«Услыша мя Бог правды моея»

(Пс.4,2).

Заняв кафедру в Новолетие 1490 г., Зосима тотчас ополчился на архиепископа Новгородского. Он потребовал у Геннадия письменного «исповедания веры», будто хотел убедиться в его правоверии. Святитель, знавший цену Зосиме, не смутился таким оскорбительным подозрением и ответил, что не должно повторять единожды исповеданного при поставлении в архиерейский сан, а заодно напомнил митрополиту о его собственных обязательствах. В частности, об обещании, данном Зосимою великому князю, - продолжить розыск еретиков. В пример тому Святитель Геннадий привёл дела испанские. «Вон Фряги [иностранцы], - писал он, - смотри какую крепость держат по своей вере; сказывал мне цезарский посол про Шпанского короля, как он землю свою очистил». Речь в письме шла об известном изгнании евреев из Испании (1492 г.). Тогда, в 1490-м, эта кампания, очевидно, уже развернулась. И, судя по всему, иного способа справиться с тайными сектами у короля Фердинанда не нашлось. Ересь бушевала в его стране и подбиралась к трону. Принимая фальшивое крещение, так называемые мараны внедрялись в испанскую церковь и занимались растлением верующих. Борьбу с воинствующим сатанизмом возглавил архиепископ Толедский Томас Торквемада (1420-1498 гг.).

Торквемаду в наше время зачастую представляют в образе изверга и палача. Но обратимся к фактам. Суды при нём рассматривали в год до трёх тысяч уголовных дел, возбуждаемых инквизицией, и по ним выносили... до трёх десятков смертных приговоров (аутодафе). То есть, согласно документам той эпохи, на костры посылалось не более одного процента осуждённых. Причём казнили лютых изуверов, совершавших ритуальные убийства, пивших человеческую кровь, и т.п. Остальных нечестивцев из крещёных, занимавшихся ворожбой, гаданием и прочим колдовством, наказывали в основном епитимией (временным отлучением от церкви) или пороли розгами у позорных столбов. Иудеев же и мусульман, открыто исповедовавших собственные религии и живших обособленно в своих общинах (например, в еврейских гетто), инквизиция вообще не преследовала. Но беда была в том, что в тех же самых гетто действовали и жидовствующие раввины. Ряды изуверов, тайно боровшихся с Христианством, пополнялись именно оттуда. Потому в конце концов и Торквемада настоял, и король согласился издать указ об изгнании всех евреев, дабы одним ударом - если и не решить проблему в целом, то, во всяком случае, снять её остроту. В тот же год (1492), отвоевав Гранаду у мавров, Испания покончила с остатками ига мусульман (восемь веков хозяйничавших на Пиренейском полуострове), а Христофор Колумб открыл Америку. Сие открытие обогатило испанских монархов и на какое-то время избавило от необходимости брать займы у еврейских банкиров.

Католическая Европа уже тогда была опутана сетью банков. Россия же оставалась свободной. Она сама была так богата, что не нуждалась ни в каких займах. Ни татары, ни крестоносцы не смогли овладеть Московией. Хазарский каганат был рассеян ещё раньше Святославовой ратью. Потомки хазарских иудеев ненавидели потомков Святослава, тем паче принявших Святое Крещение. Свержение Православной династии Рюриковичей оставалось вожделенною мечтою жидовствующих, но их социальная база в России была очень слабой.

Со времён Владимира Мономаха Русские Государи ограничивали въезд иноверцев, и евреям не дозволялось жить в городах Московии. Зато в соседних с нею Польше и Литве (то есть и в Белой, и в Малой Руси), где ещё при князе Витовте города начали получать Магдебургское право, немцы с евреями стали беспрепятственно селиться среди славян. Более того, еврейские богачи за деньги приобретали себе привилегии наравне с местной знатью. А пока путь на Русь им самим был заказан, банкиры провоцировали к войнам с Россией литовцев, поляков, и создавали в Москве свою агентуру из числа русских изменников, которых, как мы знаем, нашлось немало среди вольнодумствующих умников (бояр и духовенства).

Побеждать неприятеля в поле брани наши пращуры умели, и делали это неплохо. Но с тайным, злокозненным врагом Государство и Церковь столкнулись впервые. На Руси не было учреждений, подобных папской или испанской инквизиции. Да и быть не могло. У нас даже убийц, насильников, грабителей - и тех карали не без милости. Однако такого, чтоб сатанисты в рясах, запираясь в святых алтарях, совершали там мерзкие богохульства, и чтобы в секте богоборческой состоял сам действующий митрополит вместе с первыми вельможами двора, - такого никто прежде не видывал. Святитель Геннадий тоже не знал, что делать с этой напастью, потому и припомнил Испанского короля. Впрочем, он понимал, что Зосиме писать о том было бессмысленно, и, упредив отрицательный ответ митрополита, Геннадий обратился сразу к нескольким епископам: Ростовскому, Суздальскому, Тверскому, Пермскому. Он убеждал архиереев требовать совместно неотложного созыва Всецерковного Собора. «От явного еретика человек бережется, - писал Святитель Геннадий, - а как от сих еретиков уберечься, если они зовутся Христианами. Человеку разумному они не объявятся, а глупого как раз съедят».

Послание к епископам подействовало. Святителя поддержали почти все. Митрополит Зосима был вынужден безотлогательно созвать Собор в октябре 1490 г. Только Геннадия в Москву он не пригласил. Не сделал этого и великий князь.

Ересь на Соборе осудили, виновных нашли, но как-то уж очень выборочно. Словно зло сие творилось в одном Новгороде. Среди лиц, выявленных следствием, не оказалось почему-то московских членов секты, кроме попа Дениса. Да и тот, видимо, не всех знал, а протопоп Алексей к тому времени умер. Ни Курицына, ни Сверчка (Истома тоже умер), ни оккультного писателя Клёнова, ни Ивашки Максимова (валашкина дружка), ни, тем паче, самого себя Зосима в списке обвиняемых не огласил.

Между тем, список оказался внушительным и приговор - весьма суровым. Осуждённых за злостное богохульство осквернителей святынь отправили в Новгород, где их возили на лошадях (лицом к хвосту) в одеждах наизнанку и в остроконечных колпаках с надписью: «се есть сатанино воинство». Потом колпаки на головах сожгли, и осуждённых заточили в темницы.

Казалось, зло было наказано, и кое-кто серьёзно устрашён. Однако московские еретики, то есть именно главари тайной организации, не пострадали. После Собора они даже ободрились. Святитель Геннадий по-прежнему оставался не у дел (Иоанн Васильевич не хотел его видеть), остальные епископы молчали, опасаясь мести Зосимы. Обладая высшей властью, митрополит-еретик мог отлучить за какую-нибудь мелочь, а затем подвергнуть заточению и пыткам даже архиерея, не говоря о рядовых священниках и монахах. И Зосима действительно запомнил всех, кто на Соборе обличал жидовствующих. Теперь он не спеша готовился к расправе с каждым в отдельности. Чтоб запугать своих противников наперёд, Зосима любил подчеркнуть, к слову, что «осуждение» (читай: обличение злочестия) есть «непростительный грех». А вот если архиерей, тем паче митрополит (хоть и сам еретик), отлучит кого (всё равно за что), то Суд Божий всегда с ним согласен будет «по благодати его сана». Эта сугубо латинская, казуистическая уловка настолько угнетала совесть верующих, что многие отчаялись и ожидали скорого конца света заодно с кликушами, возвещавшими его наступление.

В 1492 году по Христианскому летоисчислению истекала седьмая тысяча лет от Сотворения мира (рождества Адама), и тема светопреставления была на слуху. Когда же «роковой» год прошёл, и ничего особенного не случилось - кроме того, что Колумб открыл Америку, да в Польше умер король Казимир IV, - тогда в умах маловерных начались брожения. Дерзость искусителей в то время резко возросла. Если Христос был Мессия, - злорадствовали еретики, - то почему Он не явился во славе по вашим чаяниям? Где исполнение пророчеств о Страшном Суде? И люди простые, не сведущие в Писании, не разумевшие слов Господа, что «о дне же том и часе никто не знает» (Мф.24,36), соблазнялись речами жидовствующих. Смущение в народе нарастало, а митрополичью кафедру в Москве по-прежнему занимал еретик.

Если кто в Церкви и был готов пострадать за правду даже до крови (например, от иноверцев и язычников), то против Зосимы, грозившего отлучением, выступить не решался. Умереть под анафемой собственного первосвятителя верующему человеку мнилось страшнее всех земных мук. Ведь отлучённого ждёт мука бесконечная в геенне огненной. Так полагали люди честные, но духовно робкие. Не сознававшие, что в Церкви был и есть Глава - Христос, Тот, Кто выше всех иерархов. И Он, Господь, знает правду о каждом. Только Божия правда служит мерой причастности или отлучения от Христа. Осознание сего требует от верных личного мужества и действительно непорочной, нелицемерной любви к Богу и ближнему. Сочетание чистоты сердца и правды с верой непоколебимой составляют добродетель избранных, то есть готовых на подвиг святости. И таким избранным заступником веры и благочестия русского на рубеже XV-XVI вв. явился Иосиф Волоцкий.

Когда еретики, уверенные в покровительстве жидовствующего митрополита, не таясь уже начали совращать людей прямо на улицах Москвы, ложно толкуя Священное Писание, Иосиф обратился к инокам своим со словами: «Настало время...» И слова те (их полностью мы приводили выше) Преподобный включил в первый из составленных им письменных памятников борьбы с новгородской ересью - в «Послание к Нифонту, епископу Суздальскому и Торусскому».

На Соборе 1490 года Нифонт был одним из главных обличителей ереси и, конечно, терпел за это от Зосимы. По сути, он, как и Святитель Геннадий Новгородский, находился в необъявленной опале (только что не был запрещён). В Москву его также не приглашали, а «право на отлучение», которым обладал еретик-митрополит, заставляло суздальского архиерея опасаться собственного голоса.

Пребывая в сомнениях насчёт действенности еретических анафем, Нифонт писал Иосифу, как всеми признанному старцу (обоим было лет за пятьдесят) и просил разрешить его недоумение. Преподобный ответил так: «А что еси, господине, ко мне писал, аще проклянет еретик христианина... Ино, ты сам, господине, ведаешь, что мнози еретицы христиан прокляша, не последова им божественный суд, но клятва их на них возвратися». Далее Иосиф повторил слова Евангелия: «Приимите Духа Святаго: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин.20,22-23). Так заповедал Спаситель. Но право решить и вязать даётся человеку Самим Христом. Даётся посвящаемому, то есть получающему благодать Святаго Духа. Еретик же, имея в себе дух нечистый, дара лишается и не может действовать по благодати, сколько бы ни настаивал на своём праве юридически. Перед Богом право без правды - ничто. Приводя в пример жития Святых Отцов (Симеона Дивногорца, Афанасия Александрийского, Анастасия Синайского), Преподобный напомнил Нифонту о святых правилах, что «чести, а не отлучению подлежат те, которые из-за ереси покинули свое епископство» (то есть вышли из-под власти иерарха-отступника). На основании правил семи Вселенских Соборов Иосиф показал, что еретическое проклятие не имеет силы у Бога и даже вменяется в благословление верным. О Зосиме же он писал, как о лютом враге Церкви Христовой, не стесняясь в выражениях, и говорил, что на престоле Святых Петра и Алексия сидит «скверный и злобный волк, одетый в одежду пастыря, саном святитель, а по воле Иуда предатель и причастник бесом... Осквернил он святительский престол, одних уча жидовству, других содомски скверня». (Кроме содомии, Зосима грешил ещё и запойным пьянством).

Зная о ревности Нифонта к правде, Иосиф возложил на него упование: «И ныне, господине, о том стати и крепко некому, опроче тебя... и тобою очистит Господь Свою Церковь». За исповеднический подвиг Волоцкий игумен обещал епископу Суздальскому награду в Царствии Небесном, равную награде исповедников, до крови пострадавших, и просил Нифонта научить всех не ходить к Зосиме, не брать у него благословения, не есть и не пить с ним под страхом осуждения и вечного огня. И тотчас, вслед за первым посланием, Иосиф пишет «Сказание о новоявившейся ереси Новгородских еретиков...»

Все историки церковные и светские (в том числе Карамзин, Соловьёв и др.) рассказы свои о появлении и распространении ереси жидовствующих составляли на основе «Сказания» Преподобного Иосифа. Этот обширный и, можно сказать, фундаментальный труд, не только обличительный, но и вероучительный, показал, в каком духовном всеоружии выступил Святой Иосиф на брань с еретиками. Язык «Сказания» отличается ясностью и силой мысли, твёрдостью убеждений автора, глубоким знанием и простотою оборотов речи. За 12 последующих лет Иосиф написал 16 посланий («Слов») против ереси, объединённых потом в книгу «Просветитель». Она и по сей день просвещает умы читающих её. Окончание книги («Слова» 14, 15, 16) Преподобный составил уже после разгрома секты, то есть после 1504 года. А первым выступлением своим («Посланием к Нифонту») в 1493-м он поднял «бурю», которая смела с кафедры митрополита-еретика.

Обличённый Иосифом, Зосима сделался объектом пристального внимания. Его срамные дела, прежде всего пьянство, невозможно было скрыть. И под давлением общественного мнения, в мае 1494 г. он, сославшись на болезнь, вынужден был удалиться в монастырь. Официально о Зосиме сообщалось: «Отец наш митрополит своея ради немощи остави престол». Летописец же отозвался о том более конкретно: «Зосима остави митрополию не своею волею, но не померно пития держашеся и о церкви Божией не радяше, и тако сниде в келию...»

Церковный историк И.Хрущёв отмечает, что «Зосима сведён был в отсутствие Феодора Курицына, который в марте послан был в Литву по поводу сватовства Елены Ивановны [дочери Иоанна III] за великого князя Литовского Александра». При Курицыне низложить Зосиму было бы гораздо труднее. И может, вовсе не удалось бы. Но Господь судил быть тому. Иосиф с братией молились день и ночь об избавлении Руси от супостата, захватившего власть в Церкви. На одоление сборища сатанинского без прямого вмешательства Божия сил человеческих уже не доставало.

Вернувшись из Литвы, Феодор Курицын был зело огорчён падением Зосимы, но скоро взял реванш, посадив архимандритом в Новгородский Юрьев монастырь злейшего еретика Кассиана. И тот на целых 10 лет превратил святую обитель в разбойничий вертеп. Все эти десять лет Касьянова жидовствующая братия досаждала Новгородскому архиепископу, пока не добилась его отставки. И никто, ни сам Святитель Геннадий, ни новый митрополит Симон (муж праведный и волевой) не могли справиться с этой шайкой до самого разгрома секты (1504 г.).

Падение Зосимы укрепило позиции сторонников Иосифа Волоцкого; но то была победа не в войне, а лишь в заочной схватке. О победе прямой и полной говорить было ещё рано. Между тем Россия, во главе с Государем Иоанном III, готовилась к большой кровопролитной войне, от исхода которой зависела судьба многих Русских людей, живших по обе стороны литовской границы.