ПОДТВЕРЖДЕНИЯ РУССКОЙ АРХЕОЛОГИИ

ПОДТВЕРЖДЕНИЯ РУССКОЙ АРХЕОЛОГИИ

На первый взгляд противоречат сказанному данные русской археологии, а именно: находки в северных русских городах скандинавских древностей, которые считались принадлежащими скандинавам германского происхождения и чуждыми русским. Особенно много их было найдено в Новгородском Рюриковом городище (монографию о его раскопках написал Е. Н. Носов [95]). В данном разделе я постараюсь проанализировать древности, опубликованные в его книге. К большому сожалению, в ней не приведены хорошие фотографии древностей, вместо них сделаны прориси, которые наиболее информативные части изображений передают штриховкой. Из-за этого достоверность чтений несколько снижается.

История вопроса. В 1922 г. А. А. Спицын отметил наличие на Городище «норманнских древностей», никак их не комментируя [127, с. 7]. В 1965 г. Г. Ф. Корзухина детально рассмотрела отливку фибулы, найденную на Рюриковом городище С. Н. Орловым [66, с. 45, 46, рис. 22]. От фибулы сохранилась часть, представляющая собой голову мужчины, ниже которой располагалась другая, меньшая голова, по-видимому, животного. Отливка получилась неудачной и была выброшена. Аналогия фибуле имеется в материалах Гнёздова. Стилистически и по своему сюжету: животное, пожирающее человека, – фибула близка кругу памятников Скандинавии X в., но застежек подобной формы там найдено не было. Г. Ф. Корзухина предположила, что данный тип фибул сформировался в Восточной Европе. Она также поставила вопрос: кем была сделана эта фибула нордического типа – скандинавским литейщиком, поселившимся в Приильменье, или местным жителем, усвоившим стиль заморских украшений? Позднее, упоминая вновь городищенскую находку, Г. Ф. Корзухина прямо писала, что изготовление скандинавообразных фибул было налажено на Рюриковом городище, а в Гнёздове оказалась отливка этой мастерской» [67, с. 40].

Рассмотрение рада находок. Е. Н. Носов приводит в качестве примера ряд находок на Городище. Пока рассмотрим три из них. Изображения заимствованы из [95, с. 157, рис. 62], где имеется подрисуночная подпись: «Городище. Украшения скандинавских типов IX–X вв. (коллекция подъемного материала)».

№ 101. Первое украшение. Украшение 1 представляет собой целое изделие с маской животного слева (рис. 209).

Рис. 209. Украшение 1 и мое чтение надписей

E. Н. Носов характеризует его так: «Необходимо упомянуть имеющуюся в коллекции подъемного материала бронзовую позолоченную застежку размерами 3,1 ? 3,3 см, выполненную в довольно глубоком рельефе в виде фигуры зверя с головой, повернутой в профиль, и двумя связанными или переплетенными конечностями (рис. 62, 1). На ее обратной стороне имеется стерженек для закрепления иглы и приемник, а также ушкодержатель для цепочки. Точно такая же застежка, но чуть меньших размеров (2,9 ? 2,9 см), известна нам из погребения № 857 могильника Бирки» [184, с. 353; рис. 304, б]. Ухо животного содержит надпись ВАРЯГ, выполненную как тень от выпуклого предмета. За головой видна поднятая вверх правая лапа, на которой (после поворота на 90° влево) также в виде тени можно прочитать слова: МОРЯК ЯРА. На фрагменте за лапой, также в качестве тени, начертан текст: НА ЯРА МОРЕ. Наконец, тень на центральной нижней части тела может быть прочитана как слова: МИМ ЯРА ХРАМА. Таким образом, по характеру надписей данная находка ничем не отличается от скандинавских гульдгубберов, однако в ней речь идет не о скандинаве, а о варяге. Следовательно, варяги действительно пребывали на этом месте именно в век призвания Рюрика на Ярову Русь. К сожалению, археологи не различают норманнов, скандинавов и варягов. Указание на находку аналогичного предмета в Бирке говорит о том, что и в Бирке жили русские скандинавы, которые охотно покупали изделия варягов.

№ 102. Второе украшение. Украшение 2 (рис. 210) представляет собой маску животного, которое можно атрибутировать как корову. Корова являлась одной из зооморфных ипостасей богини Мары, так что уже по внешнему виду это украшение можно было бы отнести к русским. Попытаемся подтвердить нашу атрибуцию эпиграфическими данными. Так, тень на правом роге коровы гласит: МИМА ЯРА. А над левым глазом маски правее отверстия можно прочитать слова МИМА МАРЫ. Таким образом, данное украшение принадлежало женщине, миме богини Мары, чей храм входил в святилище Яра. Поэтому мима считается служительницей и Яра, и Мары одновременно.

Рис. 210. Украшение 2 и мое чтение надписей

На лбу у маски над отверстием можно прочитать слово ПИРАТ, а на обратной стороне отверстия на тыльной стороне украшения имеется дополнение: ЯРА МОРЯ. Таким образом, женщины в то время также занимались морским разбоем.

№ 103. Третье украшение. На украшении 3 (рис. 211), представляющем собой ромбический фрагмент какого-то более крупного предмета, можно прочитать на правой «заклепке» слова ЯРА МОРЕ, а на обведенном рамочкой участке после его поворота на 90° вправо – слово МАРА. Возможно, что такое украшение полагалось служительнице богини Мары – миме.

Рис. 211. Украшение 3 и мое чтение надписей

Все три находки скандинавского типа однозначно говорят о том, что они принадлежали русским, причем одна из них – не скандам, а варягам.

Продолжение исследования Е. Н. Носова. «В 1972 г. М. Д. Полубояринова опубликовала еще одну находку скандинавского типа из подъемного материала с Городища – свинцовую голову дракона с открытой пастью и закрученным языком [106, с. 222, 223, рис. 2]. Изображение плоское, двустороннее, с петлей у шеи и коническим углублением в основании (рис. 62, 5). Находка не привлекла внимания ни советских, ни скандинавских исследователей. Почти такая же, как на Городище, морда дракона, только отлитая из бронзы, происходит из поселения в Бирке. Дракон из Бирки, являвшийся оковкой ларца, выполнен в младшем еллингском стиле и не имеет аналогии в памятниках Скандинавии [188, с. 167, 172 – 174, рис. 56]» [95, с. 156].

№ 104. Четвертое украшение (фрагмент). Здесь мы рассмотрим еще один сохранившийся фрагмент украшения [95, с. 157, рис. 62, 4] (рис. 212). На верхних «заклепках» и между ними можно прочитать слова РОДА ХРАМ, РУСЬ ЯРА и БЕРЕГ РОДА. Последнее словосочетание встречено нами впервые.

Рис. 212. Четвертое украшение и мое чтение надписей

№ 105. Пятое украшение. На рис. 213 как раз изображена найденная М. Д. Полубояриновой свинцовая голова дракона. По русской иконографии любая голова дракона представляет собой зооморфный лик Перуна, который часто помечался надписью ГАД. Подобная надпись, именно: ГАД, скрывается в штриховке нижней части шеи, что подтверждает нашу атрибуцию. Блики на шее при повороте на 90° вправо и обращении в цвете образуют надпись ЯРИН МИМ, тогда как на гребне в штриховке можно дважды прочитать слова ХРАМ ЯРА. За все время исследований нам ни разу не встретилось упоминание храма Перуна. Нет его и на данном изделии. Приходится сделать вывод о том, что почитание Перуна происходило в рамках святилища Яра без выделения Перуну отдельного храма.

Рис. 213. Пятое украшение и мое чтение надписей

«Приведенными материалами вплоть до первых публикаций последних раскопок и исчерпывались данные о следах скандинавской культуры на Рюриковом городище. Сейчас целесообразно суммировать все новые сведения» [95, с. 156], заканчивает Е. Н. Носов свою историю вопроса. Как мы видели, все пять украшений скандинавского типа принадлежали русским из Скандии, причем одно из них – русским варягам.

Подвески с руническими надписями. Неоспоримым доказательством присутствия на Рюриковом городище скандинавов германского происхождения явилось бы обнаружение там изделий с руническими германскими надписями. Такие предметы на первый взгляд действительно были найдены (рис. 214). Вот что говорит об этом Е. Н. Носов: «Одними из самых значительных находок последних лет являются две бронзовые подвески с идентичными руническими надписями (рис. 47). Одна из них происходит из заполнения комплекса № 45, вторая обнаружена рядом с ним в культурном слое ([95], с. 124, рис. 47. – В. Ч.). Очень важно, что подвески встречены хотя и в различных стратиграфических условиях, но в одном месте раскопа. Указанный факт неоспоримо свидетельствует, что обе они были утеряны одновременно и, вероятно, одним человеком.

Рис. 214. Подвески с руническими надписями

Стратиграфия залегания подвески, обнаруженной при разборке культурного слоя, ничего не дает для ее датировки, поскольку слой здесь сильно перемешан вплоть до материка. Гораздо больший интерес в этом плане представляет подвеска из заполненного комплекса № 45. Наряду с ней в заполнении найдены 64 фрагмента раннегончарной керамики и три обломка лепной. Подобное соотношение лепной и раннегончарной посуды, судя по раскопкам в Новгороде, Ладоге, на Городище, характерно для второй половины X – рубежа X–XI вв. Этим временем и следует датировать городищенские подвески.

Знаки на обеих подвесках процарапаны от верхнего до нижнего края и занимают всю поверхность. Они исполнены четко и уверенно, резы глубоки и отчетливо видны. По своему начертанию знаки, бесспорно, принадлежат к скандинавскому младшеруническому алфавиту, хотя их графика значительно усложнена по сравнению с обычными рунами.

По форме подвески аналогичны металлическим амулетам, происходящим из скандинавских стран: из Роскильде (Дания, о. Зеландия, XI в.), Сигтуны (Швеция, Упланд, середина XI в.), Хёгстны (Швеция, Вестеръётланд, XII в.), и с территории СССР: Старая Ладога (вторая половина X в.) [83, с. 210–222]. Поэтому есть все основания полагать, что подвески, найденные на Городище, также являются амулетами, а надпись содержит магическую форму [95, с. 156-157].

Заметим, что прорись здесь передает только качество знаков надписи, но совершенно не отражает характер поверхности пластины. Однако даже при таком воспроизведении амулетов отчетливо видно, что они относятся к совершенно другой культуре изготовления металлических украшений: на них отсутствуют «заклепки», ромбики, переплетения кривых линий, обрамляющих изображение, и т. д. Данное изделие строго функционально и просто бедно в эстетическом отношении. Однако это несоответствие подвесок стилю других находок ускользнуло от исследователя, и Е. Н. Носов не написал об этом ни строчки.

«Знаки на подвесках отчетливо распадаются на две группы. 1–11 знаки (нумерация на рис. 47 слева направо) представляют усложненный вариант обычных рун, 12-й знак по своей графике идентичен знакам, широко употреблявшимся в рунической тайнописи (так называемые ветвистые руны). Детальное описание каждого знака, их интерпретация и аналогии приводятся в моей совместной с Е. А. Мельниковой статье. Вариант перевода надписи, предложенный Е. А. Мельниковой, следующий: ДА НЕ БУДЕШЬ ТЫ ЛИШЕН МУЖСКОЙ СИЛЫ! Здесь необходимо сделать одно пояснение. В публикации при описании подвески из ямы мы отмечали наличие знаков на внешней и внутренней ее сторонах, но полагали, что поскольку “обратная сторона подвески сильно повреждена коррозией”, то “идентифицировать знаки не представляется возможным” [83, с. 210, 211]. В дальнейшем, однако, реставраторам Эрмитажа удалось расчистить и обратную сторону, на которой проступила целая руническая надпись.

Находка подвесок интересна и в рунологическом, и в культурно-историческом, и собственно в историческом отношениях. Особые, не встречающиеся ранее способы усложнения (зашифровки) надписи с использованием магических знаков указывают не только на активное владение письмом человека, процарапавшего надпись, но и на внутренние возможности развития самого письма, его динамичность.

Подобные амулеты могли использоваться лишь скандинавами. Находки парных амулетов – случай, не имеющий аналогий, – позволяет высказать предположение, что надпись на одной из подвесок была скопирована с другой. Скорее всего, именно об этом говорят незначительные различия в самих надписях: на первой подвеске все знаки выполнены очень четко, без каких-либо отклонений и ошибок; на второй в знаке 8 недостает одной нижней ветви (слева); в знаке 1 левая петля, удваивающая руну, прочерчена дважды. В целом же на второй подвеске надпись выполнена менее тщательно: почти все левые ветви пересекают стволы, правые – начинаются чуть правее стволов, руны 4 и 5 почти сливаются, расстояние между их ветвями исчисляется долями миллиметра. Эти отличия не влияют на чтение надписи, но показывают, что человек, вырезавший надпись на второй подвеске, либо был менее опытен в рунописи, либо спешил. Но в любом случае этот человек владел руническим письмом и находился на самом Городище. Если место изготовления первой подвески неизвестно (она могла быть сделана и в Скандинавии, и в Старой Ладоге, и на самом Городище), то вряд ли можно сомневаться, что вторая была изготовлена прямо на месте, причем, видимо, к заказчику не попала, так как вместе с ней оказался утерянным и оригинал, с которого она сделана» [95, с. 157–158].

На первый взгляд Е. Н. Носов прав, и находки подвесок однозначно свидетельствуют о наличии на Городище скандинавов германского происхождения. Однако не будем торопиться с выводами и рассмотрим подвески более внимательно. Это сделать вполне возможно, если привести подлинную фотографию хотя бы левого фрагмента первой подвески [86, с. 440, рис. 29, Б] (рис. 215).

Рис. 215. Левая часть первой подвески и мое чтение надписей

№ 106. Первая подвеска. Теперь рассмотрим более мелкие фрагменты. На фрагменте 1 можно прочитать слова МОРЯК ЯРА МОРЯ, что сразу роднит данную надпись с надписями на гульдгубберах. Надпись на фрагменте 2: МОРЯК ИЗ ЯРА (МОРЯ). Текст надписи на фрагменте 3: МОРЯКИ. Четвертый фрагмент весьма обширен, и я читаю только часть его слов: ХРАМ ЯРА, РУСЬ ЯРА, МОРЕ ЯРА. Прочитанного уже вполне достаточно, чтобы понять, что если данная подвеска и принадлежала скандинаву, то только русского происхождения.

Наиболее впечатляющими оказываются два последних фрагмента. На пятом фрагменте можно прочитать слова: МАСТЕРСКАЯ ЯРА. Эта надпись снимает последние сомнения в русском происхождении подвески. Последняя надпись, на фрагменте 6, оказывается неожиданной удачей. Этот фрагмент – часть вертикальной строки, идущей вдоль возможной линии и сгиба подвески. Он гласит: МИМ РЮРИКОВЪ. В данном случае буквы Ю и В с Ъ выписаны настолько четко, что не оставляют ни малейшего сомнения в правильности чтения. Из надписи мы узнаем три важные вещи: 1) у Рюрика имелся собственный мим (обычно мимы служили в храме); 2) этот мим какое-то время находился в Городище и 3) подвеска принадлежала именно ему. Таким образом, данная подвеска оказывается не просто русской, но и принадлежащей не скандинаву, а варягу Рюрика.

Еще раз отметим, что шестой фрагмент содержит сенсационные слова; к тому же притяжательное прилагательное РЮРИКОВЪ написано с твердым знаком. Это означает, что традиция написания твердого знака в конце слова восходит к X в. н. э. Но данная надпись означает и другое: основная надпись на подвеске якобы германскими рунами могла быть атрибутирована неверно, реально мы имеем надпись русскими рунами, которых археологи не только не знают, но и знать не хотят.

Сравнение двух чтений. Для того чтобы решить проблему основной надписи, необходимо сравнить два чтения: Е. А. Мельниковой, относящей надпись к германской, и мое, считающего ее русской. Начать целесообразно со стороны А. Вот что пишет об этом Е. А. Мельникова: «Бронзовая подвеска трапециевидной формы с закругленным верхним краем, где пробито отверстие для подвешивания диаметром 2 мм, в которое продето бронзовое колечко (диаметр – 1,2 см) с завязанными концами. Ширина подвески от 1,6 см (в верхней части) до 2,15 см (в нижней), длина 5,8 см. При находке подвеска была согнута в середине и расправлена при реставрационных работах в Государственном Эрмитаже.

Подвеска найдена в 1983 г. при многолетних археологических исследованиях под руководством Е. Н. Носова Городища под Новгородом (ныне в черте г. Новгород), вошедшего в литературу под именем “Рюрикова городища”. Она обнаружена одновременно с амулетом 2 во время раскопок центральной, возвышенной части памятника в 45 м к югу от церкви Благовещения. Подвеска 1 находилась в заполненной, округлой в плане хозяйственной ямы (диаметр – 1,2–1,4 м, глубина – 0,5 м), вырытой в материке (кв. 121, 122). Наряду с подвеской в заполнении хозяйственной ямы встречены железный ледоходный шип, 64 фрагмента раннегончарной керамики и 3 обломка лепной. Подобное соотношение лепной и раннегончарной посуды, судя по раскопкам в Новгороде, на Городище и на других поселениях Поволховья, характерно для второй половины X – рубежа X–XI вв. Этим временем и следует датировать попадание в землю городищенских подвесок.

На вогнутой, сильно поврежденной коррозией стороне А при первоначальном просмотре с трудом можно увидеть стволы нескольких рун. После реставрации, когда пластинка была разогнута, а патина удалена, значительная часть поверхности стала доступна для исследования, и на ней была выявлена надпись, состоящая, вероятно, из 12 знаков. Надпись на стороне А содержит по крайней мере четыре старшие руны (1, 2, 3, 11) и один своеобразный знак, вероятно, ветвистую руну (12). Остальные знаки являются коротковетвистыми рунами.

Сочетание старших и младших рунических знаков в одной надписи встречается в памятниках переходного периода и вплоть до IX в., когда на Рекском камне часть текста выполнена старшими рунами, и несколько старших рун вкраплены в младшерунический текст. В надписях X и более позднего времени старшерунические знаки употребляются крайне редко и в функции идеограмм, а не графем. Поэтому можно предполагать, что мастер, изготовивший амулет с надписью А, следовал традиции, существовавшей в раннюю эпоху викингов, причем по преимуществу в восточном Эстеръётланде, ареале “рёкских” рун» [86, с. 180–181].

Далее идет описание всех 12 рун и говорится: «Таким образом, чтение надписи имеет два равно вероятных варианта: g varr I farland t – “g защищенный [на пути] в опасную землю (или в опасной земле) t” и g varr I farland t – “g защищенный во время морского путешествия t” или “g защищенный [на пути] в отдаленную землю (или: в отдаленной земле) t”. Надпись состоит из инвокации, обрамляющей текст: g… t “Бог (или боги)… Тюр” и самого заклинания. Обе его интерпретации позволяют считать, что амулет был предназначен для путешественников, собравшихся в дальний путь.

Мне неизвестны амулеты, специально предназначенные для отвращения опасностей пути, как и специальные магические формулы для странствующих. Однако далекие поездки и морские плавания были повседневной реальностью для скандинавов эпохи викингов и не могли поэтому не являться одним из объектов приложения магических сил» [86, с. 184]. Таким образом, подобная надпись встречена впервые и не вписывается в привычные магические формулы.

Теперь обратимся к самой дешифровке (рис. 216). Мы видим, что вместо слова «varr» в подстрочнике написано «waR», вместо слова «farland» – слово «farlad»; последний знак вообще не определен и не имеет ни малейшего сходства с руной «t» в виде . Таким образом, из 12 рун три (v, r и t) написаны исследователем не в соответствии с подстрочником, а руна п отсутствует и добавлена исследователем, то есть на 1/3 дешифровка неверна. Заметим также, что «руны 6–8 допускают несколько интерпретаций» [86, с. 183].

Рис. 216. Чтение надписи А на подвеске Е. А. Мельниковой и мною

Обращаю также внимание на то, что в заштрихованной части подвески просматриваются буквы Я, Р и А, оставшиеся Е. А. Мельниковой незамеченными. Словом, у меня как профессионального рунолога качество чтения и общий результат чтения этого эпиграфиста оставляют большие сомнения. На мой взгляд, надпись вообще не германская, а выполнена в основном русскими рунами Макоши, то есть слоговым письмом, руницей с добавлением протокириллицы. И знаков на подвеске изображено не 12, а примерно вдвое больше – 23. Если нумерация Е. А. Мельниковой дана внизу, то моя нумерация размещена как над рунами, так и рядом с ними, поскольку в одном столбце иногда помещается до 3–4 знаков.

Я читаю надпись существенно иначе: ЗА РУРИКА МИМА, ТА ЯРА, ТА ВОИНИ, ЗА ХРАМ МИМА! Хотя содержание надписи понятно, все же лучше передать ее словами современного русского языка: ЗА МИМА РЮРИКА, ДА ЯРА, ДА ВОИНОВ, ЗА ХРАМ МИМА! Как видим, в данной надписи имеется девиз борьбы, но нет никакой зашиты в пути со стороны бога Тюра. Надпись звучит как письменная мотивация какого-либо наступления или атаки против врагов.

Замечу, что в нашем чтении задействованы абсолютно все знаки, включая даже заштрихованную область. Не остался не прочитанным ни один знак, и ни один знак не был прочитан дважды. Мне не пришлось заменять звучание или графику букв или слоговых знаков, дописывать якобы отсутствующие знаки, не был я вынужден и вводить якобы опущенные слова, от которых остались только начальные буквы (типа Г или Т в тексте Мельниковой). Короче говоря, текст получился не только логически оправданным, но еще и связанным с теми словами, которые были выявлены при чтении фона, включая упоминание мима Рюрика! Такой связи фона и основного текста у Е. А. Мельниковой в дешифровке нет.

№ 107. Чтение надписей на обороте первой подвески. Конечно, надпись на одной стороне дает только половину текста. Рассмотрим надпись на другой стороне (стороне Б), чтобы иметь возможность судить обо всем документе (рис. 217).

Рис. 217. Чтение надписи Б на подвеске Е. А. Мельниковой и мною

«На стороне Б ясно различимы 12 знаков, процарапанных острым предметом. Знаки отчетливо распадаются на две группы. Знаки 1–11 принадлежат к скандинавскому младшеруническому алфавиту, хотя их графика крайне своеобразна: во-первых, среди них представлены зеркальные руны (1, 3, 6, 10), во-вторых, количество ветвей у подавляющего большинства рун значительно превосходит допустимые возможности чтения. Число ветвей в знаке 1, например, достигает восьми, в знаке 10 – шести, при том, что в обычных рунах число ветвей не превышает двух. Знак 12 идентичен ветвистым рунам.

Ко времени первой публикации надписи, в 1987 г., подобная систематичность умножения ветвей не имела аналогий, хотя были известны надписи, в которых часть рун имела слишком много ветвей, чтобы их можно было прочитать. Находки последних десятилетий показали, что не всегда избыточное количество ветвей случайно или бессмысленно» [86, с. 184–185].

Итак, очень дипломатичным языком Е. А. Мельникова отмечает совершенно убийственный с точки зрения эпиграфики факт: многочисленность ветвей 1) делает руны нечитаемыми и 2) это не всегда, то есть иногда, не случайно или не бессмысленно. В подавляющем же числе случаев много ветвей бессмысленны и случайны с точки зрения рунологии германских рун. На мой взгляд, в завуалированной форме мы имеем от Е. А. Мельниковой признание в том, что на самом деле эти руны не являются германскими. Более того, и найденные в Скандинавии руны свидетельствуют о том же. Иными словами, в качестве германских рун как западные, так и отечественные исследователи пытаются читать русскую руницу!

Рассмотрим теперь само чтение: «Вся надпись читается следующим образом: ?arnisk ??R eigi u. Перевод: “Да не будешь ты лишен мужской силы!” Надпись на амулетах с Городища представляет, как видим, благопожелательное заклинание. Эта формула неизвестна по другим памятникам» [86, с. 188]. При этом надпись «?aR» читается как «??R», «третье слово aki наиболее уверенно объясняется как отрицание eigi “не”» (неясно, почему нельзя было просто написать eigi), а последний символ вообще, оказывается, следует не читать, а «интерпретировать в данном заклинании как идеограмму: название руны и – urr “зубр”, ее символическое значение – “мужская сила”» [86, с. 188]. Как видим, опять какие-то руны читаются, какие-то интерпретируются, а еще какие-то заменяются (a на ?, ak на eig). Не слишком ли много произвола? Становится понятным, почему «эта формула неизвестна по другим памятникам»: потому что она сочинена самой исследовательницей, как и предыдущая.

Теперь попробуем сопоставить понимание Е. А. Мельниковой надписей на двух сторонах подвески. На стороне А: «Бог Тюр, защищенный [на пути] в опасную землю», на стороне Б: «Да не будешь ты лишен мужской силы!» Просто превосходно! Итак, бог Тюр якобы путешествует в опасную землю (хотя какая опасность может существовать для бессмертного бога?), но опасается потерять там, на опасной земле, свою мужскую силу. Возникает пустяковый вопрос: а для чего вообще нужна БОГУ мужская сила? Разве он не в состоянии сделать все, что захочет, опираясь лишь на свои божественные способности? И КТО может защитить БОГА, если он сам себя не в состоянии защитить? Другой бог? Но кто могущественнее Тюра? И если эта мужская сила все же есть у бога Тюра, то каким хитрым способом он может ЕЕ ПОТЕРЯТЬ? Может ли в принципе БОГ потерять хотя бы одну из своих многочисленных функций? Вся божественная природа противоречит такому нелепому предположению. Кроме того, ни в одной мифологии мира никогда не говорилось о больных богах, а уж тем более о богах-импотентах, то есть изувеченных богов не может быть по самой сущности бога. Ну, а если БОГ в принципе не может потерять ни одну из своих функций, то подобное предостережение абсолютно бессмысленно. Да и во все времена люди боялись за свою судьбу, а не за судьбу бога. Так что данное чтение (и перевод) не выдерживают критики. Перед нами – изощренная подгонка неверного чтения под какой-то простейший смысл на уровне понимания отдельных слов, но не целого предложения.

Иного и быть не могло, ибо уже в который раз исследовательница германских рун пытается читать русское слоговое письмо, руницу, как скандинавские руны. И даже спустившись с уровня эпиграфиста на уровень эриля, занимающегося практикой рунического гадания и дающего не лингвистическое, а магическое значение руны u как «мужской силы», она все равно получает в итоге чепуху. Невозможно читать шрифт, не имеющий отношения к германцам, как германский!

Но если данный текст не германский, а русский, то его и следует читать по-русски. Сразу замечу, что в таком случае перед нами не 12 знаков, а 38 (они пронумерованы на самой подвеске), причем некоторые из них буквы (знаки 9, 10, 11). Чтение их дает достаточно пространный текст: ХОДИ, РУСЬ, ХОДИ, РУСЬ ЯРА, РАДИ ЗОЛОТИШЬКА СЪ СУШИ! ЖИРУЙ, КОРЯ ЗОЛОТИШЬКО И ВОЖА СЪЗАДИ ЖЬ! Эту фразу сегодня можно было передать такими словами: ХОДИ, РУСЬ, ХОДИ, РУСЬ ЯРА, РАДИ ЗОЛОТИШКА, (ДОБЫВАЕМОГО) НА СУШЕ! ЖИРУЙ, УПРЕКАЯ И ЗОЛОТИШКО, И ВОЖДЯ ПОЗЖЕ!

Как видим, данный текст согласуется с предыдущим, но если на внутренней стороне подвески текст призывал воинов Руси Яра к походам, то на внешней стороне написана истинная мотивация грабежа.

Разумеется, и в моем чтении имеются определенные особенности. Так, первое слово написано дважды (второй раз в зеркальном начертании), слово ЯРА, изображенное буквами, вписано в лигатуру со словом РУСЬ, начертанным руницей, первый раз слово ЗОЛОТИШКО начертано через слоговой знак ЖЕ, который к тому же дан не с горизонтальными перекладинами, а с наклонными, знак ШЬ не имеет горизонтальной соединительной линии, знак И вставлен в знак ВО. Однако тут все в пределах обычного чтения, никакой существенной новизны не наблюдается.

Из всего сказанного вытекает такой же вывод, который я уже неоднократно делал во многих других публикациях: чтение надписей, написанных то ли германскими, то ли русскими рунами, замыкается в академических структурах только на опыте одного-единственного человека: рунолога Елены Александровны Мельниковой. У меня возникло такое впечатление, что она подсознательно чувствует, что с данными ей на прочтение текстами творится нечто странное, и они могут быть прочитаны только после массы ухищрений, однако признать то, что она читает графику совершенно другой страны и системы письма (слоговую), было бы выше ее сил. Это означало бы признание того, что основное дело ее жизни – чтение скандинавских надписей (а на самом деле надписей русских) – было выполнено из ложного предположения об их германском характере, а потому и неверно.

№ 108. Чтение надписей на второй подвеске. «Городище под Новгородом. Место хранения – Новгородский исторический музей, инв. № 1643/3. Бронзовая прямоугольная подвеска шириной 1,2–1,3 см, длиной 4,8 см. На одном из концов углы срезаны. Здесь же пробито отверстие для подвешивания. Подвеска найдена в 1983 г. на Городище («Рюриковом городище») под Новгородом (ныне в черте г. Новгород) одновременно с амулетом 1 во время раскопок под руководством Е. Н. Носова в центральной, возвышенной части памятника, в 45 м к югу от церкви Благовещения в культурном слое на глубине 0,6–0,8 м. Стратиграфия залегания подвески, обнаруженной при разборе культурного слоя, ничего не дает для ее датировки, поскольку слой здесь сильно перемешан вплоть до материка. Более показательно заполнение ямы, в которой найдена подвеска 1, которое дало возможность датировать ее попадание в землю второй половиной X – рубежом X–XI вв. Такая же дата может быть принята и для подвески 2.

На одной из сторон подвески тонким острым предметом вырезано 12 знаков, практически идентичных надписи на стороне Б городищенского амулета. Графическими отличиями от надписи на стороне Б городищенского амулета 1 является, во-первых, двойная левая петля руны 1 ? и, во-вторых, отсутствие второй ветви у руны 8. Ни одно из этих отличий не влияет на чтение рун и интерпретацию надписи. Почти все наклонные резы (ветви) сдвинуты вправо от вертикального ствола. По мнению сотрудников криминалистической лаборатории, в которую я обращалась в 1983 г., регулярное смещение рез вправо свидетельствует о том, что человек, вырезавший руны, был левшой» [86, с. 188–189].

Представляет интерес рассмотреть не основную надпись (она идентична надписи на подвеске 1), а фоновые неявные надписи (рис. 218). На первом фрагменте в обращенном цвете я читаю слова: МОРЯК ВТАЙНЕ ОТ РЮРИКА В МОРСКОМ, на втором в прямом цвете – ХРАМЕ. Как я понимаю, надпись означает, что миму Рюрика его господин не разрешал участвовать в морских (пиратских) экспедициях, и мим это делал тайно, без разрешения, сильно рискуя прогневить свое начальство. На фрагменте 3 можно прочитать надпись, разлагая лигатуру: РЮРИКА МИМ ЯРА. Следовательно, одним из мимов Рюрика был мим храма Яра. А на фрагменте 4 читается надпись РЮРИКА ХРАМ. Из этой надписи становится понятным, что мим у Рюрика появился именно потому, что он построил святилище Яра. Иными словами, существовал именной комплекс храмов, созданный лично Рюриком.

Рис. 218. Мое чтение надписей на левой части подвески 2

Надпись 5 дополняет картину словами: МИМ РОДА. Понятно, что если первая подвеска принадлежала миму храма Яра, то вторая, сделанная в подражание, – миму храма Рода. По старшинству в святилище Яра более высокое положение занимал мим Яра. А надпись 6 гласит: МОРЯКИ. Следовательно, и мим Рода также тайно принимал участие в качестве моряка в морских экспедициях. Наконец, надпись 7 МАСКА РОДА подтверждает, что вторая подвеска принадлежала миму храма Рода. Таким образом, на второй подвеске мы получаем дополнительные сведения, поясняющие данные первой подвески.

Продолжим чтение на правой части второй подвески (рис. 219). На фрагменте 1 читаем слова МИМА РОДА, которые требуют продолжения. Для этого я смещаюсь вниз на фрагмент 2, но его левая часть находится в левой половине подвески, и я ее также привожу. Здесь читаются очень интересные слова: ПОДВЕСКА ЯРА. Тем самым мы получили название номенклатуры данного изделия того времени, X в. Таким образом, перед нами находятся две ПОДВЕСКИ ЯРА, но первая принадлежала миму храма Яра, тогда как вторая – миму храма Рода. До сих пор я не знал, что атрибутом мима была его личная подвеска, на которой он мог бы писать различные девизы. Очевидно, подвески изготавливались у ремесленников на заказ.

Рис. 219. Мое чтение надписей на правой части подвески 2

Фрагмент 3 уточняет: ДВА ХРАМА У РЮРИКА (слово «Рюрика» начертано едва заметно в лигатуру с более крупными буквами двух начальных слов). Какие это храмы, можно догадаться, однако, можно и прочитать. Это пояснение дают фрагмент 4 – СЕ МАСКА МИМА ХРАМА РОДА И. РЮРИКА и фрагмент 5 – ХРАМОВ РОДА И ЯРА. Таким образом, Рюрик владеет храмами Яра и Рода, а подвеска оказывается деталью маски, в данном случае – маски Рода. Интересно, что в прочитанном тексте имеется инициал имени Рюрика, и он более всего напоминает букву И, хотя и выписан не вполне четко. В таком случае мы находим подтверждение нашему чтению имени Рюрика, начертанному на одном из этрусских саркофагов, – ИВАН. Иными словами, Рюрик – это фамилия (возможно, возникшая из прозвища, а прозвище «сокол», в свою очередь, появилось из служения Рюрика богу Яру, чья орнитоморфная ипостась как раз и есть сокол).

Фрагменты 6 и 7 не доставляют новой информации: здесь читаются уже известные слова: ЯРА ХРАМ и МИМА МАСКА РОДА. Тем не менее все надписи второй подвески выполнены на русском языке и русским шрифтом – протокириллицей. Так что ни малейших сомнений в их русской принадлежности не возникает.

Заканчивая рассмотрение подвесок, можно констатировать, что никакого отношения к скандинавам германского происхождения – датчанам, норвежцам или шведам – они не имеют. Эти подвески Яра принадлежат маскам мимов двух храмов: храма Яра (подвеска 1) и храма Рода (подвеска 2). Мим храма Яра, более высокий по статусу, начертал на подвеске свои девизы, в том числе и девиз обогащения в морских походах, а мим храма Рода переписал их, хотя Рюрик запретил и тому и другому выход в море. Оба мима являлись подчиненными И. Рюрика, поскольку ему принадлежали оба храма. Таким образом, к мотиву русского языка и русского шрифта добавляется и третий мотив – мотив службы у самого Рюрика.

Однако вряд ли можно согласиться с тем, что обе подвески были утеряны владельцами – они отстоят от времени Рюрика более чем на век и, вероятно, были либо выброшены за ненадобностью, либо хранились вместе с другими вещами мимов их потомками, видимо внуками.

«Находка двух амулетов с идентичными текстами – случай, по существу не имеющий аналогий, – позволяет высказать предположение, что надпись на одной из подвесок была скопирована с другой» [86, с. 189]. С этим положением Е. А. Мельниковой вполне можно согласиться.

Чтение надписей на других скандинавских изделиях. Решение проблемы этнической принадлежности скандинавских подвесок как произведений русского мастера, предназначенных для ношения русскими мимами, дает ключ к пониманию и всей остальной серии скандинавских находок. Хотя они действительно относились к варягам и скандинавам, ничего германского в них не было. Поэтому осталось удостовериться в том, что и другие образцы скандинавских изделий были сугубо русскими.

«Из раскопа на мысу Городища происходит замкнутое кольцо от скандинавской, так называемой кольцевидной фибулы, а если быть точным в функциональном определении украшения – от своеобразной длинной булавки с кольцом. Кольцо украшено ленточным и звериным орнаментами в стиле Борре (рис. 44, 1). Сегмент круга, расположенный напротив держателя иглы, заполнен перевитыми лентами. Этот орнамент завершается двумя звериными мордами, направленными в разные стороны: большая смотрит вниз, меньшая – вверх, на держатель иглы. Кольцо принадлежит к булавкам типа V, по классификации Л. Тунмарк-Нилен, разработанной для подобных украшений Бирки, оно ближе всего кольцу булавки № 873 [184, Taf. 85:2; 241, с. 9–10]. Булавки с кольцами, у которых в нижней части сегмента имеются две звериные морды, направленные в противоположные стороны, картированы П.-Л. Лехтосало-Хиландер. Они известны на территории Центральной Швеции, на Готланде, в Финляндии и Литве» [213, с. 109–111, рис. 32:3] [95, с. 159]. А теперь посмотрим, что написано на этой якобы скандинавской булавке (рис. 220).

Рис. 220. Мое чтение надписей на двух скандинавских изделиях

№ 107, 108. Надписи на фибулах. На верхней голове изображения можно прочитать слово ЯРА, тогда как прямо под ней в лигатуру написаны буквы ХР, слева – А, а справа, прямо под буквой Р, в перевернутом на 180 виде, написана буква М. Эти буквы образуют слово ХРАМ. Полагаю, что ХРАМ ЯРА был местом ее изготовления.

Левее нижней головы на дужке изображена штриховка, знаки которой образуют слова: ТРИ ХРАМИНЫ ЯРА. Имеются в виду, видимо, храмы самого Яра, а также Мары и Рода (храм Макоши на этих изделиях упоминается крайне редко). Справа от нижней головы, также в тонких линиях штриховки, можно выявить надпись МИМА МАСКА, тогда как толстые части этой же штриховки, но при повороте на 180, образуют слово ЖИВАЯ. Из этого следует, что данная булавка являлась средством крепления на маске мима, возможно, с ее помощью маска прикреплялась к одежде.

Таким образом, ничего германского в данном изделии нет. Оно целиком русское, и по словам, и по шрифту, и по своему культовому назначению.

Другим русским изделием является другая фибула в виде женщины. «Только скандинавом могла быть утеряна серебряная фигурка женщины – валькирии, ничего не значащая для иноплеменника (рис. 44, 2)», – пишет Е. Н. Носов [95, с. 159]. Опять он атрибутирует фигурку только по внешнему виду. А мы помним, что именно так выглядел женский вариант гульдгуббера, который представлял миму богини Мары. Так что для русского человека это никакая не валькирия, а мима Мары. И действительно, на воротнике фигурки в обращенном цвете можно прочитать слова, написанные в виде лигатур: ХРАМ МАРЫ, МИМА, а в прямом цвете – ЯРУ ЯНИЦА (ЯНИЦА – это ЮНИЦА, ДЕВИЦА). Таким образом, наше предположение полностью подтверждается русским чтением.

«Перечисленными предметами не исчерпываются все находки, характеризующие вклад скандинавской и общебалтийской культуры в материальную культуру Городища. Еще предстоит детальное изучение вещей, полученных во время многолетних сборов на берегах Сиверсова канала. Среди них есть предметы и их обломки, выполненные в северном стиле, в том числе такие, интерпретация которых затруднена (рис. 62, 7–8). Пока я использовал материалы этой коллекции лишь частично» [95, с. 162].

№ 111, 112. Надписи на двух фрагментах. По внешнему виду данные фрагменты напоминают булавки, однако я не хотел бы атрибутировать их по функциональному назначению, предоставляя подобную атрибуцию первооткрывателю. А по языковой принадлежности оба предмета у меня сомнений не вызывают. Первый фрагмент (рис. 221), на мой взгляд, помещен развернутым на 180. Его крупные надписи можно прочитать как ТО РУСЬ ЯРА, тогда как небольшая надпись возле цифры 7 может быть прочитана как лигатура букв, развернутых на 180 по отношению друг к другу. Я читаю ее как МОРЯК ЯРА.

Рис. 221. Мое чтение надписей на двух фрагментах изделий

На втором фрагменте, расположенном правильно, плетение рун Макоши образует слова РУСЬ ЯРА и СЕ РУНА (ВОТ РУНА). Правая часть верхнего украшения может быть прочитана как слова МОРЯКИ (в столбец) и ЯРА. Как видим, оба украшения принадлежали хотя и скандинавам, но русским – морякам моря Яра Руси Яра.

№ 113. Неизвестное изделие. Сообщений о следующем изделии [95, с. 161, рис. 64, 1, а) я у Е. Н. Носова не нашел. Зато мог прочитать переплетения рун одного из секторов изделия (рис. 222), надпись которого гласит: РОДА ХРАМ РУСИ ЯРА.

Рис. 222. Мое чтение надписей на фрагменте овального изделия

Следовательно, и в данном случае скандинавское изделие сделано не германцами, а русскими.

№ 114. Подвеска из Гнёздово. Здесь я хотел бы рассмотреть хотя бы одно изделие скандинавского типа из другого русского города, например из Смоленска, точнее, из Гнёздово. Исследовательница Т. А. Пушкина отмечает: «Плоско-выпуклые зерненые подвески известны в составе нескольких древнерусских и скандинавских кладов XI–XII вв., но наиболее близки гнёздовской находки подвески из Скандинавского клада, зарытого после 1075 г., и Елецкого клада, а также находки из Бюрге на о. Готланд, датированного временем около 1000 г. [236, с. 132, рис. 151-153]. Подобные, но немного меньшего размера плоско-выпуклые подвески происходят из Владимирских курганов и одного из Киевских кладов, вероятно, середины X в. [128, рис. 186] [107, с. 179]. Таким образом, она усматривает по меньшей мере скандинавское заимствование.

Летом 1993 г. в Гнёздове под Смоленском был обнаружен клад домонгольского времени, куда входили 389 предметов, и среди них монетовидная литая подвеска. Т. А. Пушкина пишет, что ее диаметр составляет 27 мм и на ней «изображен изогнутый, с резко вывернутой назад головой шагающий влево зверь. Лентообразный язык, выпущенный из открытой пасти, оплетает заднюю часть его туловища. Двупалые лапы упираются в рамку подвески. Изображение дополнено несколькими завитками, расположенными внизу между туловищем зверя и рамкой и напротив его морды слева вверху. Ушко отлито вместе с подвеской» [107, с. 179].

Рис. 223. Мое чтение надписей на привеске из Гнёздово

На мой взгляд, на подвеске имеются надписи (рис. 223). Основную надпись составляют лапы зверя, где можно прочитать слова СЬМОЛЕНЪСЬКЪ РУСЬ, то есть СМОЛЕНСКАЯ РУСЬ. За ухом зверя находится слоговой знак ЖЕ, низ туловища образует слоговой знак СЬ, наконец, звер «кусает» слоговой знак ТЬ. Эти знаки составляют слово ЖЕСЬТЬ, то есть УКРАШЕНИЕ. На нижней части туловища зверя нанесены знаки руницы и кириллицы, которые я отдельно показываю крупным планом. Они представляют лигатуру, которую можно разложить на составляющие по едва заметным чертам. В целом этот фрагмент надписи читается ВЪ СЬМОЛЕНЪСЬКОЙ РУСИ, то есть В СМОЛЕНСКОЙ РУСИ. Обращаю внимание на то, что самостоятельные княжества и области Руси тоже назывались Русью, но с определенным прилагательным – Вазузина Русь, Смоленская Русь. Понятно, что здесь вообще не идет речь ни о варягах, ни о скандинавах.

Обсуждение. «Яркие скандинавские черты, выявленные в материальной культуре Городища, в наши дни уже не кажутся неожиданными на фоне раскопок Старой Ладоги. Благодаря кропотливому изучению вещевого комплекса поселения Г. Ф. Корзухина, а особенно в последние годы О. И. Давидан убедительно показали, что скандинавы присутствовали в Ладоге с самого начала ее возникновения, и среди них были как мужчины, так и женщины. Как и на Городище, в Ладогу предметы северных типов попадали разными путями: вместе с самими норманнами, в результате торговли, частично их производство было налажено на месте» [95, с. 163].

Это не удивляет, ибо уже Нестор отмечал, что Рюрик поселился в Ладоге. Однако скандинавы понимались и понимаются отечественными исследователями именно как германцы. Абзацем выше тот же Е. Н. Носов пишет: «Скандинавские исследователи А. Стальсберг и И. Янсон, авторы специальных статей о контактах Скандинавии и Руси по материалам археологии, отмечают, что те вещи и детали погребального обряда на территории Руси, происхождение которых можно установить, связаны в первую очередь со Средней Швецией [129, с. 74; 179, с. 120–121]. Находки с Рюрикова городища, имеющие много аналогий в материалах Бирки, полностью подтверждают этот вывод» [95, с. 163]. Иными словами, для Е. Н. Носова скандинавы – это шведы. Хотя, если делать правильные выводы, то следовало сказать, что население и Бирки, и Бюрге, и Готланда, и, вероятно, всей Швеции того времени еще, видимо, было русским.

Примерно того же мнения оказываются и другие отечественные исследователи. «По мнению Л. Н. Кирпичникова, в низовьях Волхова образовалось русско-норманнское ярлство, задачей которого было оборонить северные рубежи страны от подымавшихся к самостоятельности финских племен. В приведенном утверждении несколько озадачивает определение Ладожского ярлства как “русско-норманнского”. В переводе на юридический язык оно должно означать совместный русско-шведский суверенитет над Ладожской землей. Ярлство в таком случае оказывается сродни современному совместному предприятию с ограниченной ответственностью, в котором акции сторон поделены 50 на 50» [138, с. 218–219]. Иными словами, удивление П. П. Толочко вызывает не появление шведов германского происхождения в то время, когда их еще не было, а пропорции между русскими и шведами.

«Таким образом, имеющиеся находки с Городища свидетельствуют о том, что в составе его жителей в IX–X вв. были славяне и скандинавы», – делает вывод из своей главы Е. Н. Носов [95, с. 166]. На самом же деле и новгородцы, и смоляне, и варяги, и скандинавы были не кем иным, как русскими.

Промежуточный итог. Рассмотрение скандинавских, якобы шведских украшений из Рюрикова городища под Новгородом (11), двух подвесок с якобы руническими надписями и одной подвески из Гнёздова под Смоленском показало, что все они принадлежали варягам или скандинавам русского происхождения. Ни о каких германцах тут речи нет.