Aula Neroniana

Кроме Агриппины, с первых недель правления и позднее, вплоть до 58 года, никто при дворе не имел такого политического влияния на Нерона, как Сенека, мнение которого могло стать решающим. Но Нерон не умел самостоятельно [190] ни управлять, ни претворять свои проекты в жизнь, ни организовать свои игры и зрелища, если его не обслуживали, не советовали ему, не оказывали на него влияния целой группой лиц или в одиночку. Иногда тот или иной придворный или кто-либо посторонний могли повлиять на принятие им решения. Очень быстро при дворе Нерона сложилось настоящее закрытое общество, именно его историк Жильбер Шарль Пикар назовет «общество неронистов» (aula Neronis). Тацит тоже чувствовал его своеобразие. Мы употребляем выражение, которое он применял, чтобы наиболее точно обозначить и назвать: Нероновское общество (aula Neroniana). Нероновское общество начало складываться в 55-56 годах. В 64-66 годах оно уже определилось полностью, «продукты перебродили». На самом деле, начиная с переломного 61 года, все его действия, касающиеся денежных, социальных и идеологических проблем, возбуждали всеобщий интерес. Обожествляя Нерона, превознося до небес его эллиническую царскую добродетель, а также таланты кифареда и певца, нероновское общество предусматривает роскошь дворов императоров теократического толка поздней империи. Гай Калигула мечтал о подобном дворе, но время играло против него. Нероновское общество станет исключением в римской истории. Ни с чем не сравнимое, оно останется единственным очагом удивительной культуры, двигателем из ряда вон выходящей по своей аморальности реформы. [191]

Первые квинкинарии, пятилетние игры, стали поворотным моментом. Это был 60 год. Проведение игр вызывает всеобщий энтузиазм. Некоторые консерваторы, противники агонов, преследовались императорскими судами или сенаторами. Сторонники Нерона, возмущенные критикой в их адрес, забрасывали противников камнями. Атмосфера стала нетерпимее, когда в Риме произошло еще одно событие, вызвавшее вспышку народного суеверия: появление хвостатой кометы. В том увидели предзнаменование смены правителя, все пришло в движение. Добавим сюда удар молнии, разбившей стол императора, приготовленный для пира в саду, недалеко от места захоронения предков Рубелия Плавта, молодого сенатора-стоика, чья мораль, строгость и аскетизм позволяли приверженцам старых традиций надеяться на него, как на последователя Нерона. Император и его советники отреагировали немедленно — Плавт отправлен в Азию. Нерон использует суеверие народа в своих интересах и решает принять новую власть трибуна, символизируя этим свою добрую волю и дав новую точку отсчета в своей политике правления. Напомним, что это происходит накануне перелома 61 года.

Двор был открыт для интеллигенции, артистов, архитекторов, художников, скульпторов, поэтов, предсказателей и, конечно же, для музыкантов и певцов. Среди литературных друзей принцепса выделяются Лукан, племянник Сенеки, ставший [192] квестором до установленного законом возраста и победившего на Нероновских играх, Кальпурний Сикул, Косций Нерва, Фабриций Вьенто и автор патриотической поэмы, латинской Илиады — по имени Бебий Италик, автор панегириков в честь Юлиев-Клавдиев, представлявший их потомками Энея. Здесь же и Луцилий — известный автор сохранившихся в истории эпиграмм на греческом языке, достойных доверия, в которых он высмеивает тех, кто с блеском выходит из трудных финансовых положений.

Известно, что Нерон поддерживал бедных поэтов и привлекал их ко двору с целью создать с их помощью свое новое окружение. Бебий Италик и Нерва, возможно, были из числа молодых талантливых поэтов, никому не известных, которых, если верить Тациту, принцепс собрал вокруг себя. Почему же среди них не быть Луцилию?

Император начал окружать себя философами: Сенека, Херэмон, Корнут и Телезин — самые известные из них. Мрачные и строгие лица стоиков не мешали пикантной жизни двора. Эти лицемеры, сообщает Тацит, даже в какой-то мере гордятся происходящим. Оставаясь по своей сути совсем другими, они извлекали пользу, живя при дворе, так как Нерон давал различные преимущества философам и риторам и освобождал их от налогов. Среди привилегированных был Гай Луций Телезин. Известный философ, он вскоре становится консулом. Часто ему случалось, сообщает [193] нам Филострат, вступать в полемику по различным темам с Аполлоном Тиаским, с которым они импровизировали на различные темы. Позднее Домиций, решив изгнать из города всех философов, не обошел и Телезина, потому что тот в 68 году предал императора. Являлся ли он стоиком? Мы в этом не уверены. Эпикурейцем — скорее всего, это было тогда в моде, а он придерживался морали, весьма близкой к той, которая главенствовала в нероновском обществе, так что, вероятно, он тоже был сторонником эпикурейства. Стоики из нероновской академии пользовались материальными привилегиями, компенсировавшими их расходы. Являлись ли они в таком случае предателями и отступниками? Мы так не думаем. Главное, всегда служить монарху и его доктрине, приветствовать уступки и компромиссы, оставаться верным одновременно философии и императору. Среди стоиков был Игнасий Целер, обвинитель Бареи Сорана, который принял участие в ограблении храмов по приказу Нерона и Гелиодора, а также являлся осведомителем в процессе Луция Силана Торквата. Все эти люди — льстецы и подхалимы — тоже называли себя стоиками. Нерон их ненавидел и приближал к себе, отрицая и обесценивая тем самым нравственные устои. Было бы ошибочно поддерживать мнение, сложившееся у современных толкователей, что стоицизм в своей основе становится в конце правления доктриной оппозиции. [194]

Другое течение «академии» представляли интеллектуалы и сенаторы, утонченные и озабоченные соблюдением моральных принципов, их знаменем был утонченный автор «Сатирикона» Петроний, задающий тон элегантности при дворе. В период создания литературного кружка основную роль в нем играл Отон — пятью годами старше Нерона, копия Сенеки по эксцентричности и аморальности, воплощение всего, что называлось излишеством при дворе, — до того, как был выслан из Рима императором.

Так, Нерон любит — особенно после 60 года — поддерживать поэтов, историков, философов, обсуждая искусство с первыми, спрашивая совета у вторых, толкая третьих высказать противоположное мнение. Не надо забывать, что он остается главным распорядителем игры и роскоши (agon и luxus). Как и он, люди, которые его окружают, еще молоды. Старые придворные, вроде Сенеки, исключение. Сыновья сенаторов или всадников, учителя и ученики музыкальных и спортивных школ, основанных в 59 году, — эта когорта друзей императора представляет новое поколение. Они движущая сила неронизма. Их молодость, беззаботность, аморальность — единственное, что имеет ценность. Нерон любит длительные празднества. Вместе с придворными он часто принимает горячие или ледяные ванны во время пиров. Хитрость его не знает границ. Он делает превосходные и удивительные подарки своим друзьям, а также музыкантам и гладиаторам. [195] Жизнь полна удовольствий. Здесь принцепс не забывает и о плебсе, ничего, что они далеко, он сам приблизится к ним, обедая иногда среди народа, вызывая тем самым любовь и признательность к себе.