«Радуйтеся праведнии о Господе,

правым подобает похвала»

(Пс.32,1).

Первые волны восточного ренессанса, как помнит читатель, разбились об ограду Церкви. Не достигнув успеха, византийские возрожденцы разочаровались в собственном народе и обратили взоры на Запад, где плевелы гуманизма успели разрастись и привиться к латинству ещё в XIII веке. Ничего другого «новым язычникам» не оставалось. По всей империи ромеев торжествовало Православие.

Избавившись от ига крестоносцев и пережив тиранию императора-униата, греки испытали духовный подъём. Агрессия папистов захлебнулась. На глазах рушились остатки латинской «Романии». Турки-сельджуки, разбитые татарами, сделались фактическими вассалами Византии.

Однако в начале XIV века положение изменилось. Сербия, усилившись при короле Душане, на Балканах заняла место некогда грозной Болгарии, а в турецком племени выдвинулся воинственный род Османов. Разгромив союзных грекам сельджуков, турки-османцы перешли к завоеванию Малой Азии, и вскоре владения Никейских царей, покинутые Палеологами, стали добычей османского султана Орхана. Империя ромеев сузилась и, несмотря на упорные войны, больше уже не расширялась до окончательного своего падения. Византийские императоры продолжали искать союзников на Западе. По-прежнему Генуя с Венецией боролись за право торговать без пошлин в греческих городах. Римская курия отказалась от былых попыток силового воздействия на Православных. Вместо этого папы перешли к лукавой политике «предложений». Теперь они не угрожали грекам, но за унию с латинством обещали их царю союз европейских государей; сулили военную помощь за отступление от веры. Однако - помощь ничтожную, отчего результат новой политики Рима оказался таким же ничтожным. Гуманисты приуныли.

Ни один из Палеологов после Михаила VIII уже не мог позволить себе насилие над Церковью, опиравшейся на поддержку народных масс. Враги Православия понимали, что после смерти Михаила (1282 г.) и низложения Векка (1283), и особенно в годы правления патриарха Афанасия (1289-1309), сильно укрепившего церковное благочестие и авторитет монашества, рассчитывать на успех возрожденцам было трудно. Тем не менее, они готовились к новым атакам и выжидали удобного случая. Повторения ситуации с философом Иоанном Италом или с движением патриотов-эллинистов не предвиделось. Здание Церкви прочно стояло на фундаменте богословских догматов. Поколебать его мог только серьёзный подрыв основания. Этим и занялись «новые язычники». Подкоп они вели издалека, тщательно выбирая направление и людей, способных осуществить задуманное. То и другое нашлось не сразу. Лишь в начале 30-х годов, по мере роста возрожденческих настроений правящей элиты, в Византии создались условия для действия «пятой колонны» и определился лидер восточных гуманистов. Им стал учёный монах Варлаам из Каллабрии (области в южной Италии), издавна населённой этническими греками. Хотя Варлаам и числился клириком Православной Церкви, по духу он был латинским схоластом. В нравственном отношении Варлаам был лукав и, судя по всему, развратен. Учёность его строилась на эллинской философии и томизме (системе взглядов Фомы Аквинского). При этом Варлаам блестяще владел искусством полемики, умел спорить, доказывать недоказуемое. Его ораторский талант, эрудиция, остроумие производили должное впечатление, а умелой лестью он быстро завоёвывал сердца сильных мира. По прибытии в Царьград Варлаам сразу завёл связи в высшем обществе, снискал благоволение императора Андроника III (1328-1341 гг.) и покровительство патриарха Иоанна XIV (1334-1347 гг.), который сам был гуманистом. Молодой философ Акиндин (из патриаршего окружения) сделался учеником Варлаама и создал партию преданных ему сторонников.

Андроник III не отличался ни духовным, ни государственным кругозором. Смелый воин и страстный охотник, он проводил время в забавах, пирах, боевых походах. Однако над придворными своими власти не имел. По существу, империей правил Иоанн Кантакузин, муж высокородный, образованный, выдающийся умом и волей, и настолько богатый, что в своих фракийских вотчинах он набирал армию не меньше царской. Кантакузин не был фаворитом, как Музалон при Феодоре II, но представлял самостоятельную силу, тяжкую для государя и его семьи. Занимая должность великого доместика (главы правительства), Кантакузин вёл переговоры с иностранцами, затевал и прекращал войны, решал вопросы экономические и даже церковные. Впоследствии он занял царский трон под именем Иоанна VI, на время отстранив от власти Иоанна V Палеолога (сына Андроника III). И тогда, в свою бытность царём, Иоанн VI Кантакузин сыграл решающую роль в судьбе Православия, поддержав Святого Григория Паламу в его борьбе с ересью Варлаама Каллабрийского.

Промыслом Божиим политика Кантакузина соединилась с делами святых защитников веры, хотя в начале и он, великий доместик, симпатизировал приезжему схоласту вместе с царём и патриархом.

Здесь стоит отметить, что, находясь в Византии, Варлаам не раскрывал своих планов до 1339 года. Приобретая популярность, он много выступал в пользу Православия и часто спорил с латинскими миссионерами, наводнявшими Константинополь. Всё это создавало видимость - и его «верности» Восточной Церкви, и его богословской компетенции. Тем паче, что немало времени Варлаам провёл на Святой горе Афон.

На Афоне он знакомился с жизнью монахов-исихастов - безмолвных делателей умной (Иисусовой) молитвы, - но именно против них каллабриец готовил свой главный удар.

Чем же не угодили Варлааму афонские иноки? В уединённом безмолвии (исихия) сии подвижники стяжали благодать Божию постом и молитвой. Стяжали так, что порой могли творить чудеса и даже созерцать Фаворский свет. То есть видеть исхождение благодати, телесными очами ощущать энергию непостижимого Творца, обоживающую тех, кто с верою и чистым сердцем стремится к Богу. По милости Создателя эта нетварная энергия подаётся святым иногда в зримом виде. Варлаам, как читатель Евангелия, не мог не знать, что Бог явил такой свет в день Преображения Господня, когда на горе Фавор Иисус показался ученикам Своим (Апостолам) в ослепительно белом сиянии, не имевшем ничего общего с физическим излучением. Одним из последних явлений Фаворского света (уже в XIX веке) было нисхождение благодати на Преподобного Серафима Саровского в присутствии Н.А.Мотовилова.

Исиахизм, как монашеская практика, известен с IV века. Богословское обоснование исиахизма принадлежит Преподобному Симеону Новому Богослову (949-1022 гг.). Афонские монахи были по преимуществу исихастами. На Западе ничего подобного не было. Мистика экзальтированных католиков простиралась не дальше самовнушений и нередко переходила в демоническую прелесть. Поверить в реальность общения иноков с Богом схоласт Варлаам не мог и, очевидно, не собирался. Он искал повода для нападок и нашёл его. Осмеять исихазм как «пустое дело» казалось ему вовсе не трудным.

Выведав у подвизающихся в основном внешние стороны техники умного делания и вооружившись Аристотелевой логикой, неприемлемой, как увидим далее, для выяснения богословских истин, Варлаам прежде всего решил поспорить с самими монахами.

Предвзято уверенный в их «невежестве», учёный томист рассчитывал на легкую победу и думал возмутить умы прямо на Афоне, в главном центре православного благочестия. Однако глубоко ошибся. От имени братии в диалог с ним вступил игумен Есфигменского монастыря Григорий Палама, за святость жизни прозванный Богоносцем.

Родившийся в 1296 году (на 18 лет раньше Преподобного Сергия Радонежского), будущий Святитель Григорий с двадцати лет вступил на подвижнический путь. Все обращения к Богу он сопровождал горячей молитвой: «Господи, просвети тьму мою!» За что сподобился нескольких явлений Святых (Иоанна Богослова, Димитрия Солунского) и Самой Царицы Небесной, избравшей его на просвещение тьмы. Подвизаясь в обители Ватопедской, затем в Лавре Св. Афанасия, и наконец, избранный игуменом Есфигменского монастыря, Григорий Палама сделался духовным лидером всего Афона. Что же касалось знания философии (того же Аристотеля), то сей наукой Святой Григорий владел не хуже Варлаама Каллабарийского. Но приэтом он был опытным исихастом и чудотворцем, не раз удостоенным Божественных откровений.

Диспут с Паламой каллабариец проиграл и, дыша злобой, уехал в Константинополь плести интриги против Св. Григория. Там ему тоже не повезло. Несмотря на высокие связи, Варлаам был выслан из столицы за «неблаговидное поведение». Эту «неблаговидность» можно представить, если учесть, что при самом сильном покровительстве его всё-таки наказали. Впрочем, ссылка была недолгой (пока не утих столичный скандал). В это время Варлаам находился в Фессалониках, где опять же пытался смущать Православных, но снова столкнулся с Григорием Богоносцем.

Город Св. Димитрия Солунского был отчасти родным Паламе. Здесь он жил, когда монастырь его занимали захватчики агаряне. Здесь сподобился явления Великомученника Димитрия (покровителя Фессалоник). И сюда же его вызвали друзья в связи с приездом Варлаама. Появление Св. Григория расстроило все планы еретика. Он снова был посрамлён и с позором удалился.

Возвратившись в столицу, Варлаам поднял на Григория всё высшее духовенство во главе с самим патриархом; обвинил исихастов в «прелести», потребовал созыва собора. Ответом на выпады схоласта стала книга «Святогорский том», написанная учениками Паламы (1340 г.). В ней, в частности, говорилось, что «свет разумения отличен от того, который воспринимается чувствами... свет ума раскрывает истину, которая пребывает в мыслях... каждой из этих способностей свойственно действовать... в своих границах. Однако, когда те, кто достоин, получают благодать и силу духовную... сверхприродную, они воспринимают как чувствами, так и разумом, то, что превыше всякого чувства и ума...» А «напыщенные тщетною мудростью, - добавлял к тому Св. Григорий, - и не внемлющие мужам, опытным в духовном учении, когда слышат о Свете, осиявшем Господа на горе Преображения и виденном Апостолами, думают видеть в нём нечто чувственное и сотворённое». Именно так мыслили Варлаам с Акиндином и их сторонники.

Ещё в 1338 году на Афоне Варлаам настаивал на «недоказуемости» истины с позиций богословия и, как всегда, ссылался на логику Аристотеля. Древний мудрец считал, что Богу не присуще никакое действие, ибо действие связано с движением, а движение свойственно твари. Творец же не тождественен Своему созданию. Логика, в принципе, верная; только по этой логике Бог и Создателем быть не может, раз Он никак «не действует». Аристотель, кстати, так и считал. В его понятии Бог и мир были просто разными объектами универсума - Духом и материей, а не Творцом и тварью. Для Онтологии (учения о Сущем) это неприемлемо. Палама показал, что Аристотелевы силлогизмы не могут служить критерием убедительности богословских аргументов. Опираясь на патристику (учение Св. Отцов), в развитие темы обожения (теозиса), или причастности человека Божеству, он ввёл понятие различения в Боге «сущности» и «энергий», утверждая, что «благодать... отнюдь не действие или результат, который Бог производит в душе человека; она - Сам Бог, Себя сообщающий и входящий в неизреченное соединение с человеком». Это также вошло в «Святогорский том». В другом месте Святой Григорий Палама говорит: «тот, кто причастен Божественной энергии... сам как бы становится светом... и видит совершенно сознательно всё то, что остаётся скрытым от лишённых этого благодатного опыта... ибо чистые сердцем видят Бога».

За эти слова варлаамиты возвели на Св. Григория обвинение в ереси мессалиан и богумилов. Адепты этих сект заявляли, что в молитвенном исступлении можно созерцать сущность Святой Троицы. Обвинение было заведомо ложным, ибо именно к Паламе оно никак не относилось. Вслед за Василием Великим, Максимом Исповедником, Иоанном Дамаскиным Св. Григорий утверждал, что «Бог в сущности Своей абсолютно непознаваем», однако «во Христе человек участвует в Божественной жизни». Бог в сущности непостижим, но в исхождении Святого Духа, в воплощении Сына Божия Он действует. Своею благодатию, нетварной энергией (Фаворским светом) Творец обоживает разумную тварь, стремящуюся к обожению. Это положение признавалось всеми Святыми Отцами, начиная с самих Апостолов, и далее - от Иринея Лионского до Симеона Нового Богослова. И тем не менее, оно не входило ни в один церковный догмат. За что и ухватились возрожденцы.

Они старались доказать любой ценой, что Бог, непознаваемый в сущности, «не действует», не сообщается с тварным миром. Из этого схоластического заблуждения, принятого на Западе, впоследствии выросло протестантское отрицание святости Церковных Таинств, прежде всего Крещения и Причастия. Затем пошло отрицание всего святого, и началось безумие атеизма. Вот куда, собственно, метили еритики варлаамиты. Но, слава Богу, ни в Византии, ни на Руси их ложь не прижилась.

В пылу полемики Варлаам разошёлся до того, что прямо назвал Фаворский свет природным атмосферным явлением, к Богу отношения не имеющим. Кощунство это настолько потрясло всех, что отрезвило и часть людей, ранее сочувствовавших Варлааму. Собор, которого он требовал, был немедленно созван по приказу императора и состоялся в Константинополе в 1341 году.

«Святогорский том» к тому времени прочли многие. Большинство верующих соглашались с исихастами. Еретики же, зная свои слабые места, сделали ставку на клевету. Это известный закон психологии. Неправый в споре неизбежно переходит на личность оппонента. Вместо веских аргументов он посылает упрёки сопернику, оскорбляет его и даже пускается в драку. Какой только ложью не осыпали Паламу. Однако он с честью выдержал все нападки и отмёл обвинения. Тем, кто слишком увлёкся древней философией («внешней мудростью»), Св. Григорий напомнил о единственно возможном для Христианина значении слова эллин - язычник, а самого Варлаама прямо уличил в латинстве. Опровергнуть Богоносца никто не смог. Даже патриарх Иоанн Апрен, скрепя сердце, признал правоту Паламы по всем пунктам полемики. Доводы исихастов были убедительны. Тем не менее, еретиков собор не осудил. Власти Константинополя пошли на компромисс. Обеим сторонам запретили проповедь и агитацию в свою пользу, отчего напряжённость в обществе многократно возросла.

Вскоре после собора скончался император Андроник III. Варлаам уехал в Италию, где перешёл в католичество и, по ходатайству поэта-возрожденца Петрарки, получил от папы епископство. Еретика Акиндина патриарх рукоположил в диаконы.

Наследник престола Иоанн V Палеолог был ещё ребёнком. Между его матерью Анной Савойской (вдовой Андроника) и великим доместиком Иоанном Кантакузином возник политический конфликт. Придворную партию противников Кантакузина возглавил временщик Апокавк. Патриарх с Акиндином и все варлаамиты примкнули к правительству Анны. Началась гражданская война.

Пока сторонники Палеологов теснили Кантакузина, благоволившего исихастам, Святого Григория Паламу успели обвинить в ереси, предать анафеме и заключить в темницу. Война длилась 6 лет; из них 4 года Палама провёл в тюрьме. После гибели Апокавка стало ясно, что в борьбе за власть побеждает Кантакузин. Царица Анна резко изменила политику. По её настоянию созвали новый Собор для оправдания Паламы (1347 г.). Патриарх Иоанн был низложен. Варлаам и Акиндин - осуждены заочно. Святого Григория поставили Архиепископом Фессалоникийским, а кафедру в столице возглавил его ученик, ревностный исихаст Исидор Вухарис (1347-1350 гг.). Этот новый патриарх Исидор I короновал нового императора Иоанна VI Кантакузина.

Тем временем Варлаам из Италии направлял действия Акиндина и его сторонников. Тогда уже следующий глава Церкви из исихастов, Св. Каллист (1350-1353, 1354-1363 гг.), созвал третий паламитский Собор в 1351 году. Собор повторил все прежние анафемы еретикам и утвердил в ранге догмата «Исповедание Православной веры» Св. Григория Паламы. В нём содержится учение о Фаворском свете, о сущности и нетварных энергиях Бога. И сей документ стал своего рода заключительным актом в истории борьбы Православных Христиан с ересями, хотя паламитские Соборы созывались потом ещё дважды.

В превый раз это было в 1352 году, при жизни Святого Григория, при патриархе Каллисте и царе Иоанне Кантакузине. Последний Собор состоялся уже после блаженной кончины Святителя Фессалоникийского (1359 г.), в год его канонизации (1368). Прославил Св. Григория Паламу третий патриарх-исихаст Филофей Коккин (1353-1354, 1364-1376 гг.), - тот самый ученик его, который написал основную часть «Святогорского тома».

Собор 1368-го года созывался по поводу еретических выступлений монаха-гуманиста Прохора Кидониса (на тему всё тех же Аристотелевых силлогизмов в богословии) и ещё раз показал полную несостоятельность западной схоластики.

По отречении Иоанна VI (1354 г.) Царьградский трон вновь занял Иоанн V Палеолог, ставший к тому времени зятем Кантакузина, - правитель слабый и бесхарактерный. Он царствовал до 1391 года. В 1369 году Иоанн V перешёл в латинство по совету своего секретаря Дмитрия Кидониса (брата осуждённого Собором монаха Прохора). После смерти Акиндина братья Кидонисы вместе с историком Никифором Григорой возглавляли партию латинофронов (сторонников сближения Византии с Западом). В XV веке эта партия привела империю к окончательному упадку и краху. Но во время Паламы и в правление патриарха Филофея страна, осиянная Фаворским светом, держалась вопреки всем напастям.

Вероотступничество Иоанна V и его двора уже не могло повлиять на положение Церкви. Ковчег спасения, ведомый исихастами, успешно плыл среди внешних бурь. За эти годы сила церковной организации так возросла, что почти не зависела от государственной власти. Их пути промыслительно расходились. Склонившаяся к западу империя ожидала неизбежного конца, а Православию греков надлежало сохраниться даже под властью турок. И была ещё Русь, воспринявшая учение Паламы, как новое направление духовности - деятельный исихазм.

Подобно афонским инокам, оставившим безмолвное уединение ради спасения Церкви, на борьбу с врагами своего Отечества поднялись русские подвижники: монахи во главе с Преподобным Сергием Радонежским, Православное Воинство, Св. Благоверный Князь Димитрий Донской, Феофан Грек и Андрей Рублёв со своей чудо-школой иконописи, а вслед - другие участники великого созидания Московской Державы, жившие и творившие после них уже в XV столетии.