Топонимика помогает исследованию

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Топонимика помогает исследованию

Топонимика изучает названия местностей и населенных пунктов. В XIX в. она являлась одной из важнейших вспомогательных исторических дисциплин, поскольку давала возможность определить этническую принадлежность тех или иных географических названий и то, какие именно этносы проживали в этой местности прежде. Таким образом, если бы нам удалось показать, что ряд германских местностей имеет тюркские названия, это явилось бы весьма важным свидетельством в пользу того, что данную территорию действительно занимали тюрки.

Лен, ленд, ланд, ландия. Очень многие германские территории имеют окончание -ленд, -ланд, -ландия, то есть «земля». Мурад Аджи полагает, что это слово тюркского происхождения. Вот что он пишет по этому поводу: «Распространенное в топонимиках Европы окончание “-ленд” произведено от тюркского “ил”, “ел”, “эль” (народ, страна), которое через “елен” (чья-то страна, персонифицированная земля) иезуиты преобразовали в “лен”, “ленд”… Это в их традиции: где-то букву в слове меняли, где-то само слово. И факт, стоящий за словом, обретал совсем иной смысл» [4, с. 554]. В таком случае получается, что название французской провинции Иль-де-Франс означает «земля франков», где слово «иль» – тюркское, но произнесенное по-французски.

Бургундия Так называется историческая провинция Восточной Франции, расположенная по Верхней Сене и ее притоку Ионе, притоку Луары Арру, реке Соне и ее притоку Дуб и притоку Роны Эн. «Название Бургундии в разное время носили различные политические и географические территории. Оно произошло от германского племени бургундов, основавших в начале V в. королевство в бассейне Роны и Верхней Луары. В VI в. оно вошло в состав Франкской державы (выделяясь порою как особый удел). После распада франкского государства королевство Бургундия возрождается (конец IX в.) сначала как два государства (разделенных Юрским хребтом), потом как одно, простиравшееся от верховьев Рейна по Соне и Роне до Средиземного моря. В начале XI в. Бургундское королевство вошло в состав Германской империи. С XII в. его называют по главному городу Арлю, Арелатом» [71, с. 139–140]. Итак, Бургундия была основана германским племенем бургундов.

Интересно, что по этому поводу пишет Мурад Аджи: «В 411 г. римскую армию возглавил Констанций, дунайский кыпчак, к сожалению, его прежнее имя осталось неизвестным, подробности родословной – тоже. Как военачальник, этот доблестный тюрк прославился в Галлии, но то лишь эпизод его богатой биографии. Самое главное – он переманил новую орду – бургундов, разрешил ей поселиться на землях нынешней Франции. Дальновидный ход полководца. Очень дальновидный.

В то время происхождение бургундов не вызывало сомнений, что подтверждает и Гиббон, повествуя об особенностях их общества: “Различие между системами управления гражданской и церковной было самой выдающейся особенностью старинных нравов бургундов. Их король или генерал носил титул hendinus (от тюркского «хан» – М. А.), а верховный первосвященник назывался Sinistus. Особа первосвященника была священна, а его должность пожизненна, но король пользовался крайне непрочной властью. Если исход войны давал повод обвинить короля в недостатке храбрости или в ошибках, его немедленно низлагали”. Типичное тюркское двоевластие, подобного которому в “римской” Европе не было.

Вскоре появились поместья, названные Бургундией. Теперь руками тех алтайских переселенцев Констанций вел политику в Галлии… Его мудрым старанием точно так начались испанские Каталония и Арагон, огромные “поместья”, где тоже говорили по-тюркски. “Варвары” шли в Европу широким фронтом. Шли неотвратимо, как утро после ночи. Они были лучшие. Наступало их официальное признание.

Историки не раз пытались объяснить родословную каталонцев, возводя ее начало и к готам, и к арабам. Однако убедительнее выглядит “готская” версия, она связывает происхождение каталонцев с их национальной культурой, бытом, языком, однако умело уводит в туман из-за неясности происхождения самих готов. Даже в XI в. каталонцы продолжали жить, создавая в городах изолированные кварталы, которые называли “кала” (крепость). На это указывают и Гиббон [29], и другие авторы.

В 418 г. из-за многочисленности поместий на юге нынешней Франции Тулузу объявили тюркским городом, второй столицей Запада. То был еще один новый город в Европе, он вмещал пять кварталов-крепостей (кала)… А 8 февраля 421 г. Запад торжественно вручил главнокомандующему Констанцию власть императора, и тот принял ее. Еще один “варвар” поднялся над Римом» [4, с. 167–168]. Эти известия для меня явились новыми и совершенно удивительными.

Однако можно видеть, что здесь не дается этимология приведенных имен. Этот недостаток Мурад Аджи исправляет в другом месте: «Убедиться в правильности сказанного выше позволяет, например, история Арагона, автономной области на северо-востоке Испании. Или Каталонии. Их исток – все тот же IV в., приход тюрков в Западную Европу, о чем достаточно рассказывалось выше.

Топоним Арагон связан с тюркским “арыг”, который, кроме “речка”, имеет и другое значение – “святой”, “чистый”. Таким был этот край Восточной Испании, долго и свято чтивший Единобожие… На его тюркское прошлое указывают археология, этнография, лингвистика. Но, пожалуй, еще четче – геральдика, которая неотличима от кушанской. Те же птицы, те же крылья, которые стали символами правящей династии испанских царей. Герб – это слишком серьезно для царского двора.

Но еще выразительнее пример с Австрией, вернее, Остурией. При Аттиле эта область Альп называлась Австрогуния (Остургун). История связывает ее с Арагоном, обе эти провинции входили когда-то в средневековое государство Австразия, где правила в VI в. знаменитая Брунгильда (Бурун-кильди). И топоним “ос-тур” тоже приводит к тюркам, к их языку – “взращенный тюрками”, как можно передать смысл этого словосочетания. А увидеть его можно в геральдическом знаке династии, восходящем к той же кушанской символике.

Из сказанного можно заключить, что Европа была поделена на Северную и Южную. Католическую и арианскую. На севере царствовала семья Балтов, на юге – Амалов. Это утверждение, конечно, условно и нуждается в уточнении. Но из него следует, что, судя по известным персонам правящей династии Австрогунии, которая потом разделилась на три государства – Нейстрию (Западная Франция), Австразию (Восточная Франция) и Бургундию, там правил один царский род тюрков. Например, Нейстрией владел Клотарий II, Австразией – Хильдеберт, а Бургундией – их дядя Гунтрамн. В этих именах и топонимах четко прочитывается тюркское начало, хотя им и придали европейский вид.

Приведенный выше “царский” перечень неполный, потому что он отражал итоги борьбы за корону Аттилы. Правители вряд ли помнили о самой короне, называя себя царями: борьбу они принимали по наследству, от родителей. По наследству же им давались враги и союзники… Так строились торговые и династические связи, военные союзы на Западе» [4, с. 587–588]. Итак, этимологизируется не только топоним «Арагон» как «чистый», но и слово «Австразия» как «ос-тур-Азия», то есть «взращенная тюрками Азии территория». Но тем самым объясняется этимология и топонима «Австрия» как «ос-тур-ия», то есть «взращенная тюрками», и термин «Астурия» (провинция Испании) как то же самое.

Однако не вполне исследованным оказался топоним «Бургундия». О нем Мурад Аджи сообщает следующее: «Вот маршрут рода бургунд. Улус Бургунд пришел в Европу с отрогов Байкальского хребта – там самый восточный топоним “бургунд”. Потом они жили в прикаспийских степях, затем часть их осела в предгорьях Кавказа – в Карачае, там селение Бургунд. А в 435 г. улус, ведомый отцом Аттилы, достиг нынешней Франции, утвердив Бургундию – Бургунд-юрт… Французы-бургунды сохранили блюда из тюркской национальной кухни, что-то из одежды и утвари, не забыты традиции и обычаи. Но родной язык потеряли» [3, с. 41].

Окситания. Это – старинное название территории Южной Франции. Мурад Аджи дает этимологию этого имени: «Кроме поэтической метафоры существует и прямой перевод слова “ок”. В странах, где говорили на “диалектах старопровансальского языка” (родственный ему “старокаталонский”), “да” произносили как “ок”, в отличие от Северной Франции, где оно звучало как “ойль”. Отсюда Окситания (Лангедок) – страна языка “ок” и Северная Франция – страна языка “ойль”. Поразительно, но в древнетюркском языке выражение “ок” тоже носило утвердительный характер. А чуваши, язык которых сохранил много архаизмов, еще в прошлом веке отвечали на вопрос так же, как в Провансе: “Ок”. Это не совсем “да”, скорее “неужели”, “неужто”. В коротком словечке, как в капле воды, отражался характер народа, который во всем искал собственное лицо.

Кстати, старинное название Южной Франции Окситания, которое считается “старопровансальским”, на самом деле чисто тюркское: ок-ситан – ок-стан – страна (языка) “ок”» [4, с. 281–282]. Таким образом, во Франции помимо тюркского топонима «Бургундия» существовал еще и тюркский топоним «Окситания».

Правда, мы видим этимологизацию территории и романских народов – слова тюркского происхождения «Арагон» и «Астурия». Это по-своему интересно, это показывает перемены в Европе после пришествия Аттилы, но нас интересует все-таки семья германских народов.

Анжу и Луара. «В графстве Анжу, что в нижнем течении Луары, тюркская речь звучала особо чисто, реку назвали Лу-арык (речка Дракона). Графство прославилось в V в. тем, что сюда сбежала орда из войска Аттилы. Собственно, она и утвердилась на северо-востоке Франции. Какая именно орда? Сказать трудно, но ее тотемом был дракон. Топоним Анжу (и другие производные от “аджи”) весьма распространены на карте Евразии, он – визитная карточка Алтая. И, разумеется, тюрков. Анжеро-Судженск, Аджадаха, Анжи, Анга, Анджана, Андижан, Аджитархан, Аджи-юрт… то были места, где укрывались беглецы. Бог хранил их там» [4, с. 385].

Англия. «Но, может быть, самое прелюбопытное, что показывает топонимика, лежит на поверхности. “Инг” в древнетюркском словосочетании означает “добыча”. Не отсюда ли “Ингленд” – “Добытая земля”?.. Спорно? Возможно. Но до прихода сюда тюрков острова назывались Альбион.

Еще один факт – сперва для размышлений, а потом и для споров, – Церковь в Ингленде не признавала папу римского, лишь папе Григорию Великому удалось войти в доверие. Англичане следовали традициям только восточного обряда. Почему? Откуда он на островах? Их называли арианами, почему? Самый первый аббат носил тюркское имя Айдан (это означает “светлый”), он учил аборигенов вере в Бога Небесного. Пастырь шел по земле островов с переводчиком. Опять же, почему?

Кстати, а откуда в далекой Англии курганы, которые давно стали достопримечательностью? Точно такие же курганы есть и в других землях Великой степи. В Шотландии их нет… А знают ли англичане, что их любимая игра поло (с клюшками на лошадях) зародилась на Алтае до Великого переселения народов? Там гоняли не деревянный мяч, а завернутую в кожаный мешок голову врага. У тюрков эта игра не забылась, как и другие древние игры.

Кровь кыпчаков не застыла в жилах иных англичан. Внешность и поведение выдают их корни… Английские кыпчаки, видимо, забыли пословицу, бытовавшую у предков задолго до англосаксонских походов: “Не надевай чужих штанов”. В них не спрячешься» [3, с. 43]. Так что, по мнению М. Аджи, Ингленд – типично тюркское название.

Кент и Кале. «Границы Великой степи неплохо видны и в Англии… Разбив аборигенов, кыпчаки утвердили свое “островное” государство, построив город Кент, который дал название юрту, позже королевству. “Кент” по-тюркски – “крепость из камня”. То был плацдарм для продвижения в глубь островов. Напротив, через пролив, на материке воздвигли город Кале (“Кала” – тоже по-тюркски “крепость”, но не из камня, и с земляным валом), отсюда, как известно, и начинались англосаксонские походы, здесь готовилась переправа через пролив Па-де Кале. Карта подтверждает эту информацию» [3, с. 43]. Таким образом, и во Франции, и в Британии тюрки (англосаксы) оставили свои тюркские названия городов.

Исландия. И это название, как считает Мурад Аджи, – тюркское. «Костяк переселенцев составляли правители норманны и рабы – кельты и бритты. Название “Исландия” наверняка придумано кем-то из правителей. Выдает “иси” – по-тюркски “становиться теплым”, иначе говоря, “Теплая земля”. Почему нет? Версия “Ледяная земля” для Исландии не убедительна: ледяных островов в Северном Ледовитом океане много, а теплый один. Там, близ городка Аккюрейри, круглый год зеленеет трава, растут цветы. Остров нашли в IX в. норманны, теплым климатом удивил он – вечное лето у Полярного круга. Разве не удивительно? Отсюда и “теплое” название» [4, с. 319–320]. Так что название Исландии по-тюркски – «теплая земля», что выглядит логично.

Тюрингия. Обратимся к топонимам, но теперь уже на земле Германии, чтобы показать, что не только какие-то дальние земли типа Каталонии, Арагона или Бургундии были заселены тюрками, но именно земли Германии. И начать интересно с Тюрингии, название которой из германских языков никак не выводится.

«“Теринг” по-тюркски – “нечто обильное”. Так говорили, например, об обширной, плодородной долине. От Балхаша (Теринг-куль называлось прежде это озеро) до Центральной Европы четко заметен этот топоним. Совпадение? Конечно, нет. Соратниками Аттилы, если судить по западноевропейской литературе, были именно теринги (тюринги), бургунды и другие “германские племена”. Все они были прекрасными всадниками, воевали под знаменами с крестом. И уже не удивляют строки историка Иордана о тюрингах, об их искусстве в коневодстве… Коренные европейцы коней тогда не разводили! И кумыс не пили. Это любимое занятие тюрков» [3, с. 42]. Таким образом, данный топоним – чисто тюркский.

Итак, мы получили ряд названий, характеризующих как южные земли, позже ставшие французскими и даже испанскими, так и земли самой Германии. Все это уже внушает мысль о том, что часть немцев по происхождению – тюрки. Однако остаются, по меньшей мере, четыре топонима, которые характеризуют Германию. Если они являются также тюркскими по происхождению, тогда, действительно, следует признать не только часть германцев, но и всех германцев тюрками.

Алемания. Так называют Германию французы, потомки франков. Вероятно, они используют при этом одно из тюркских названий. Этот топоним объясняет Мурад Аджи: «Стихийным приход алтайцев в Европу называть нельзя. Он нарастал постепенно, год от года. Лишь в III в. утвердился топоним Алман, тогда Центральной Европы коснулся поток Великого переселения народов и появился новый каганат Дешт-и-Кипчака. Самый дальний от Алтая. Его назвали Алман – “Дальний”. (Тюрки до сих пор отдаленные хутора и селения так и называют – “алманчи”.) Вот когда Рим узнал о “германцах” и “германской” коннице. Воевать верхом – это искусство, с которым рождались только тюрки. У диких народов Европы, в том числе и римлян, своей конницы быть не могло. Это так же верно, как и то, что Тацит не мог слышать “новое” слово Германия в том смысле, который через два века был вложен в него» [4, с. 181].

«С железа начиналась Аламания. В железе причина появления “германских орд”. Богатые месторождения железа славят эту землю поныне. А вот галлы не знали железа, как писал монах-бенедиктинец в доносе папе, они, встретив кипчаков, “с удивлением смотрели на людей, превосходящих их телесно и духовно”, дивились их одежде, оружию и – “твердости духа”. То была встреча разных культур и разных эпох, она не могла завершиться заключением союза. Чем угодно, но только не союзом. Союз заключают равные, здесь же равенства не было и в помине. Поэтому галлы и ушли на запад от Рейна, уступив свои земли тюркам. Они были как бы в другой категории народов…

“Германцы”, или “алеманы” – это авары, барсилы, болгары, бургунды, готы, гепиды, саки, саксы, гунны, лангобарды, утигуры, куртигры… десятки “народов”, если, конечно, верить церковной науке. Но их этническую суть проясняет одна-единственная строка византийского текста 572 г.: “гунны, которых мы обычно называем тюрками”. И все встает на свои места» [4, с. 182]. Таким образом, Алемания – это наиболее далекое от Алтая место базирования тюркских орд.

Германия. «В этой связи интересно происхождение слова Германия. “Новым и недавно вошедшим в обиход” оно было для римлян, у тюрков же существовало еще при Ахеменидах. Как пишет Марциан Гераклинский, так именовали территорию, где правили младшие князья из царского рода Барс. Обитателей той области называли: германии, кермании, кармании.

“Персидская” Германия лежала к северо-востоку от Персеполя, одной из столиц Персии, и служила преградой для враждебно настроенных соседей. Возможно, отсюда берет начало и топоним, восходя к древнетюркскому кер- (преграждать, замыкать). Это название сохранилось в Иране, где осталась провинция Керман. Если так, то вполне можно допустить мысль, что в этом топониме кроется объяснение, например, “киргизов” и их страны, которые были стражниками Алтая с востока (он относился к предкам хакасов) и с запада (к современным киргизам)» [4, с. 187–188].

Характеризуя германцев, Мурад Аджи находит ряд примеров у античных писателей: «“Лишь у германцев, – писал Тацит, не ведавший об алтайских традициях, – в обыкновении обращаться за предсказаниями к коням”. Они подолгу наблюдали за их ржанием и фырканьем. И никакому другому предзнаменованию не было большей веры, чем этому. Тот удивительный обычай сохранялся у тюрков на протяжении веков. Так, более чем через тысячу лет после Тацита другой европеец, Рубрук, попавший к тюркам, с изумлением писал о служанке, которую “госпожа послала поговорить с каким-то конем и спросить у него ответов”. И в XX в., например, у кумыков бытовало выражение: “Пойти посоветоваться в стойло к коню”» [4, с. 184]. «“Германцы” говорили по-тюркски, любили кузнечное дело, воевали на конях, пили кумыс, носили штаны, а не юбки. Эти факты из их быта известны по их же народному эпосу. Как и то, что их духом-покровителем был китайский дракон, до XII в. красовался он на знаменах “германцев”, даже тех, кто служил в римской гвардии… Выходит, спор об этнической принадлежности “германцев” пустой» [4, с. 182–183]. Таким образом, этноним «герман» родствен словам «керман» и «киргиз», то есть «преграждающие личности». Так стали называть южную часть занятых территорий, которые преграждали путь римским легионам в занятые тюрками земли.

Deutschland. Так называют Германию сами немцы. Себя они называют «дойтше». С точки зрения современного немецкого языка это слово не имеет удовлетворительного объяснения. Однако оно вполне этимологизируется на основе тюркских языков. Вот что пишет по этому поводу Мурад Аджи: «Здесь уже говорилось о слове “таш”. В древнетюркском языке оно значило “камень”, а еще и “внешняя сторона”, “облик”, “переливаться через край”, “выходить из берегов”.

Возможно, топоним Дешт (Deutsch) звучал камертоном Великому переселению народов, когда кипчаки, объединив иные племена, расселились на огромной территории от Байкала до Дуная. В народной этимологии выражение приняло привычную форму: таштук кипчак – ташти кипчак – дашти кипчак. В Германии же, где власть переходила от одного улуса к другому, сохранилась только первая часть названия. Слово обрело новый оттенок и стало обозначать братское соединение орд. “Отсюда название Deutschen, – замечает один из историков, – которых римляне называли тевтонами, что значит «союзники».” Во всяком случае, monoним Deutsch и поныне обозначает место обитания этих орд в Европе – Германию» [4, с. 186–187].

Заметим, что страна тюрков называлась Дешт-и-Кипчак, что можно понять как «переливающиеся через край кипчаки». Слово «Дешт» перешло в слово «Деутш», где звук Е стал дифтонгом ЕУ, а звуки ШТ поменялись местами и стали произноситься ТШ. Но в таком случае последнее слово можно представить как корень ДЕУТ и суффикс прилагательного Ш. Слово «Деутш» еще в XVIII в. иногда писалось как «Теутш». Но в таком случае оглушенный корень будет ТЕУТ. Именно его мы встречаем в слове «тевтоны», где корень ТЕУТ и суффикс (видимо, латинский), ОН. Таким образом, все три слова: «Деутш», «теутон» и «Дешт» оказываются родственными.

Названия некоторых германских городов и рек. «В Германии всюду алтайские следы, они на виду, но слепые не видят их. Кельн – “водоем, плавни”. Эльба – “союз народов” (буквально “связывай народ”). Ахен – “течение, поток”. Забытым словом “аха” по-прежнему называют речки и ручьи также в Голландии, Швейцарии. Еще пример: там, где болота, как известно, строят дамбы. “Дам” по-тюркски – “плотина”, “стена”, отсюда – Амстердам, Роттердам, Потсдам… Такое не придумать. Изданы серьезные книги немецких авторов по тюркской топонимике, но они, к сожалению, удел специалистов, а там сотни примеров» [4, с. 187].