Глава первая. РОССИЯ И НАЧАЛО ВОЙНЫ ЗА АВСТРИЙСКОЕ НАСЛЕДСТВО
Глава первая.
РОССИЯ И НАЧАЛО ВОЙНЫ ЗА АВСТРИЙСКОЕ НАСЛЕДСТВО
Невообразимый хаос{3}.
В 1740–1742 годах жизнь дворов крупнейших европейских держав существенно переменилась; главные действующие лица войн за Испанское и за Польское наследство сошли со сцены, уступив место новым, молодым монархам и целой плеяде министров-«ревизионистов». 31 мая 1740 года на отцовском троне воссел Фридрих II, музыкант и литератор, очень скоро удививший окружающих неожиданно воинственным нравом. Австрийский же престол после смерти императора Карла VI (скончавшегося в октябре 1740 года) согласно Прагматической санкции должна была занять его дочь Мария-Терезия — именно это ее право и оспорили соседние монархи, в результате чего началась война за Австрийское наследство, продлившаяся целых восемь лет и охватившая весь европейский континент. Кончина императора заставила прусского короля оставить свои «мирные забавы»; Фридрих признавался Вольтеру, что променял театры, актрис и балеты на порох и пушки. В то время «старая политическая система совершенно преобразилась; точь-в-точь, как тот камень из сна Навуходоносора, который оторвался от горы, ударился в истукана из четырех металлов и раздробил эти металлы все до одного».{4} Воспользовавшись смятением, которое охватило Европу, Фридрих ринулся в бой и аннексировал Силезию (декабрь 1740 года)[5]. Франция и Испания приняли сторону курфюрста Баварского, избранного императором под именем Карла VII{5} и — хотя и не без колебаний — заключили союз с Пруссией против юной наследницы Габсбургов{6}. Что же касается Франции, то смерть кардинала де Флери (январь 1743) совершенно переменила ее внешнюю политику, и по воле повзрослевшего Людовика XV Версаль стал поддерживать католические нации. Георг II, самый старший из государей великих держав, в феврале 1742 года был вынужден отправить в отставку своего министра Уолпола, скомпрометированного в глазах английского общества своей франкофилией. Август III (известный также под именем Фридриха-Августа II) получил — благодаря деятельной поддержке России — польскую и саксонскую короны, и назначил своим первым министром Брюля, заклятого врага пфальцграфов и Гогенцоллернов{7}.
Неустойчивая обстановка в германской империи привела к созданию коалиции, в которую входили Франция, Испания и Бавария; на противоположной стороне сражались Великобритания и Нидерланды, а между ними метались кальвинистская Пруссия, католическая Австрия, «духовные князья»{8}, преданные венскому двору, и лютеранская Саксония, чей перешедший в католичество король правил также и католической Польшей. Наконец, в войну могла вступить и еще одна держава, внушавшая одновременно и страх, и надежды, — православная Россия. Таким образом, война за Австрийское наследство, непосредственной причиной которой были Прагматическая санкция и территориальные споры между германскими государями, имела все шансы превратиться в конфликт мирового масштаба, не уступающий войнам, которые вела Аугсбургская лига, или войне за Испанское наследство. Война грозила охватить не только всю Европу, но также Америку, Индию и даже державу, располагавшуюся, подобно Турции, на двух континентах, — Россию.
Императрица Анна Ивановна скончалась в том же году, что и Карл VI[6]. Наследнику престола Ивану VI к этому времени исполнилось два месяца; регентшей при нем (после недолгого регентства фаворита Анны Ивановны Бирона) была его мать, которую поддерживал фельдмаршал Миних, верный друг Пруссии. Договор об оборонительном союзе, согласно которому Россия обязалась при начале военных действий предоставить Пруссии 5000 человек вспомогательного войска, был подписан в тот самый день, когда в Петербург пришла весть о захвате Силезии. Что следовало предпринять России — воспротивиться или выступить в роли посредницы? Юный император «удовольствовался» неофициальным протестом; петербургский договор остался в силе.
Тем не менее ясности в отношениях между Россией и Пруссией не прибавилось; прежде они никогда не воевали, но международное положение 1740 года грозило превратить бывших союзников в соперников. Между тем не прошло и года, как из Петербурга пришло известие о государственном перевороте, возведшем на престол Елизавету, дочь Петра I. Известие это вызвало у одних серьезные опасения, другим же внушило самые радужные надежды. Фридрих, исключенный из сообщества европейских наций, увидел в России — молодой стране с колоссальной протяженностью и огромным населением — идеальную союзницу. На то у него имелись и геополитические, и стратегические причины. Недаром отец перед смертью завещал ему хранить дружеские отношения с Московией{9}. Перед Россией открывались самые разные возможности: новые власти в Петербурге могли поддержать Пруссию, а могли, напротив, приняв сторону Австрии и Саксонии, сжать ее в тиски[7]. Именно в эту пору монарх из рода Гогенцоллернов осознал необходимость создать общеевропейскую систему, которая соединяла бы Лондон (или — смотря по обстоятельствам — Париж) с Берлином и Санкт-Петербургом и, охраняя его собственные территориальные завоевания, противостояла Габсбургам.