УЗЕЛ ЗАПУТЫВАЕТСЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

УЗЕЛ ЗАПУТЫВАЕТСЯ

На перроне станции Неёлово дрезину уже ожидала целая группа людей – механизированных и дисциплинированных работников, внушавших невольное уважение той молчаливой расторопностью, с которой она выносила и приводила в исполнение приговоры о высшей мере наказания.

– Ну, как, товарищ Кривоносов, – спросил один из них, – можете двигаться?

– Кажется, – глухо сказал Кривоносов. Он попытался встать, но пошатнулся и упал бы, если бы его не поддержали… Как ни туманно было в голове, Кривоносов сообразил, что опрос, или допрос со стороны его сотоварищей то профессии, лучше оттянуть возможно дальше. Группа окружила Кривоносова молчаливым и серым кольцом, были поданы носилки, товарищ Кривоносов был погружен на санитарный автомобиль, двое молчаливых людей и врач туда же. Товарищ Иванов держался скромно и ненавязчиво, слегка помог грузить Кривоносова и стал в сторону, как бы ожидая дальнейших распоряжений со стороны старших по чину. Один из старших по чину обернулся к Иванову. В серых сумерках наступающего утра лицо товарища Иванова казалось еще менее выразительным, чем оно было обычно.

– Товарищ Иванов, кажется? – спросил старший по чину.

– Точно так, товарищ Медведев, – ответил Иванов.

– От товарища Кривоносова, кажется, ничего особенного узнать будет нельзя. Садитесь в мою машину, надо поговорить.

– Слушаюсь.

Небольшая вереница авто, во главе с санитарной машиной, двинулась по спящим улицам города. Даже постовые милиционеры провожали вереницу взглядами, в которых просвечивался суеверный страх перед всемогуществом дисциплинированных и механизированных людей. Автомобили подъехали к зданию, которое даже и не суеверные люди предпочитали обходить за несколько кварталов. Кривоносова понесли в приемный покой.

– Доложите мне, в каком он состоянии, – распорядился Медведев, – можно ли снять с него показание.

По бесконечным коридорам учреждения, которое только заканчивало свою обычную рабочую ночь, Медведев прошел в свой кабинет. Иванов молча следовал за ним.

– Садитесь, сказал Медведев, – и рассказывайте. Сухо и деловито Иванов стал докладывать: Кривоносов вызвал его вчера в 11.30 и приказал следовать с ним на ст. Лысково. Цель поездки сообщена не была. Было только сказано, что речь идет о выяснении обстоятельства гибели взвода. Некоторые подробности он, Иванов, узнал только из разговоров секретаря лысковской партячейки товарища Гололобова. Затем был приведён к допросу какой то бродяга, который после окончания допроса внезапно потушил лампу, похитил портфель, еще кое что и скрылся… До этого, правда, Кривоносов и он, Иванов, уже легли спать, но товарищ Кривоносов для чего то встал, вышел во двор и там произошло какое то столкновение с бродягой. Бродяга был приведен в дом, и вот именно тогда произошел инцидент с лампой и с похищением. Обнаружив похищение, товарищ Кривоносов выбежал на крыльцо, где и был ранен, по-видимому, бродягой.

– Так что о Светлове вы ничего не знаете? – спросил Медведев.

– Официально говоря – ничего.

– А не официально?

– Здесь, товарищ Медведев, могут быть всякие догадки… Медведев тщательно всмотрелся в лицо товарища Иванова. Лицо товарища Иванова не выражало решительно ничего. “Что он – в самом деле дурак, или только дураком притворяется”, – подумал Медведев.

– Что показал бродяга?

– Официально говоря, ничего. Шел дескать, по дороге, в компании каких то других бродяг, обнаружил трупы, и вот, пришел в Лысково сообщить.

– А кому он явился?

– По-видимому, прежде всего в трактир. К товарищу Кривоносову он был приведен уже в пьяном виде.

– И после допроса товарищ Кривоносов его отпустил?

– Так точно.

Медведев побарабанил пальцами по столу. – Все это несколько странно, – сказал он.

Точно так, – подтвердил Иванов. Медведев бросил на него испытующий взгляд.

Вы тоже находите кое что странное?

Точно так.

– Что же именно?

– Официально – трудно оказать.

– Говорите, пожалуйста, наконец, не официально, – раздраженно сказал Медведев.

– Неофициально, товарищ Медведев, здесь, конечно, выражаются некоторые, так сказать, неувязки; остается, например, открытым такой вопрос, почему именно станция Лысково?

– А бродяга вам не кажется странным?

– Товарищ Кривоносов, вероятно, имел официальное распоряжение относительно следствия.

– Пакет с распоряжением он не распечатал?

– Никак нет.

В дверь постучали, вошёл врач.

– Ну, как? – спросил Медведев.

– Сейчас еще трудно сказать. По-видимому – плохо. Брюшная полость пробита в семи местах. Раны, правда, незначительные по калибру, нанесены дробью. Может быть воспаление брюшины. Осложняющий момент – ранение произошло на полный желудок, да еще и после алкоголя…

– Можно его допросить?

– Товарищ Жилейко уже пробовал, но раненый в полусознании.

– Можете идти, – оказал Медведев.

– Ну-с, обратился Медведев к Иванову, и на этот раз в тоне, который ясно давал чувствовать: довольно дурака валять. Иванов смотрел в начальнические глаза тем же бараньним взором, каким он смотрел и в другие начальнические глаза. “Что – он дурак, или только притворяется”, – еще раз раздраженно подумал Медведев.

– Вы, майор Иванов, ответственный работник НКВД, – оказал Медведев. – Вместе с товарищем Кривоносовым вы направляетесь на следствие, о котором вы, по вашему утверждению, не имели никакого представления. Тов. Кривоносов в вашем присутствии совершает некоторые мероприятия, которые вы сами находите странными, и после его ранения вы даете бродяге возможность спокойно уйти. Вы – понимаете?

– Точно так. Смею доложить, что на дворе стояла абсолютная ночь.

– Однако, несмотря на абсолютную ночь, бродяга не промахнулся?

– Товарищ Кривоносов имел неосторожность выйти на крыльцо с фонариком.

– А преследовать бродягу с этим же фонариком вы не имели неосторожности?

– Товарищ Кривоносов приказал мне закрыть ставни…

– … и дать бродяге возможность бежать?

Иванов молча пожал плечами.

Медведев снова побарабанил пальцами по столу…

– Вы, вот, выражали ваше недоумение по поводу станции Лысково. Чем вы объясняете, что все эти происшествия случились именно на этой станции?

– Станция Лысково находится на дороге к нарынскому изолятору, – сказал Иванов, и на одно, только одно коротенькое мгновение его глаза потеряли привычное баранье выражение. Медведев поднял брови:

– И Неёлово и Пятый разъезд ближе к изолятору, чем Лысково.

– Точно так. От Неелова четыреста километров, от Лыскова – четыреста шестьдесят. Но дорога от Неёлова находится под контролем, а от Лыскова можно пробраться таежными тропами.

Медведев посмотрел на Иванова еще раз: – “кажется, вовсе не такой дурак, каким он представляется”. Иванов ответил невинным, но твёрдым взглядом: “ да, не такой уж дурак, как вы все обо мне думали,” – сказал этот взгляд. В памяти товарища Иванова происходил бурный процесс, касающийся страниц 47 и 48 его памятной книжки. Было бы, конечно, лучше иметь эти страницы не только перед умственным взором. Но, во-первых, потом, может быть, будет уже поздно и, во-вторых, эти страницы стояли перед глазами, как Священное Писание для начётчика – нет, ошибка исключалась. Иванов опустил свои взоры и оказал медленно и раздумчиво…

– Я, товарищ Медведев, конечно, не имею права говорить вполне официально, но, так сказать, в порядке внутренней информации, могу доложить, что у товарища Кривоносова есть в изоляторе какая-то знакомая или, может быть, родственница.

– Знакомая? Женщина? Кривоносова? В изоляторе? – что вы за чушь мелете!

– Точно так, товарищ Медведев, Кривоносов сам говорил об этом.

Медведев повернулся к Иванову всем своим корпусом.

– Говорил. Товарищам Алексееву и Заливайке. Медведев уставился в Иванова тяжёлым, почти угрожающим взглядом.

– Вы, вероятно, понимаете, товарищ Иванов, чем это может пахнуть?

– Так точно, понимаю. – Иванов стойко выдержал взгляд Медведева. Несколько секунд молчали оба.

– Расскажите же толком, – приказал Медведев.

– На пьянке, 22 марта сего года, товарищ Кривоносов сказал, что у него в изоляторе оказалась знакомая – “роскошная женщина”, – как он выразился. “Жаль, что такая пропадает”, – сказал он.

– Вы это сами слышали?

– Точно так. Медведев помолчал еще.

– Это несколько меняет положение вещей. Словом, станцию Лысково, гражданина Светлова или как там его, Кривоносова и всё прочее вы ставите в связь с этой женщиной?

– Официально – я ничего ставить не могу, – это, так сказать, только предположительная гипотеза.

– Гм? Предположительная гипотеза? Ну-с – изложите ее целиком.

Товарищ Иванов почувствовал, что его час, наконец, настал. Медведев, по-видимому, совсем не в курсе дела, московский пакет с данными о товарище Светлове пропал, даже его, товарища Иванова, отдел, который должен был заняться всей этой историей по специальности, не знал ничего. Медведев мог знать только ещё меньше.

– Я предполагаю так. Светлов или как там его, имел в Лыскове, так сказать, явочную квартиру, ехал прямо туда. По дороге как то отделался от филеров. Остановился у Жучкина, сейчас же получил лошадей, и двинулся дальше. Жучкин явно завёл взвод в засаду, не мог же один Светлов перебить восемь или десять опытных пограничников? Кто был в засаде? Может быть, вот эти бродяги, вроде Стёпки. Может быть, и сам Жучкин принимал участие в нападении. Потом Жучкин вернулся, забрал свою жену и исчез. Зачем-то дослали Стёпку назад в Неёлово, может быть, встретить того же Кривоносова?

– Вот с этим самым Стёпкой – Кривоносов не разговаривал в вашем отсутствии?

– Не могу знать. Я два раза выходил из комнаты… В дверь постучали. Вошел подтянутый и молчаливый секретарь и протянул Медведеву какую то бумажку. Медведев прочел и постарался не посмотреть на Иванова. – Иванов заметил это оборванное движение. Бумажка была телеграммой из Москвы: “Усилить охрану нарынского изолятора, придав караульному отряду танковый взвод и батальон войск особого назначения, ждать дальнейших распоряжений”. Иванов, значит, что-то угадал. Медведев отложил бумажку, как будто она не имела никакого отношения к данному разговору – но у Иванова был намётанный чекистский взгляд.

– Н-да-а – сказал Медведев. – Тут, может быть, что то есть. Я подумаю. Мы еще поговорим, товарищ майор.

Иванов встал, откланялся и вышел. Медведев нажал одну из многочисленных кнопок, украшавших его письменный стол. Вошёл какой-то другой секретарь.

– Назначьте надёжных сестёр милосердия записывать всё, что Кривоносов может сказать в бреду. – Секретарь ушёл. Медведев ещё раз перечитал бумажку и погрузился в размышления…