Императорская и эллинская добродетель

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Императорская и эллинская добродетель

Во время своего правления Нерон проводил две различные стратегии. На него имели большое влияние доктрина Антония и культ императорской и эллинской добродетели. Обе стратегии проводились по общему плану сформировать Империю по эллинской модели: общность римлян, уважение к итальянским традициям — в первом случае, и создание нового социально-культурного кодекса и возрождение старых институтов — во втором.

Циркуляр от 17 ноября, направленный в Египет, гласил: «Нерон — источник добра». Символ признания государя, который сделает для этой страны все, что необходимо, особенно во время разлива Нила. Привязанность сквозит даже в наследии александрийских племен и некоторых документах, из которых явствует, что Нерон — [87] спаситель и благодетель человечества. Императорская щедрость, еще более значительная, чем в самом начале, т. е. в эпоху египетских свидетельств, говорит о том, что Нерон хотел бы даже в Египте казаться умеренным. В письме, отправленном его чиновниками и адресованном египетским грекам, он хвалит последних за благие намерения по проведению празднеств в честь его вступления на престол, но отказывается от слишком выраженного обожествления.

Если императора и считали посланником богов, то обожествление было умеренным. Его характеризует и другая черта, унаследованная от эллинских царей: доблесть. В Египте принципат приближается к типу аристократии по восточному типу. Во все время своего правления Нерон старался приблизиться к идеалу эллинского правителя. От добродетели правителя он предпочитает перейти в образ «великолепного», применяя некоторые элементы эллинской литургии, конкретное выражение теократической доктрины. Нерон занял исключительное место в Египте. Прежде всего он был самым молодым римским императором. Таким же молодым, как некоторые фараоны, что вызвало симпатии египтян. Напомним, учителями и воспитателями Нерона были Сенека, который провел много времени на земле Фараонов, и Херэмон — египетский стоик.

Этот приверженец эллинской добродетели не ограничивается одним Египтом, а распространяет свое [88] влияние в Северных провинциях. Празднуя победу над Тиридатом, царем Армении, которого соблазнил многочисленными обещаниями, он устроил настоящее зрелище. До сих пор таланты приписывали свои победы судьбе, удаче и божествам. Нерон утверждает, что прав во всем и обязан этому только добродетели, он выше закона, даже выше удачи, в силу своих исключительных качеств он связан с богами, обладает невероятной энергией. Человек, никогда не видевший поля боя, был удостоен звания «император», которое солдаты присваивали только полководцам, одержавшим большие победы. Наконец, греки сделали из Нерона «хозяина вселенной».

Обожание, которое ему высказывали, льстило, он чувствовал себя «живым Богом», уступившим частицу сил своих, частицу чуда, откуда берет начало отблеск его монаршей добродетели. Жан Хризостом скажет позже, что Нерон стремился к тому, чтобы его называли Богом и «хозяином на земле и на море». В этом увидели преувеличение, говоря, что римских императоров никогда не называли «хозяевами морей»: а разве одно из александрийских племен не назвало Нерона «хранителем моря»?

Указом, принятым в результате голосования в честь освобождения Греции, Нерон объявляется «Богом-освободителем». Обожествили и его супругу. Большинство монет, выпущенных на западе Империи, под изображением Нерона имеет надпись «Бог». Пусть этот Бог был лишь [89] посланцем божеств, мы видим, что он вознесся очень высоко, ни один цезарь, кроме Гая Калигулы до сих пор не удостаивался подобной чести. Нерон, впрочем, был не из простых, он извлек из этого пользу — обожествление создало вокруг него ауру монаршей добродетели.

Правда, после раскрытия заговора Пизона Нерон не захотел, чтобы в его честь возводили храм в Риме, сославшись на нежелание испытывать чувствительность римлян, так как тем претит обожествление. Однако, начиная определенно с 65 года, восточные монеты изображают иногда Нерона обожествленного и сравнивают с Аполлоном-кифаредом. Сенат воздвиг статую Нерона в храме Марса Победителя, Бога войны. Эта статуя, очень большого размера, стала объектом культа. Нерон как бы равен Марсу. Понемногу составляется новый социально-культурный кодекс.

Императорская администрация одобрила это направление, т. е. смешение различных идей. Повторяем, Нерон был прежде всего представлен как посланец Богов. Его добродетель и его гений были обожествлены, но всеобщее Процветание, Мир и Спасение, разве не были они также тесно связаны с его именем? У александрийских племен он получил еще одно подтверждение. После раскрытия заговора Пизона его изображение на золотых монетах ассоциируется с Законом и Спасением. Часто Нерона сравнивали также с Юпитером, Высшим Богом, [90] Юпитером Освободителем. Назовем в связи с этим указ греческого города Беотии, коринфские монеты и стихотворение Кальпурния Сикулы, датированные началом правления. После 65 года он в своих стихах сравнивает Нерона с Юпитером Хранителем и даже с Юпитером, Несущим Свет.

То, что Нерона связывают с Аполлоном, неудивительно. Он Бог, создатель Империи и высший покровитель кифаредов. С первых месяцев правления, то с помощью официальной пропаганды, то благодаря почитателям, принцепса представляют Аполлоном. После триумфа в 68 году император установил в своем дворце статуи, представлявшие его с атрибутами Бога-кифареда. Отчеканили также монеты с изображением Нерона-Феба. Другие, из бронзы, содержат на лицевой стороне Аполлона, а с обратной перечислены звания императора; есть монеты с портретом сына Агриппины и указанием всех его имен. Большое количество таких монет выпущено в Лионе и Риме. Явлений этого аполлонизма очень много, о чем свидетельствуют различные литературные источники, имеющиеся в нашем распоряжении. Писатели того времени тоже этому способствовали, среди них: Сенека, Кальпурний Сикул, Лукиан. Наконец многочисленные записи представляют императора «новым Аполлоном».

Он связывает, кроме того, этот аполлонизм со своим артистическим призванием и придает ему [91] политическое звучание: превозносит монаршую добродетель и солнечную теократию. С полным основанием историки обнаруживают присутствие Гелиоса, Бога-Солнца. Больше того, новый Аполлон-Нерон был бы прежде всего новым Солнцем, осветившим сверху мир римский и эллинский. Даже Сенека был не против этой мысли. «Лучи света тебя окружают и притягивают взгляды. Ты представляешь себя выше всех; ты восходящее светило», — пишет он.

Это сравнение с восходящим солнцем Сенека, безусловно, заимствовал у египтян, которые называли так своих фараонов, а теперь и Нерона. Оказывается и в Италии образное искусство тоже пользуется этой солнечной метафорой.

Но Аполлон Нерона очень отличается от Аполлона Августа. В нем нет ни его чистоты, ни его спокойствия, ни его безмятежности. Нерон — мегаломан, игрок, и его солнце более страстное, чем горячее. Нерон был очень восторженным, таков этот новый «Дионис». Нерон-спортсмен стремился, чтобы его считали равным Геркулесу,— тексты и монеты говорят об этом. Геркулес — атлет и Геркулес — поборник справедливости и спаситель. Император приобщался также к богу Асклепию, врачевателю, чуду медицины, иногда даже сравнивал себя с ним — как описано в императорских памятниках греческих островов. [92]