сторону в том, что он собирался превратить империю в наследственную монархию, что должно было обеспокоить выборщиков. Тевтонцы, терпящие серьезные притеснения от Ягайло, правителя Польши и Литвы, не могли рассчитывать на поддержку Вацлава, который сблизился с их противником. Римский король не возражал, когда на западе в 1390 г. герцогиня Брабантская и Лимбургская назначила Филиппа Смелого своим преемником. Однако обширные владения, которые собирался создать герцог Бургундский, захватывали территорию империи, а центр их исполнительных органов оказывался во Франции в Дижоне. Наконец, в Италии, где герцог Анжуйский захватил Геную, Вацлав счел уместным в 1395 г. возвести Висконти в ранг принца империи, заплатив 100 000 флоринов за его продвижение, которое немцы посчитали возмутительным.

Когда двор Праги превратился в театр насилия и убийств, которые Вацлав и не старался пресечь, многие князья посчитали, что настало время низложить его. Итак, уже в течение нескольких лет пфальцграф Рупрехт плел интриги, убежденный, что у него есть задатки правителя. Не без труда ему удалось добиться, чтобы один из его сторонников, Нассау, был избран архиепископом Майнцским; он сумел заручиться поддержкой двух других церковных выборщиков. Четырех голосов, включая его, было достаточно, чтобы обеспечить победу. Но нужно было еще освободить трон! В 1397 г. князья составили перечень обвинений Вацлаву, который на этот раз приехал во Франкфурт, где состоялся съезд князей. Король не принял это в расчет; он даже отправился в Реймс, где под воздействием герцога Орлеанского заключил договор о дружбе с Францией. Это было уже слишком; князья, собравшись в Боппарде в 1399 г. составили список возможных кандидатур, но выбор был предрешен: они твердо вознамерились избрать пфальцграфа; герцог Саксонский, фигурировавший в списке кандидатов, не стал даже беспокоиться. Следовательно, чтобы низложить Вацлава, виновного в пренебрежении как внутренними, так и внешними делами империи и в убийстве «прелатов, священников, а также других честных людей», было достаточно трех выборщиков из Трира, Кельна и Майнца, помимо самого Рупрехта. Последний, разумеется, собрал четыре голоса, которых требовала Золотая булла. 21 августа 1400 г. Вацлав, узнавший о случившемся и полностью подавленный известием, смог лишь воскликнуть: «Что теперь делать?»