Славянский обряд кремации в дохристианскую эпоху

Ахмед ибн-Фадлан, 921–922 Похороны обычного руса

А это бывает так, что для бедного человека из их числа делают маленький корабль, кладут его (мёртвого) в него и сжигают его (корабль), а для богатого (поступают так): собирают его деньги и делят их на три трети, – (одна) треть (остаётся) для его семьи, (одну) треть (употребляют на то), чтобы для него на неё скроить одежды, и (одну) треть, чтобы приготовить на неё набид, который они будут пить в день, когда его девушка убьёт сама себя и будет сожжена вместе со своим господином; а они, всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днём, (так что) иногда один из них (кто-либо из них) умирает, держа чашу в своей руке.

Похороны зажиточного руса

И (ещё прежде) говорили, что они делают со своими главарями при их смерти (такие) дела, из которых самое меньшее (это) сожжение, так что мне очень хотелось присутствовать при этом, пока (наконец) не дошло до меня (известие) о смерти одного выдающегося мужа из их числа. И вот они положили его в его могиле и покрыли её крышей над ним на десять дней, пока не закончили кройки его одежд и их сшивания.

И если умирает главарь, то говорит его семья его девушкам и его отрокам: «Кто из вас умрёт вместе с ним?» Говорит кто-либо из них: «Я». И если он сказал это, то это уже обязательно, так что ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. И большинство из тех, кто поступает (так), (это) девушки. И вот, когда умер этот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрёт вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». Итак, поручили ее двум девушкам, чтобы они оберегали её и были бы с нею, где бы она ни ходила, до того даже, что они иногда мыли ей ноги своими руками.

И принялись они (родственники) за его дело, – кройку одежды для него, за приготовление того, что ему нужно. А девушка каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему.

Когда же пришёл день, в который будет сожжён (он) и девушка, я прибыл к реке, на которой (находился) его корабль, – и вот, (вижу, что) он уже вытащен (на берег) и для него поставлены четыре подпорки из дерева (материала) хаданга (белого тополя) и другого (дерева), и поставлено также вокруг него (корабля) нечто вроде больших помостов (амбаров?) из дерева. Потом (корабль) был протащен (дальше), пока не был помещён на эти деревянные сооружения.

И они начали уходить и приходить, и говорили речью, (которой) я не понимаю. А он (мёртвый) был далеко в своей могиле, (так как) они (ещё) не вынимали его. Потом они принесли скамью, и поместили её на корабле и покрыли её стёгаными матрацами, и парчой византийской, и подушками из парчи византийской, и пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье постилки, о которых мы упомянули. И она руководит обшиванием его и приготовлением его, и она убивает девушек. И я увидел, что она ведьма (?) большая (и толстая), мрачная (суровая).

Когда же они прибыли к его могиле, они удалили в сторону землю с дерева (с деревянной покрышки) и удалили в сторону (это) дерево и извлекли его (мертвого) в изаре[24], в котором он умер, и вот, я увидел, что он уже почернел от холода (этой) страны. А они еще прежде поместили с ним в его могиле набид и (некий) плод и тунбур[25].

Итак, они вынули все это, и вот он не завонял и не изменилось у него ничего, кроме его цвета. Итак, они надели на него шаровары и гетры, и сапоги, и куртку, и хафтан парчевый с пуговицами из золота, и надели ему на голову шапку (калансуву) из парчи, соболевую.

И они понесли его, пока не внесли его в ту палатку (кабину), которая (имеется) на корабле, и посадили его на матрац, и подпёрли его подушками и принесли набид, и плод, и благовонное растение и положили его вместе с ним. И принесли хлеба, и мяса, и луку, и бросили его перед ним, и принесли собаку, и разрезали её на две части, и бросили в корабле. Потом принесли все его оружие и положили его рядом с ним (букв. к его боку). Потом взяли двух лошадей и гоняли их обеих, пока они обе не вспотели.

Потом (они) разрезали их обеих мечом и бросили их мясо в корабле, потом привели двух коров (быков) и разрезали их обеих также и бросили их обеих в нем (корабле). Потом доставили петуха и курицу, и убили их, и бросили их обоих в нем (корабле).

А девушка, которая хотела быть убитой, уходя и приходя входит в одну за другой из юрт, причем с ней соединяется хозяин (данной) юрты и говорит ей: «Скажи своему господину: „право же, я сделала это из любви к тебе“». Когда же пришло время после полудня, в пятницу, привели девушку к чему-то, что они (уже раньше) сделали наподобие обвязки (больших) ворот, и она поставила обе свои ноги на руки (ладони) мужей, и она поднялась над этой обвязкой (обозревая окрестность) и говорила (нечто) на своём языке, после чего её спустили, потом подняли её во второй (раз), причём она совершила то же (действие), что и в первый раз, потом её опустили и подняли в третий раз, причём она совершила то же, что сделала (те) два раза.

Потом подали ей курицу, она же отрезала её голову и забросила её (голову). Они взяли (эту) курицу и бросили её в корабле. Я же спросил у переводчика о том, что она сделала, а он сказал: «Она сказала в первый раз, когда её подняли, – вот я вижу моего отца и мою мать, – и сказала во второй (раз), – вот все мои умершие родственники сидящие, – и сказала в третий (раз), – вот я вижу моего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовёт меня, так ведите же к нему». И они прошли с ней в направлении к кораблю.

И вот она сняла два браслета, бывших на ней, и дала их оба той женщине, которая называется ангел смерти, а она та, которая убивает её. И она (девушка) сняла два ножных кольца, бывших на ней, и дала их оба тем двум девушкам, которые обе (перед этим) служили ей, а они обе дочери женщины, известной под именем ангела смерти.

Потом её подняли на корабль, но (ещё) не ввели её в палатку (кабину), и пришли мужи, (неся) с собой щиты и деревяшки, и подали ей кубком набид, и вот она пела над ним и выпила его. Переводчик же сказал мне, что она прощается этим со своими подругами. Потом дан был ей другой кубок, и она взяла его и затянула песню, причем старуха побуждала её к питью его и чтобы войти в палатку (кабину), в которой (находится) её господин.

И вот я увидел, что она уже заколебалась и хотела войти в палатку (кабину), но всунула свою голову между ней и кораблём, старуха же схватила её голову и всунула ее (голову) в палатку (кабину) и вошла вместе с ней (девушкой), а мужи начали ударять деревяшками по щитам, чтобы не был слышен звук её крика, причём взволновались бы другие девушки, и перестали бы искать смерти вместе со своими господами. Потом вошли в палатку шесть мужей и совокупились все с девушкой. Потом положили её на бок рядом с её господином и двое схватили обе её ноги, двое обе её руки, и наложила старуха, называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи верёвку, расходящуюся в противоположные стороны, и дала её двум (мужам), чтобы они оба тянули её, и она подошла, держа (в руке) кинжал с широким лезвием, и вот, начала втыкать его между её рёбрами и вынимать его, в то время, как оба мужа душили её верёвкой, пока она не умерла. Потом подошёл ближайший родственник (этого) мертвеца, взял деревяшку и зажёг её у огня, потом пошел задом, затылком к кораблю, а лицом своим (…), зажжённая деревяшка в одной его руке, а другая его рука (лежала) на заднем проходе, (он) будучи голым, пока не зажёг сложенного дерева (деревяшек), бывшего под кораблём. Потом подошли люди с деревяшками (кусками дерева для подпалки) и дровами, и с каждым (из них) деревяшка (лучина?), конец которой он перед тем воспламенил, чтобы бросить ее в эти куски дерева (подпал).

И принимается огонь за дрова, потом за корабль, потом за палатку, и (за) мужа, и (за) девушку, и (за) все, что в ней (находилось), подул большой, ужасающий ветер, и усилилось пламя огня, и разгорелось неукротимое воспламенение его (огня). И был рядом со мной некий муж из русов, и вот, я услышал, что он разговаривает с переводчиком, бывшим со мною. Я же спросил его, о чем он говорил ему, и он сказал:

«Право же он говорит: „Вы, о арабы, глупы“…. Это; он сказал: „Воистину, вы берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его в прах (землю) и съедают его прах и гнус и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас“».

Тогда я спросил об этом, а он сказал: «По любви господина его к нему (вот) уже послал он ветер, так что он унесёт его за час». И вот, действительно, не прошло и часа, как превратился корабль, и дрова, и девушка, и господин в золу, потом в (мельчайший) пепел. Потом они построили на месте этого корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку хаданга (белого тополя), написали на ней имя (этого) мужа и имя царя русов и удалились.

Арабески

Вывод первый. С плавсредствами на Руси проблем не было, коль всякого руса сжигали в лодке! Что совсем не удивительно. Если кругом непроходимая тайга, испещрённая водными артериями, то как добраться до родни если не на лодке?

Вывод второй. Уже в X-ом столетии от РХ многие крепёжные элементы судов делали из железа, что доказали археологи. Что может остаться от ладьи после её сжигания? Известно, что температура горения костра не превышает 700 °С. Следовательно, гвозди, заклёпки, уключины и проч. железные конструктивные элементы лодки должны остаться, так как температура плавления железа много выше, и составляет 1538 °С.

Описанное Фадланом погребение под Булгаром не найдено; но сходные упокойные места присутствуют в раскопах Гнездово, Плакун, Усть-Рыбежна и т. д. И вот там, в случаях погребения путём кремации, и были обнаружены заклёпки ладейного типа. Что косвенно подтверждает правдивость отчёта Фадлана хотя бы в этом эпизоде. А в остальных? Разве можно абсолютно во всём доверять россказням человека, который своими «Записками» просто хотел уйти от плахи за казнокрадство, да ещё и подзаработать на тиражировании своего бестселлера? – Вот же шельма!

Поясню.

Понятны истоки «вечной любви» меж мусульманами и иудеями, меж арабами и евреями. Соответственно в X веке правители Персии, уже (якобы) успевшие забыть учение Спитамы Заратуштры, и, как говорят, к X веку окончательно переметнувшиеся в ислам, были не в восторге от самого факта существования Хазарии – государства с тотальным засильем евреев в верхушке управлении этой державой со столицей в низовьях Волги. И когда русский царь, которого евреи просто уже достали своими разбоями, попросил денег у мусульман для отстройки крепостей, то те ему не отказали – «враг моего врага есть мой друг!». И вот эти-то деньги и должен был отвезти Фадлан (рядовой член посольства), но не довёз: он их попросту своровал, как только получил из казны.

Но вор, что называется, погорел как швед под Полтавой: в опечатанном сопроводительном письме к царю славян тогдашний исламский МВФ точно указал сумму предоставленного заимствования. На резонный вопрос наших соотечественников «А где деньги, Зин?» – Фадлан, дрожа коленками, понёс славянскому лидеру полную околесицу, но понимал при этом, что самый суровый разговор у него будет впереди, с визирем в Багдаде, по возвращении.

И, как не только я предполагаю, его в этот критический момент судьбы осенило! Чтобы отвести свою голову от плахи за казнокрадство, Фадлан решил выписать вязью на потеху властителям бред сивой кобылы, выдать им свои мемуары со сквозной идеей – мол, мои личные дипломатические успехи ст?ят много дороже мною же уворованного. «О! Почитайте мой опус! О скольких вещах необычных я поведал! И посмотрите, как я возвеличил нашу веру мусульманскую средь гнусных туземцев?! Потому я достоин не наказания, но пощады, о визирь!» – Скорее всего в том был его расчёт. Все иные члены посольства, смекнув, что тут пахнет большой политикой (т. е. большой и опасной гадостью), смолчали, и этот сценарий, похоже, прошёл: десятки, если не сотни копий опуса Фадлана были растиражированы по всему Востоку.

Но сегодня без чувства омерзения некоторые пассажи этого бестселлера читать невозможно! Весь опус от корки до корки пронизан чувством имперского превосходства одной исключительной нации (арабов X века) надо всеми прочими: надменность, откровенное неуважение к людям, стремление постоянно экспортировать свою «демократию» вовне любыми средствами, каждой бочке быть затычкой – как всё это знакомо! США сегодня – это зеркальное отражение моральных устоев Фадлана один-в-один! Откуда вывод: фазы циклов этногенеза США и арабов в этом совпадают, но рознятся на немалое количество столетий!

Только пара примеров. Вор описывает землю славян как «чёрную и вонючую». Меж тем эту «чёрную и вонючую» в 1889 г. Россия повезла в качестве национальной гордости на Всемирную выставку достижений науки и техники во Францию, где главным экспонатом в российском павильоне стал кубический монолит воронежского чернозёма, каждая грань которого была с сажень (sic!). Бедолага же Фадлан, ничего кроме своих песков, баранов и верблюдов не видевший в жизни, и умевший считать, похоже, только до семи, это чудо Природы воспринял согласно уровню своего интеллекта.

Ахмад постоянно отчитывается в «Записках» о своих успехах по воспитанию «неверных», вразумлению «турок» (хорезмийцев, башкир, печенегов, гуззов – а ему всё одно!) и славян правилам как бы хорошего тона. Так, удивившись массовым – мужчин и женщин – плесканиям славян в Волге, т. е. удивившись обычной банной практике на Руси, он причитает: «Я не переставал прилагать старания, чтобы женщины закрывались от мужчин».

Почему этому проходимцу, который к тому же играл в посольстве отнюдь не первую скрипку, никто из славян не настучал по голове – мол, со своим уставом в чужой монастырь не ходят!? Можно ли себе представить, чтобы русский посол в Дамаске нравоучил бы тогда аборигенов: «Ребята! Гарем это плохо! И перестаньте же наконец кутать своих баб в паранджи!»? Такой пассаж немыслимо услышать, и не только из уст посла! Это немыслимо услышать из уст любого русского, тем более в веке девятом, до христианизации! Почему же обратное действо не лучшего представителя дружественного России народа так легко проглатывалось славянами Поволжья?

А если Фадлану никто не настучал по голове, то, выходит, национальная гордость напрочь отсутствовала у славян? А у некоторых современных историков? А у кинематографистов, которые этот бред экранизировали?

Таким образом, все эти секс-страсти с невестой на заклание, которую перед сожжением дружинники пустили по рукам, на мой взгляд, являются просто одним из эпизодов в длинной череде пасквилей Фадлана – выслуживался подлец. Не так ли?