6.1.17. Человек в послекоммунистической России. Народонаселение

Весь XX век в России происходили события, подтачивавшие демографическую устойчивость страны. Неблагополучие и катастрофы приводят к двум основным демографическим эффектам – увеличению смертности, в том числе среди нестарых людей, и к снижению рождаемости. Если первый эффект имеет очевидные и немедленные последствия, то второй – снижение рождаемости – имеет отсроченное действие, он проявляется в жизни страны, когда активные члены общества стареют, а неродившиеся их потомки не приходят им на смену.

Попробуем проанализировать динамику рождаемости в России, используя результаты переписей 1926, 1939, 1959, 1989 и 2002 гг. Для анализа используем так называемые возрастные диаграммы, отражающие распределение населения по возрасту и полу. Пример такой диаграммы по результатам переписи 1926 г. приведен на рис. 1. По вертикальной оси диаграммы отложен возраст на момент составления диаграммы, по горизонтальной – количество мужчин и женщин данного возраста. Диаграмма представляет собой подобие треугольника с кривыми сторонами (поэтому иногда ее также называют возрастной пирамидой).

Такая форма является отражением очевидного факта, что с возрастом люди умирают и если бы каждый год рождалось одинаковое количество людей, то количество женщин и мужчин старшего возраста всегда было бы меньше, чем более молодых и диаграмма более или менее гладко сужалась бы кверху. Характер и скорость этого сужения зависели бы от детской смертности и средней продолжительности жизни, но каких-либо резких изломов на диаграмме не было бы. Наличие на диаграмме резких отрицательных изломов и провалов отражает явное неблагополучие в стране в годы рождения данной возрастной группы, приводящее к резкому снижению рождаемости.

Рассмотрим особенности диаграммы на рис. 1. На уровне возрастов 33–37 лет можно отметить небольшой излом, связанный с какими-то негативными факторами, влиявшими на рождаемость в 1889–1893 гг. По-видимому, это было следствием голода в России в эти годы. Отметим, что, несмотря на участие России в нескольких войнах в середине и конце XIX в. других заметных особенностей на возрастной диаграмме не наблюдается. Совсем другая картина возникает в XX в. Начиная с возраста 11 лет и ниже виден глубокий провал, соответствующий 1915–1917 гг. рождения – годам Первой мировой войны. Этот провал плавно переходит в область возрастов, соответствующих годам рождения, пришедшимся на Гражданскую войну 1918–1922 гг. К 1926 г. (нулевой уровень диаграммы) рождаемость в значительной степени восстанавливается.

Рис. 1. Возрастная диаграмма по результатам переписи 1926 г.

Перейдем к возрастной диаграмме составленной по итогам переписи 1939 г. На ней мы видим тот же двойной провал, соответствующий Первой мировой и Гражданской войнам и переместившийся в зону возрастов 18–24 года и добавившийся к нему новый провал в области возрастов 3–10 лет с максимумом при возрасте 5 лет. Этот новый провал соответствует годам рождения от 1929 до 1936 г., т. е. периоду коллективизации. Максимум приходится на 1934 г. – голодомор 1933–1934 гг. Отметим, что глубина и ширина этого нового провала примерно соответствуют провалам, обусловленным Первой мировой и Гражданской войнами.

Рис. 2. Возрастная диаграмма по результатам переписи 1939 г.

Перейдем к результатам переписи 1959 г. (рис. 3). На возрастной диаграмме появляется четвертый провал (провалы Первой мировой и Гражданской войн считаем за два) в области возрастов 13–18 лет, соответствующий годам рождений от 1941-го до 1946-го, т. е. приходящимся на годы Второй мировой и первый послевоенный год. Этот провал глубже, чем два предыдущих, и восстановление рождаемости идет медленней. Более медленное восстановление связано, в том числе, и с процессами урбанизации – увеличения городского населения и сокращения деревень, где рождаемость выше, чем в городе. Если в 1926 и 1939 гг. количество родившихся мальчиков и девочек немногим недостает до двух миллионов, то в 1959 г. число родившихся детей обоего пола недотягивает до полутора миллионов. В области возрастов выше 35 лет диаграмма становится явно несимметричной, численность женщин начинает существенно превосходить численность мужчин. Если внимательно приглядеться к диаграмме 1939 г., то можно заметить такую же несимметричность, но в гораздо меньшей степени. Так отразились на диаграмме 1959 г. страшные потери среди призванных на военную службу мужчин во Второй мировой войне.

Рис. 3. Возрастная диаграмма по результатам переписи 1959 г.

На рис. 4 приведены возрастные диаграммы по результатам переписи 1989 г. и 2002 г. Диаграмма 1989 г. демонстрирует появление пятого, довольно пологого провала с максимумом при возрасте в 20 лет. Это – демографическое эхо войны – неродившиеся дети тех, кто не родился во время Второй мировой. В это время их родителям должно было быть 22–27 лет. Основание диаграммы сужается, демонстрируя явную тенденцию к сокращению рождаемости.

Рис. 4. Возрастные диаграммы по итогам переписей 1989 г. и 2002 г.

На возрастной диаграмме 2002 г. ситуация выглядит уже совсем удручающе. Появляется резкое сужение основания диаграммы. Рождаемость падает почти в три раза по сравнению с 1939 г. и более чем в 2 раза по сравнению с 1959 г. По сути она приблизилась к максимуму провала, соответствующего Второй мировой войне. На диаграмме 1959 г. количество юношей и девушек 1944 г. рождения составляет около 400 тысяч для каждого пола, количество родившихся в этом году наверняка было больше, детская и другая смертность были значительны во время войны. В 2002 г. родилось чуть более шестисот тысяч девочек и такое же количество мальчиков. Другая особенность диаграммы также заставляет вспомнить о войне – для возрастов 40–55 лет появляется заметная разница между численностью женщин и мужчин, отсутствовавшая для тех же годов рождения в 1989 г. Это показывает, что в период 1989–2002 гг. резко увеличилась смертность, прежде всего среди мужчин этой возрастной категории.

Мы рассмотрели возрастные диаграммы, соответствующие годам переписей населения. Разумеется, демографическая статистика ведется и в промежутках между переписями. Данные получаются расчетным путем, при обработке информации о рождениях, смертях и миграции. Однако часто эти данные бывают неполными, а иногда и просто засекречиваются, как это случалось в Советском Союзе. Поэтому в статистике накапливаются ошибки. Собственно, это и является основной причиной необходимости регулярных переписей, при которых производится, по сути, инвентаризация населения. К концу XX в., с распространением компьютерных систем обработки информации, точность демографических данных резко повысилась. Однако данные, соответствующие годам переписей, всегда являются максимально точными, особенно в том, что касается деталей.

В качестве иллюстрации сказанного приведем график динамики численности населения в двадцатом веке по каждому году (рис. 5). Видно, что данные для 1915–1916 гг. отсутствуют, но, судя по возрастной диаграмме 1926 г., там должен быть небольшой провал. Строго прямая линия вниз с 1941 г. по 1945 г., наверно, тоже является некоей аппроксимацией – вряд ли население уменьшалось равными порциями каждый год. Однако качественно эта кривая соответствует рассмотренным возрастным диаграммам и показывает, что несколько раз в России были периоды убыли населения, когда рождаемость не компенсировала количество смертей. Таким периодом стали и 1990–2000-е годы.

Если бы рассмотренные выше возрастные диаграммы и график динамики численности, закрыв название страны, показали демографу и попросили его только на их основе сделать вывод об истории этой страны, он мог бы с полным основанием сказать, что эта страна пережила в XX в. пять разрушительных войн. Первая началась в 1914 г., закончилась в 1917 г., а в 1918 г. началась следующая, закончившаяся в 1922 г. В течение восьми лет страна восстанавливалась, но в 1929 г. началась третья война, почти столь же разрушительная, как две первые. Эта война закончилась в 1936–1937 гг., но в 1941 г. в не успевшую как следует восстановиться страну пришла еще более разрушительная война, продолжавшаяся до 1946–1947 гг. После этого страна восстанавливалась до 1956–1961 гг., затем наступил вторичный демографический провал, после которого страна, похоже, стала терять потенциал восстановления. Около 1990 г. началась пятая война, имеющая существенно более затяжной характер, нежели четвертая, но почти такая же разрушительная. И эта война будет иметь гораздо более разрушительные демографические последствия, поскольку вторичный провал, максимум которого придется на 2022–2032 гг., будет более глубоким и широким, чем вторичный провал после предыдущей войны. Потенциал восстановления будет, скорее всего, утерян. Этот демограф, вероятно, крайне удивился бы, узнав, что только две из этих войн – первая и четвертая – были связаны с военными действиями против других государств.

Рис 5. Динамика численности населения в XX в.

Поскольку основным противником России в этих двух войнах была Германия, представляется интересным сравнить их возрастные диаграммы. Рассмотрим диаграммы 1959 г., на которых видны итоги и Первой и Второй мировых войн (рис. 6). Масштабы горизонтальных осей диаграмм России и Германии приведены в примерное соответствие.

Рис. 6. Сравнение возрастных диаграмм 1959 г. для России и Германии (справа)

Из сравнения этих диаграмм следуют довольно интересные выводы. Прежде всего, на диаграмме Германии большинство провалов выражено существенно менее рельефно, нежели на российской диаграмме, хотя в обеих войнах Германия была побежденной страной. В отличие от России, для которой Вторая мировая война дала самый глубокий провал, для Германии существенно более выраженный демографический след оставила Первая мировая война. След Второй мировой войны гораздо менее глубок, нежели для России. Интересно также рассмотреть вид германской диаграммы между войнами, начиная с 1919 г. рождения (возраст 40 лет). Для мужской части эта область серьезно искажена военными потерями, так как приходится на мобилизованные в самом начале Второй мировой войны возрасты, поэтому рассмотрим правую, женскую половину диаграммы. Мы видим резкий подъем рождаемости в 1919–1920 гг., а затем довольно сильный спад, усугубляющийся к началу 30-х гг. Это очевидно связано с революционными беспорядками и мировым экономическим кризисом 1929–1932 гг., с голодом и катастрофической инфляцией. Однако в 1934 г. происходит довольно резкий скачок рождаемости и ее дальнейший рост до 1939–1940 гг.

При самом негативном отношении к немецкому нацизму, приходится признать, что причиной этого подъема могло быть только объединение немецкой нации вокруг идеи возрождения Германии, провозглашенной Гитлером. Потенциал этого подъема иссяк после того, как нацистский режим ввязался в 1939 г. в самоубийственную войну. Отметим также, что провал 30-х гг. в России выглядит гораздо более зловещим, нежели немецкий провал, соответствующий Веймарской республике. Но особенно заметна разница в глубине провалов в области, соответствующей Второй мировой войне.

Мы видим, что возрастная диаграмма России искорежена гораздо сильнее, чем диаграмма Германии, побежденной страны с очень сложной судьбой. Для сравнения с более благополучными странами рассмотрим на рис. 7 возрастную диаграмму Англии за 1961 г. (очень близко к 1959 г.). С первого взгляда видно, что на ней гораздо меньше выраженных провалов, самый заметный – Первая мировая война. В области 1940–1942 гг. рождения – только небольшой провал.

Интересная деталь – резкий всплеск рождаемости в 1946–1947 гг., явно связанный с общественным подъемом после победного конца войны. А в России на эти годы приходится продолжение военного провала, почти наверняка связанного со страшным голодомором 1946–1947 гг. (см. 4.3.4).

Результаты переписей 1926, 1939, 1959, 1989 и 2002 гг., а также статистика 1990–2007 гг. показывают, что в течение XX в. Россия испытала пять периодов резкого снижения рождаемости – Первую мировую войну, Гражданскую войну, период коллективизации, Вторую мировую войну с последовавшим голодомором и распад Советского Союза. Последний период продолжался и в 2000-е гг. Все эти периоды сопровождались также высоким уровнем смертности активного населения. Только два из этих периодов были связаны с иноземным вторжением, остальные три являются следствием внутренней несостоятельности.

Изменение численности населения в границах нынешней Российской Федерации, с 1960-х гг. определялось двумя обстоятельствами: ежегодное число рождений падало, а число смертей – росло. Когда-то этим двум кривым предстояло пересечься. Это случилось в 1992 г. – число смертей превысило число рождений. Началась естественная убыль населения.

И повышение смертности, и понижение рождаемости ускорились в 1990–1995 гг., как видно на рис. 8. Потеря многими людьми работы, необходимость приспосабливаться к непривычным условиям, неуверенность в будущем тому способствовали.

Рис. 7. Возрастная диаграмма 1961 г. для Англии и Уэльса

Повышение смертности в эти годы никак не коснулось детей моложе 15 лет и не сильно отразилось на стариках. Главный удар пришелся по мужчинам в возрасте от 20 до 55 лет, чья смертность (число смертей на 1000 человек данного возраста) повысилась в 1,7 раза. Среди женщин повышение не столь резкое, но оно тоже более всего затронуло лиц среднего возраста.

Рис. 8. Количество рождений, смертей, абортов на территории РФ в 1950–2005 гг.

Ожидаемая продолжительность жизни (термин, используемый демографами вместо обыденного продолжительность жизни) составила в 1992 г. 67,8 года, а в 2004 г. – 65,3, при этом для женщин показатели в названные годы составили 73,7 и 72,3, а для мужчин 61,9 и 58,9 года. Количество умерших с 1992 г. по 2005 г. увеличилось с 1,8 до 2,3 млн человек в год, зато количество родившихся уменьшилось с 1,6 до 1,46 млн. Как результат, общая численность населения в России сократилась в 1992–2005 гг. с 148,6 до 142,8 млн. У некоторых возрастных групп, в частности у молодых мужчин, повышенная смертность вскоре спала, но у большинства – сохранилась. В результате ожидаемая продолжительность жизни устоялась в 2000–2005 гг. на уровне около 59 лет у мужчин и 72 лет – у женщин. Это на 10–15 лет меньше, чем в большинстве стран мира, если не считать Африку.

Более половины всех смертей в России происходят от болезней системы кровообращения (среди больных ими рост смертности составил 30 % за 15 лет). В советское время значительно увеличилось число смертей от рака, но после 1990 г. этот рост прекратился. Всплеск смертности 1990–1995 гг. обусловило и резкое увеличение случаев гибели «от внешних причин» – на 30 % за 15 лет (транспортные травмы, убийства и самоубийства, отравления алкоголем). Смертность от алкогольных отравлений увеличилась более чем на 50 %. Резко возросла смертность от нового социального бедствия – наркомании (число потребителей наркотиков по официальным данным достигло к 2006 г. 6 млн человек). Число самоубийств в пятилетие с 1990 по 1995 г. выросло в полтора раза, число убийств – более чем в два. По числу самоубийств на тысячу человек Россия вышла в 1995 г. на второе место в мире. Это отражает экстремальные условия тех лет.

В следующее десятилетие число самоубийств сократилось резко, число убийств – менее резко. Вообще, повышенный уровень смертности от внешних причин и от болезней кровообращения характерен почти для всех республик бывшего СССР, а не только для РФ. Это отличает их от других стран мира и может рассматриваться как наследие советских условий жизни.

Что касается числа рождений, то 1990–1995 гг. в России тоже оказались весьма неблагополучными. Чтобы обеспечить воспроизводство наличного населения, среднее число детей, рожденных женщиной за всю жизнь, не должно опускаться ниже 2,1. На территории Российской Федерации эта цифра удерживалась в 1970-е гг., но в 1990-м упала до 1,89, а в 1995 г. – до 1,34. Спад продолжался и далее, пока небольшой подъем не вернул рождаемость в 2004-м на уровень 1995 г. В Беларуси, Молдове, Украине этот показатель равен примерно 1,2.

По сравнению с тем временем, когда рождаемость была достаточной для воспроизводства населения в России, она упала более чем наполовину у женщин старше 35 лет. В самом детородном возрасте – от 25 до 29 – она упала примерно на одну пятую, а в возрасте до 20 лет не упала вовсе. Женщины 20–24 лет отсрочили появление первого ребенка, а в старших возрастах воздержались от появления следующих.

Число фактически родившихся детей зависит не только от готовности их рожать, но и от наличия женщин детородного возраста. Как мы видели выше, Вторая мировая война оставила глубокий шрам на возрастном составе населения, и он дает о себе знать каждые 25 лет, в частности, вокруг 1970 и 1995 гг., что отражает кривая на рис. 8.

Процент детей, родившихся у женщин, не состоящих в зарегистрированном браке, поднялся с 14 % в 1990 г. до 30 % в 2005-м (причем в сельской местности он выше, чем в городах). Доля внебрачных детей в США примерно такая же, а в ряде европейских стран, особенно скандинавских, она еще больше.

В России решительно сократилось число абортов, с 4,1 млн в 1990 г. до 1,7 млн. в 2005-м. К концу первого десятилетия XXI в. абортов впервые за долгое время стало меньше, чем живых рождений, тогда как сорок лет назад их было в два с лишним раза больше. Доступность противозачаточных средств и изменение духовного климата в обществе, в том числе и отношения к человеческой жизни, ведет к изживанию этого характерного явления советского существования.

Россия начала XXI в. – далеко не единственная страна, где нет естественного прироста населения, а число детей на женщину детородного возраста упало ниже 2,0. Таких стран около двух десятков, и рождаемость на российском уровне или ниже держится, например, в Венгрии, Германии, Греции, Италии, Испании, Чехии и Японии.

Ежегодный разрыв между числом рождений и числом смертей в 2003–2005 гг. в Российской Федерации составлял около 800 тысяч. Он лишь в малой мере (менее 100 тыс. человек в год) возмещался за счет механического прироста, то есть за счет преобладания иммигрантов над эмигрантами. Иммиграция в РФ шла в основном из бывших советских республик; достигнув 1,15 млн человек в 1994 г.; затем она сокращалась. Эмиграция шла по преимуществу в эти же республики, но заметную роль играла эмиграция на Запад. Она достигала 100 тыс. человек ежегодно в 1990–1995 гг. и с тех пор постепенно сократилась в три раза к концу 2000-х.

Остановка роста населения произошла не только в Российской Федерации, но и во всем СНГ: недостаток рождений в большинстве республик не возмещался их избытком в пяти странах бывшей российской Центральной Азии.

От других европейских стран, где прекратился естественный прирост населения, Россия отличается, прежде всего, соотношением численности населения и занимаемой площади: 2 % населения Земли занимают 13 % земной суши. В начале XX в. положение Российской Империи было куда более выгодным: 10 % населения Земли занимали 17 % («одну шестую») земной суши. Конечно, частично этот сдвиг вызван взрывным ростом населения бедных стран третьего мира в XX в. Доля жителей США в населении земного шара за прошлые девяносто лет тоже сократилась – с 6 % до 4,5 %. В такой же мере могла бы упасть и доля России – с 10 % до приблизительно 7 %. Произошедшее падение до 2,2 % (или до 4,5 %, если включить все пространство бывшей Российской Империи) стало результатом каскада рукотворных катастроф в нашей стране в XX в.

Если рождаемость и средняя продолжительность жизни в России не изменятся, то через пятьдесят лет ее население упадет с 142 млн до менее чем 90 млн человек. К тому времени это будет означать, что 1 % населения земного шара занимает 13 % Земли со всеми ее полезными ископаемыми. Государственная политика способна в небольшой мере поощрять создание двухдетных и многодетных семей, а также способствовать иммиграции. Возможны и непредсказуемые перемены – ни всплеска рождаемости в США 1950-х, ни ее спада в 1960-х гг. демографы не предвидели.

Появление популярной идеи, захватывающей большинство общества, и эмоциональный подъем могут существенно изменить тенденцию и дать быстрые результаты, как показывает пример конца тридцатых годов в Германии или послевоенных лет в Англии. В этом случае влияние негативных тенденций может быть значительно уменьшено. Частично компенсировать их в будущем можно и за счет качества населения, его поведения и знаний.

Литература:

Анн де Танги. Великая миграция: Россия и россияне после падения железного занавеса. М.: РОССПЭН, 2012.

Е. М. Андреев, Л. Е. Дарский, Т. Л. Харькова. Демографическая история России: 1927–1957. М.: Информатика, 1998.