«Аще не Господь созиждет дом,

всуе трудишася зиждущии»

(Пс.126,1).

По кончине Констанция II, последнего из сыновей Константина Великого, в Царьграде и Риме стал править Константинов племянник Юлиан, получивший прозвище Отступника за измену Христианству и попытку возродить в империи прежнее идолопоклонство. Сей одаренный и склонный к духовным исканиям юноша был воспитан придворными еретиками, приверженцами Ариева лжеучения, отрицавшего единосущность Сына Божия Иисуса Христа Богу Отцу. За лицемерие и нравственные пороки нечестивых ариан будущий император возненавидел всю Христианскую Церковь. В зрелом возрасте, увлекшись философией и магией, Отступник сделался тайным язычником.

Соблюдая внешне церковное благочестие, Юлиан самозабвенно начал поклоняться Меркурию, идолу карьеры, и, судя по её началу, в занятиях своих преуспел.

О Юлиане Отступнике биограф его сообщает следующее: «Он был среднего роста, волосы гладкие... очент приятные глаза, полные огня, в которых светился тонкий ум...» «Глаза у него были ласковые и в то же время властные». Вследствие воздержанного образа жизни он делил ночи свои между тремя обязянностями: отдыхом, государственными делами, учеными занятиями. «Его познания в области высших наук доходили до совершенства», - вспоминает биограф Аммиан Марцеллин. Хотя Юлиан не пренебрегал и другими дисциплинами. Он уделял внимание поэтике, риторике, истории Римского государства. Писал и говорил он искусно, но вместе с тем, его собственные слова свидетельствуют о личной неуравновешенности. Так в одном из своих посланий он исповедуется философу Максиму: «Всё разом обступает меня и не дает говорить - ни одна из моих мыслей не уступает дороги другой - назови это душевною болезнью или уж как тебе угодно».

Смешение мыслей, обстояние, очень сходное с одержанием, - всё это признаки присутствия нечистых духов. Душевные болезни в большинстве случаев имеют духовный источник, особенно у людей незаурядных, одаренных интеллектом. Судя по всему, Юлиан страдал одержимостью. И страдал закономерно, если, как пишет его биограф, «в полночь Юлиан всегда вставал... и... тайно молился Меркурию». Этот языческий бог (демон), у греков именовавшийся Гермесом, считался покровителем успешности в делах торговых и в продвижении по служебной лестнице.

Протв магии честолюбивого идолопоклонника трудно было устоять лишенным благодати Божией еретикам арианам. Император Констанций II, погрязший в ереси, очевидно, стал жертвою этих воздействий. Когда Юлиан получил назначение во главе войска защищать Галлию от нашествия германцев, по Риму прошла молва, что нынешний август намерен избавиться от своего двоюродного брата, погубить на войне молодого цезаря, популярного, но неопытного в военном деле. Ведь Юлиан был скорее ученым, философом, чем полководцем. Между тем, вышло наоборот. По словам Аммиана Марцеллина, он «явился на поле брани из тенистых аллей Академии и, поправ Германию... заковал в кандалы царей, дышавших убийством». Умом, обхождением и, несомненно, лестью Юлиан заслужил уважение легионеров. А когда в Призии (современный Париж) воины провозгласили его августом (то есть верховным владыкой), Констанций II не успел даже выступить в поход на самозванца. Внезапно он заболел и умер, в своём завещании указав наследником именно Юлиана. Как тут не вспомнить о нечистой силе? Впрочем, самому Отступнику этот успех принес радость ненадолго. Он легко овладел властью, расправился с приверженцами покойного императора, и, как пишет Марцеллин, «возгордившись удачами, Юлиан чувствовал себя как бы сверхчеловеком». Поначалу он не преследовал Христиан, а лишь запретил им командовать в армии и преподавать школах. В своиз указах, направленных на возрождение язычества, Юлиан особо настаивал на «свободе вероисповедания», рассчитывая, что эта "свобода" приведет к религиозным раздорам. С той же целью он выпустил из ссылок и тюрем всех Православных, заключенных туда арианами. Но здесь Отступник жестоко просчитался.

В языческие храмы народ возвращаться не хотел. Вновь открытые капища Юпитеров, Аполлонов, Афродит оставались пустыми. Да и сами жрецы этих культов не собирались состязаться в нравственности с Христианами, как того требовал император. Что же касалось споров за церкви и кафедры, занятые арианами во времена недавних гонений (при Констанции II), то здесь столкновений тоже почти не было. Ариане, лишившись силовой поддержки государя, просто убрались восвояси, а православные епископы и пресвитеры возвратились на свои места под всеобщее ликование верующего народа. Среди таких, с честью вернувшихся из заточения, оказался и Архиепископ Иерусалимский Кирилл.

В родном городе Святого Кирилла хорошо знали и помнили. Со своей кафедры он смело обличал еретиков, не пресмыкался перед сильными мира сего. И когда в 351 году (за десять лет до воцарения Юлиана) в Иерусалиме, над Голгофой, наблюдалось небесное знамение сияющего Креста, Архиепископ Кирилл, сообщая императору Констанцию II о чуде, увещевал и умолял его оставить арианские заблуждения. За это архипастырь подвергся преследованиям. Поводом к осуждению послужила его благотворительность. Во время сильного голода Святой Кирилл стал продавать церковные запасы (золото, серебро, драгоценности), чтобы купить на них пшеницу для голодающих жителей Иерусалима. Однако он не продавал ни священных сосудов, ни пресвитерских облачений, в чем обвиняли его подкупленные арианами доносчики. Все решило показание одного лжесвидетеля, будто бы видевшего на блуднице, плясавшей среди улицы, священническую ризу. Прямых доказательств у обвинителей не нашлось, но тяжесть предполагаемого преступления казалась настолько великой, что Констанций II не замедлил ею воспользоваться. Архиепископ Кирилл был заточен в темницу и пробыл там до смерти императора.

В Иерусалим Святой Кирилл возвратился как раз тогда, когда новый август Юлиан в столице прямо отрёкся от Христианства. Досадуя на безуспешность своих языческих начинаний, на второй год своего правления Юлиан Отступник задумал новое, особо изощренное кощунство. От борьбы с людьми он перешёл к прямому богоборчеству, бросив вызов Самому Владыке Христу, или Галилеянину, как называл Господа одержимый бесами Юлиан.

Надо сказать, что население Иерусалима в то время (362 год) было в основном греко-римским и христианским по вероисповеданию. Иудеев, рассеянных римлянами в результате двух больших войн, в Святой Земле оставалось немного. Храм Ягве, где прежде приносились ветхозаветные жертвы, был стерт с лица земли. В семидесятом году от Рождества Христова его разорил полководец Тит (сын императора Веспасиана). А в 135 году, за вторичное восстание иудеев против римской власти, август Элий Адриан прошёлся плугом по основанию Храма в знак запрета строить что-либо новое на этом месте. Таков был языческий обычай. Изгнав евреев из Иерусалима, Адриан основал на его развалинах римскую колонию Элию Капитолину. Святой Равноапостольный Константин, обративший народ империи в Христианство, вернул Иерусалиму его прежнее название. Ведь не где-нибудь, а именно здесь, на дворе иудейского первосвященника, был судим завистниками Спаситель мира Иисус Христос. Здесь, в Иерусалиме, Он был распят и воскрес, и Крест Господень обретён из земли матерью Константина Великого в 326 году. В Храме Божием Иисус сказал ученикам: «Из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне, все будет разрушено» (Лук.21,6). И через сорок лет, после Крещения Господа в Иордане, Его пророчество исполнилось в точности.

Вот над этим-то пророчеством Иисуса Христа и вздумал поглумиться Юлиан Отступник. Он знал отлично из Священного Писания, что первый Иудейский Храм, построенный мудрым Царем Соломоном, простоял с девятого по седьмой век до Рождества Христова и был сокрушен Вавилонским деспотом Навуходоносором. По окончании семидесятилетнего вавилонского плена Библию пополнила книга пророка Даниила, где говорилось: «По истечении шестидесяти двух седьмин [т.е. 434 лет от возрождения второго Храма] предан будет смерти Христос, и не будет [т.е. воскреснет]; а город и святилище разрушены будут» (Дан.9,26). О третьем же храме Священное Писание ничего не сообщало. Даже то, что пророчество Даниилово исполнилось с точностью до дня (время постройки второго Храма известно), не смутило обезумевшего Юлиана. Надеясь хоть этим досадить Церкви, он пригласил иудейских раввинов и объявил, что разрешает им восстановить Иерусалимский Храм. По всей Империи было возвещено повеление августа, и тысячи фанатичных приверженцев древнего иудаизма двинулись из рассеяния в Святую Землю.

Возбужденными толпами евреи стекались к Сионскому Холму. Людское многоголосие напоминало издали гудение пчелиного роя. И в этом гудении слышалась нескрываемая угроза Христианам, занявшим обетованную землю Иудова колена. Предвкушаяволнение и столкновение пришельцев с местным населением, Император Юлиан послал в Иерусалим своего сановника с отрядом воинов, чтобы всячески содействовать иудеям и пресекать возможные попытки сопротивления Галилеян (исповедников Христовой веры). Отступник и раньше насмехался над гонимыми Христианами, но теперь он с особым удовольствием смаковал свои циничные шутки. Отбирая имущество у Церкви, он любил говорить: «Я действую, как лучший друг Галилеян: их закон обещает неимущим Царство Небесное, я помогаю им достигнуть оного, отнимая у них временные богатства».

Конечно, Христиане знали, что скорби посылает им Бог для испытания верности, однако зрелище надвигающегося кощунства многих выводило из себя. Ведь одержимые дерзкой мечтой распинатели Христа, вместо покаяния, после всех полученных ими уроков, стремились теперь утвердить свою человеческую волю над волей Божественной. На материалы для постройки храма расходовались несметные суммы денег. Простые орудия труда (кирки, лопаты, строительные инструменты) иудеи украшали дорогими инкрустациями (золотом, серебром). Богатые женщины в подолах парчовых платьев носили камни к подножию храма. Раввины в кожаных фартуках резали жертвенный скот. Левиты трубили в трубы. А кое-где группы агрессивно настроенной еврейской молодежи уже совершали попытки сгонять Христиан с занимаемых ими участков, выселять из собственных домов.

Собравшись у Церкви Воскресения Христова, граждане города вопрошали своего архиепископа:

- Что делать, отче Кирилле? Святыни наши ограблены Императором отступником, войско на стороне иудеев. Пройдет несколько дней, и прибывающих в Иерусалим будет достаточно для всеобщей расправы над верными чадами Церкви. Не пора ли восстать нам самим?

- Нет! - отвечал архипастырь. - Негоже Православным подниматься против законной власти. Царь - Помазанник Божий. Свергать государей - дело безумных богоборцев. За то и несут они наказание от Бога.

Когда отступивший от веры правитель бесчинствует, когда впадает в безверие большинство народа, тогда исповедникам истины остается одно - молиться за всех и не участвовать в делах тьмы. «Не участвуйте... - учит нас Святой Апостол Павел, - но и обличайте» (Еф.5,11). Кто знает признаки антихриста и скрывает их от ближних своих, тот тяжко грешит, добавил от себя Святой Кирилл, продолжая цитировать Святого Павла: «День Господень придет, как тать ночью» (Фес.5,2). И: «когда будут говорить "мир и безопасность", тогда внезапно постигнет их пагуба» (Фес.5,4). «Будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения» (Фес.5,8). Вот главное оружие Христианина. Что же до происков богоборца императора и неразумных иудейских фанатиков, то им, заверил верующих Святой Кирилл, не суждено осуществиться. После чего он обратился лицом на восток к церковному алтарю и, преклонив колена, начал молиться. Православные последовали его примеру.

До глубокой ночи трудились иудеи над возведением «третьего храма». Многие продолжали работать при свете звезд. На какой-то час незадолго до рассвета строители разошлись отдохнуть. И тут неожиданно для всех произошло землетрясение столь сильное, что уцелевший фундамент Соломонова Храма, не разрушенный ни халдеями, ни римлянами, содрогнулся и сдвинулся с места. Свежая кладка, положенная на древнем основании, рассыпалась и превратилась в груду камней. А в небе над Иерусалимом снова возник сияющий Крест. Он наполнил радостью сердца молившихся Христиан, но иудеев ужаснул лишь некоторых. Большинству из них было не до созерцания грозных знамений. Всех увлекла "борьба со стихией". Вихрь, поднявшийся вслед за подземными толчками, разметал по сторонам всё, что летело и катилось. Пыль застилала глаза, устремленные отнюдь не к небу. Да и тем, кто сквозь тучи замечал знамение, не хотелось смотреть на Крест. Не хотелось слышать и сознавать, что ни церкви, ни другие здания города от ночной бури не пострадали. Все творилось только здесь, у храма, на ристалище нераскаянной человеческой гордыни. Ошеломлённые, но не смирившиеся зиждители потерянного святилища утром вновь приступили к работе. Однако едва раздались первые удары инструментов о землю и камень, как древнее основание опять пришло в движение. В небе снова загорелся молниевидный Крест, и пламя, то ли с неба, то ли из-под земли, начало пожирать всех, кто был у подножия храма. Позже ученые пытались объяснить "подземный огонь" возгоранием скопившихся в почве газов, вспыхнувших от искры, но никто не посмел замолчать это чудесное событие, описанное не только Святыми Отцами Церкви. Тот же самый обожатель и биограф Юлиана Отступника язычник Аммиан Марцеллин вспоминает следующее: «Страшные клубы пламени, часто исторгавшиеся из основания, делели это место неприступным, сожигая неоднократно работавших; таким образом, сие предприятие остановлено стихиею».

Признать, что кощунство сие остановлено Богом, Аммиан Марцеллин, конечно, не мог, но в то же время и описывать позор своего благодетеля ему не было никакого резона. Однако и он засвидетельствовал его, наряду с другими современниками.

Когда на одеждах уцелевших от огня иудеев запечатлелись знаки креста, а тела многих (живых и мертвых) покрылись крестообразными ожогами, тогда множество их обратилось в веру. Постройка третьего храма была остановлена. С тех пор никто никогда не дерзал её возобновлять. Ожидавшиеся гонения на Христиан не состоялись. Пришельцы частью рассеялись, частью остались жить, примирившись с соседями. Император отменил все указы, связанные с богоборческой авантюрой, но всё же полностью покаяться и смириться Юлиан Отступник не смог. На третьем году своего короткого правления он отправился воевать с персами и в бою был смертельно ранен вражеской стрелой. Умирая, Юлиан горестно воскликнул: «Ты победил меня, Галилеянин!» А прежде того, вымещая злобу на всех Христиан, молившихся в Иерусалиме, он снова подверг изгнанию архиепископа Кирилла.

Для старца то изгнание было не первым и не последним. Преемник Юлиана Валентиниан I назначил правителем Востока своего брата Валента, который опять оказался еретиком-арианином. Это означало для Святого Кирилла новую ссылку. На Иерусалимскую кафедру архиепископ возвратился окончательно лишь при Феодосии I.

С именем Феодосия, удостоенного звания Великого - наравне со Святым Константином - связан последний период существования единой Римской державы. Наследуя, по смерти Валента и Грациана, Восток и Запад империи, Феодосий Великий укрепил государство и создал базу для успешного развития Православного Христианства. Сам будучи ревностным Православным, Феодосий I ослабил позиции ариан, а сын его Аркадий фактически покончил с этой ересью. Константинополь со времени Феодосия вошел в пору своего тысячелетнего расцвета. В 392 году, издав закон, полностью запрещающий служение иным богам, Феодосий Великий нанёс сокрушительный удар по древнему язычеству. Сокрушительный, но не смертельный.

В западном Риме IV-V веков язычество, отвергнутое большинством народа, среди правящей элиты оставалось всё еще весьма популярным. Достаточно вспомнить, что даже верный Православию Валентиниан I, в годы правления своего, религиозного рвения не проявлял, чем заслужил симпатии язычников. В часности, того же Аммиана Марцеллина, восхвалявшего «сдержанность, с какой он [Валентиниан] относился к религиозным раздорам». В результате такого "благодушия" в Риме до самого его падения внешняя обстановка резко отличалась от Византийского благолепия. Попытка преемника Валентинианова августа Грациана навести в Риме православный порядок окончилась убийством молодого императора. Даже Феодосий Великий из Константинополя не мог ничего поделать с древними традициями Италии. С такими, например, как исполнение языческих обрядов при вступлении в должность сенаторов; с тремястами тридцатью многобожными храмами; тысячами статуй (идолов), наполнявших столицу и с должностью главного жреца - понтифика. Сие звание в конце концов закрепилось за католическим Римским Папой.

После кончины Феодосия I Империя, разделенная меж его сыновьями Аркадием и Гонорием, больше не соединялась. Год 395-ый - начало отсчета самостоятельной истории Византии (Второго Рима). А за девятнадцать лет до этого (в 376 году) на исторической сцене явилась новая сила, доселе неведомая античному миру.