Глава 44 Война закончилась! Забудьте о том, «как» она закончилась…

Глава 44

Война закончилась! Забудьте о том, «как» она закончилась…

Император приказал составить две реляции о проигранной битве (одну для опубликования, другую только… для него), а также, по-видимому, устно дал указание Кутузову «узнать беспристрастную истину относительно до деяний тех высших и нижних чинов, кои в день Остерлицкого сражения покрыли себя бесславием». Но главнокомандующий как человек заинтересованный в первую очередь в том, чтоб его не обвинили паче чаяния, особо не доискивался до причин и лишь умно и тактично представил списки тех, кто отлучился «от своих команд» под видом легких ранений. Молодой монарх, страстно мечтавший войти в историю как император-полководец, малодушно свалил все на Кутузова: «Я был еще очень молод и неопытен, и Кутузов должен был удержать меня от сражения». Спустя много лет Александр I пойдет еще дальше и скажет: «Забудем это несчастное Аустерлицкое сражение. Мы все, я первый, сделали там много ошибок».

А тогда – вскоре после Аустерлица – «великодушный» российский император сделал «хорошую мину при плохой игре» и наградил генерала от инфантерии Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова одним из высших орденов империи – орденом Св. Владимира I степени за искусную ретираду от Браунау до Ольмюца и понесенные при этом малые потери (по официальным данным, не более 6 тыс. человек), а одна из его дочерей (Дарья) получила фрейлинский вензель. Как известно, Багратион действительно за умелое руководство войсками на этой войне, был отмечен орденом Св. Георгия II класса, великий князь Константин Павлович, Милорадович, Витгенштейн и еще десять военачальников (из них пять генерал-адъютантов!) получили III класс этого ордена, а тридцать два штаб– и обер-офицера (из них половина служила в гвардии!) были награждены орденом Св. Георгия IV класса. Все гвардейские офицеры (без исключения!) за участие в Аустерлицкой битве оказались награжденными орденами, а нижним чинам гвардии раздали по рублю на человека. В общем, все понятно – армия воевала, отличившихся надо награждать и поощрять, а гвардию – особенно (Александр никогда не забывал, кто и как убил его батюшку!), не говоря уже о генерал-адъютантах.

…Кстати, бегство российского императора с поля Аустерлицкого сражения было отмечено вручением ему… высшей российской военной награды – ор. Св. Георгия, правда, его низшего класса – IV. Любопытно, но придворные льстецы из Георгиевской думы хотели вручить императору Св. Георгия аж I класса в обход всех правил. Его можно было получить лишь после 25 лет военной службы и участия в не менее чем одном сражении, за особые полководческие заслуги и после последовательного награждения этим орденом начиная с IV класса. У Александра хватила ума отказаться от столь высокого «Егория», иначе вся ответственность за поражение ложилась бы на его плечи! Свой отказ российский император обставил очень умно: мол, не заслужил высшую полководческую награду – «разделял с войсками опасность, но не командовал ими» (выделено мной. – Я. Н.)! Зато, милостиво найдя приличным принять (разрешив вручить ему!) ор. Св. Георгия IV класса (всего лишь как простому участнику битвы), а затем носил его всю оставшуюся жизнь…

Очевидно другое – по наблюдениям современников, после аустерлицкого фиаско характер российского императора «заиграл новыми красками» (раскрылся по-новому или все же проявил свою истинную суть?): «до того он был кроток, доверчив, ласков, а тогда сделался подозрителен, коварен, строг до безмерности, неприступен и не терпел уже, чтобы кто говорил ему правду». Такое тоже бывает, особенно после серьезнейших потрясений, а провал под Аустерлицем, безусловно, таковым для самонадеянного Александра I и был.

Сам Кутузов счел возможным прокомментировать поражение под Аустерлицем лишь в 1812 г., когда Великая армия Наполеона уже ретировалась из России, а ему попалось на глаза захваченное у французов знамя с горделивой надписью «За победу при Аустерлице»: «…я не виноват в Аустерлицком сражении». Возможно, оно и так?

А своей жене он уже после поражения под Аустерлицем написал: «Могу тебе сказать в утешение, что я себя не обвиняю ни в чем, хотя я к себе очень строг». Более того, когда в ходе Русско-турецкой войны 1806–1812 гг. он вместе со стариком-фельдмаршалом А. А. Прозоровским наблюдал, как из 8 тыс. русских солдат, брошенных на штурм крепости Браилов, 5 тыс. уже погибли и главнокомандующий Прозоровский «рвал и метал» (даже плакал!), то Михаил Илларионович философски констатировал: «Не такие беды бывали со мной, я проиграл Аустерлицкое сражение, решившее участь Европы, да не плакал».

Так или иначе, но фиаско под Аустерлицем породило недоверие к Кутузову со стороны Александра I – прямого виновника сложившейся трагедии. Не решившийся навязать молодому и амбициозному царю свое мнение, Кутузов оказался заложником своей «царедворской» дипломатичности. Отныне с именем Кутузова у императора – так стремившегося войти в историю как император-полководец – всегда ассоциировалась одна из самых больших его военных неудач, а сам генерал от инфантерии попал в опалу и пребывал вдали от столицы.

…Кстати, оказавшись не у дел в ходе следующей войны с Бонапартом в 1806–1807 гг., Кутузов подметил непростительный с его точки зрения промах командовавшего русской армией под Эйлау генерала Л. Л. Беннигсена. После ничейного исхода побоища, он первым отошел с поля боя к Кёнигсбергу, тем самым дав Наполеону «юридическое» право объявить Эйлау своей победой или, как очень емко и ехидно выразился его министр иностранных дел Талейран: «Это сражение, которое мы немного выиграли!» На самом деле под Эйлау не все было так однозначно: Леонтий Леонтьевич на тот момент израсходовал все свои резервы, а у Бонапарта еще были в запасе его Старая гвардия (пешая и конная), свежий корпус Нея и на подходе корпус Бернадотта. При таком раскладе сил Беннигсен – «победитель» непобедимого Бонапарта (!) – предпочел не рисковать и «не гоняться за журавлем в небе», когда у него уже «была синица в руках»…

И в то же время именно после Аустерлица судьба уготовила Михаилу Илларионовичу Кутузову совершенно иную «ипостась» бытия: вскоре он станет Спасителем Отечества, а затем и Иконой (второй после Александра Васильевича Суворова) Русского Полководческого Искусства. Кто-то может с этим согласиться, а кто-то – нет: «о вкусах не спорят»…