Проект налоговой реформы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Проект налоговой реформы

В 57 — начале 58 года в сенате был довольно «плохой климат». Дебаты, начавшиеся в курии, развязали мрачные магистраты. Тразея Пэт, лидер традиционалистов, выступил против существующих порядков. Некоторые сенаторы упрекают его за оппозицию сенату, т. е. консулату, который позволил Сиракузам проводить игры гладиаторов чаще, чем прежде. Конечно, нельзя не заметить, что за этой критикой скрывается возмущение сторонников Агриппины и экстремистов легкостью, с которой Нерон выставляет напоказ свой принцип антониевского руководства. Постепенно ужесточение усилилось. Это прежде всего голосование в сенате закона об аннулировании наказания рабу за убийство своего хозяина. Это также попытки устранения Помпонии Грецины, которую обвиняют в «почитании иностранного», затем Эприя Марцелла, друга императора, будущего доносчика. Оба дела провалились, но зато Коссуциан Капитон, преследуемый сицилийцами, был обвинен и осужден по закону за взяточничество. Один конфликт вызвал другой — сенаторы провалили [140] проект налоговой реформы. В чем же состоял проект? Светоний говорит об этом только вскользь, удовлетворившись воспоминаниями о том, что Нерон отменил или сократил самые обременительные непрямые подати. Тацит также не дает более подробных разъяснений. Лишь Дион Кассий в какой-то степени проливает свет на происходившее, — мы находим у него некоторые размышления об этом проекте. По наблюдению греческого автора, Нерон действительно столкнулся с большими финансовыми трудностями. Пока поступали субсидии, Нерон не скупился на строительство амфитеатра на Марсовом поле. Были также предприняты меры относительно экономического механизма, как, например, решение переложить с покупателей на продавцов налог за продажу рабов, решение, которое взвинтило цены, затруднило торговлю, сразу же сократило поступления в казну. Наконец, на Востоке велась война, тоже дорогостоящая сама по себе. Так что появлялись многочисленные грандиозные проекты, ласкавшие душу принцепса. Словом, ему нужны были деньги.

Послушаем, что по этому поводу говорит Тацит: «В том же году, в ответ на убедительные требования народа, жаловавшегося на бесчинства чиновников, Нерон задался вопросом, не отменить ли все налоги, чтобы сделать народу самый лучший подарок. Но этот порыв так и не предоставил возможности похвалить его за щедрость, так [141] как его отклонил сенат, предсказавший Нерону конец Империи, если он сократит доходы, которые были поддержкой государства: действительно, отмена таможенных пошлин обязательно привела к повышению прямых доходов». Уточним, государство действительно не взимало внешних таможенных пошлин в Империи непосредственно с помощью своих чиновников, а для взимания непрямых налогов нанимало подготовленных для этого всадников и сборщиков налогов.

Тацит приписывает этому проекту гуманный смысл. Говорится только о красивом фасаде, продукте ловкой пропаганды. Цель, преследуемая Нероном, на самом деле почти совсем другая. Как мы понимаем, император хотел воспользоваться вымогательством чиновников, чтобы отменить непрямые налоги и заменить их прямыми — граждане Римской империи, ничего не платя, будут получать от налоговой администрации значительные доходы. Отсюда недовольство, вызванное кое у кого из сенаторов, которые подчеркивают необходимость отменить все прямые налоги, единственные, обременяющие провинциалов. Они пошли еще дальше, видя, куда клонит Нерон, — заявили, что введение прямых налогов в Италии для них неприемлемо. Мало того, что прямые налоги поступают в различные кассы, сенат, военное казначейство, налоговую инспекцию, лишь только последняя могла бы извлечь выгоду из новых прямых налогов — проект имел другие последствия. [142]

Действительно, взимание арендной платы зерном и продуктами питания, ввозимыми из провинции, обойдется дешевле и конкуренция между итальянскими собственниками, большими и маленькими, заставит их снижать свои цены. Были также недовольные тем, что сбор налогов переходит постепенно в руки императорских чиновников, и с ними не только тех сенаторов, которые их финансировали и извлекали из этого доходы, но и других социальных слоев посредников.

Применение этой реформы было одобрено, особенно императорской администрацией, и повлекло за собой экономическую децентрализацию. Только торговля извлекла из этого некоторую пользу. Но, с этой точки зрения, выиграл только городской плебс. Без сомнения, Нерон хотел добиться народной поддержки своему режиму. Очевидно, после длительного обсуждения в окружении приицепса в 57 году проект был принят и в 58 году представлен сенату. Нерон от этого только выиграл. По этим же соображениям, он заполнил свой мандат простого консула за 57 год. И действительно был им еще 23 декабря и в течение первых четырех месяцев 58 года, выказывая тем самым желание увидеть проект доведенным до конца.

Но ознакомившись с ним ближе, чувствуя поддержку, сенат отклоняет его, употребив все приемлемые для императора аргументы. Нерон не настолько глуп. Он дает задний ход и отказывается [143] от своих планов, соглашаясь принять по эдикту некоторые компенсационные меры: так, отныне текст договора должен быть опубликован и распространен, и его исполнение будет тщательно контролироваться. Исключения были сделаны для солдат. Приостановили рост некоторых таможенных налогов и значительно уменьшили количество налогов, предоставленных торговым судам, перевозившим пшеницу из Италии. Позднее, в 62 году, назначат трех сенаторов, которым будет поручено следить за взиманием непрямых налогов с доходов. Но основная часть реформы не проводилась.

Предлагая этот проект, Нерон не хотел ущемить кого-либо персонально. Он хотел только обеспечить свободные средства, в которых нуждался, чтобы поддержать торговлю, в частности с Востоком, помочь городскому плебсу в снижении цен, положить конец непопулярным действиям чиновников. И все это с поддержкой консервативной аристократии, которая, он считал, выиграет благодаря договорной политике в духе Сенеки. Очень скоро он был вынужден отметить, что его надежды не на чем не основывались. Он ошибся: сенат не последовал за ним. Почему же сторонники взбунтовались, как только были затронуты их интересы? Одним словом, в 58 году Нерон разгневался на сенаторов. Перед непринятием проекта он уже мог догадаться о решении курии, ну и утешился в объятиях прекрасной Поппеи, удалив ее мужа Отона из Рима и [144] назначив его правителем Лузитании. А также отправил Фавста Корнелия Суллу в Марсель. Потерпев неудачу, он преисполнен возмущения. Ходят слухи, что в Германии бушуют пожары и со священной смоковницей произошли странные изменения, это ли не страшное предзнаменование гнева императора?

Но, несмотря на открытую реакцию и ползущие слухи, кое-что свершилось: полученный удар должен был укрепить Нерона в убеждении, что ему нужно изменить стратегию. Некоторые предзнаменования свидетельствуют об этом, а потому он решает — без сомнения, против желания его советчиков — выступить в долине Ватикана. Это происходило в начале 59 года, а может быть, в конце 58-го.