1

1

Материалы, относящиеся к мануфактуре de la Savonnerie, в общем только пополняют те сведения, которые дают нам документы мануфактуры Гобеленов. Французская правительственная власть с давних пор смотрела на эти два заведения как на совершенно однородные, а с начала революции едва ли не все распоряжения, издававшиеся относительно Гобеленов, немедленно распространялись и на мануфактуру de la Savonnerie. Это заведение ковровых тканей, обратившее на себя внимание еще Генриха IV, было распоряжением короля от 4 января 1608 г. помещено в галереях Лувра [116]; в 1631 г. Людовик XIII купил дом, где прежде помещалось заведение для выделки мыла, и в этот-то дом (maison de la Savonnerie) перенес названную мануфактуру. Она находилась в заведовании предпринимателя, который пользовался даровым помещением и некоторыми другими льготами. Специальностью заведения была выделка ковров и обивок «по образцу Персии и Леванта». К концу царствования Людовика XIV заведение пришло в упадок, и, чтобы предохранить его от окончательной гибели, король издал в январе 1712 г. эдикт [117], которым, по собственным словам, давал мануфактуре de la Savonnerie те же милости, какие в 1667 г. были даны Гобеленам, и вообще устраивал это заведение «? l’instar des Gobelins». Между прочим, было повелено избрать 12 домов, хозяева которых в награду за помещение рабочих мануфактуры избавлялись бы от военных постоев; за каждого apprentif предприниматель получал от казны (за его содержание и обучение в течение 6 лет) 250 ливров (не ежегодно, а на все 6 лет); рабочие избавлялись от ряда личных и денежных повинностей.

В течение XVIII в. экономическая жизнь мануфактуры de la Savonnerie шла заведенным порядком, как жизнь и других королевских мануфактур. Предприниматель платил рабочим, покупал материалы, руководил работами и продавал частным лицам и королевскому двору продукты. Субсидия от короля существовала в виде обязательства со стороны двора покупать ежегодно определенное количество выработанных тканей по установленной цене (200 ливров, а с 1720 г. 220 ливров «par chaque aulne quar?e»). Сверх того, с 1770 г. ввиду дороговизны припасов рабочим из казны выплачивалось еще по 20 sols в неделю каждому и по 10 sols на каждого ребенка семьи рабочего (до четырнадцатилетнего возраста). Затем, так как фактически статья эдикта 1712 г. не осуществлялась [118], то 12 старейшим рабочим с 1755 г. выдавалось по 40 ливров квартирных денег [119]. Рабочих там никогда не было много; в XVIII в. их бывало 20–23 человека и около 5–7 apprentifs. Об их положении документы XVII–XVIII вв., до начала революции, хранят почти полное молчание. Плата исчислялась не поденно, а посдельно и к концу XVIII в. являлась решительно недостаточной ввиду возросшей дороговизны жизни. Впрочем, и на это обстоятельство бросают свет больше документы времен революции. Во всяком случае за последние годы старого режима мануфактура без дела не стояла [120], и предприниматель хвалился, что он никогда не задерживал платы и не прекращал работ.

Начавшаяся революция, как мы видели, стала отзываться более или менее решительным упадком производства на мануфактурах Гобеленов и Бове лишь со второй половины 1791 г., а особенно с 1792–1793 гг. Относительно Savonnerie нужно прибавить, что, судя по официальным данным [121], здесь производство в 1789–1790 гг. не только не сократилось, но даже усилилось; и как на других национальных (и многих частных) мануфактурах, эти первые годы революции были (в заведении Savonnerie) временем успешной борьбы рабочих за свои интересы. Требование, выдвинутое тут, было такое же, как и на Гобеленах: замена расплаты подельной расплатой поденной или понедельной. Предприниматель Duvivier в докладах главному начальству пишет, что рабочие Savonnerie, узнав о намерениях рабочих Гобеленов, тоже стали волноваться, обнаруживать неповиновение, и при объяснениях стали происходить неприятности [122]. В это время граф d’Angiviller, главный начальник всего ведомства «b?timents du Roi», отдал мануфактуру de la Savonnerie под наблюдение и руководство директора Гобеленов Guillaumot [123]. И здесь, как и на других мануфактурах, рабочие добивались своей цели совершенно мирным путем, не переставая уверять начальство в полной своей почтительности. Еще с предпринимателями (с Duvivier — в Savonnerie, с Menou, как увидим, — в Бове) в этот период происходили иногда резкости, бурные объяснения и тому подобное, но с высшим начальством, графом d’Angiviller или с директором Guillaumot, отношения оставались с внешней стороны самые корректные. «Вы всегда с рабочими, вы их отец» [124], — такие выражения попадаются нередко в документах и этого, и позднейшего периода. Они пишут директору, что всецело доверяют его заботам об их счастье, и вполне полагаются на справедливость и доброту его сердца [125], но, не скупясь на подобные формулы, довольно настойчиво выражают свои пожелания. Эти пожелания в главном сводились к следующему: посдельная плата должна была замениться поденной; рабочий день должен длиться с равноденствия в марте до равноденствия в сентябре — от 6 часов утра до 6 часов вечера, а в остальные месяцы — от восхода солнца до заката; на обед должно даваться при этом 1? часа от полудня до 1? часа дня, а сверх того в те месяцы, когда начало работ назначено в 6 часов утра, должно даваться ? часа на завтрак; работы при свечах, дурно влияющие на здоровье рабочих, отменяются вовсе. Эти пункты не возбуждали разногласий; но был один пункт, относительно которого можно констатировать среди рабочих два течения. Как фиксировать плату? Сначала полагали, что нужно назначить всем рабочим мануфактуры одну и ту же плату, ибо если делить их на классы, получающие больше или меньше, то будут происходить споры, и нарушится доброе согласие как среди рабочих, так и между ними, с одной стороны, и директором, — с другой [126]; а для того, чтобы поощрить соревнование, достаточно будет установить какие-нибудь небольшие премии [127], которые ежегодно и будут присуждаться самими рабочими их отличившимся товарищам. Единая плата предполагалась в 20 ливров в неделю. Это заявление было всеми подписано и подано d’Angiviller. Но потом взяло верх другое течение, в пользу разделения на классы: повлияло, конечно, и то обстоятельство, что с 1 января 1791 г. на Гобеленах уже вошел в силу регламент, признававший деление на категории. Для защиты своих требований рабочие Savonnerie, подобно гобеленовским, избрали уполномоченных (4 человек), которым всецело доверили ведение дела [128]. Особенно их беспокоил, конечно, коренной вопрос: согласится ли правительство заменить посдельную плату поденной? Они настаивают, что посдельная плата не изменялась более чем 80 лет, и теперь она совершенно не в соответствии с ценами на продукты первой необходимости, которые с тех пор вздорожали вдвое. Чтобы выработать одну aulne и получить за нее 76 ливров 16 солей, многим рабочим нужно проработать 10–12 недель, и только немногим удается выработать это количество скорее [129]. При таких условиях им существовать невозможно. Нужно сказать, что, несмотря на беспокойство рабочих относительно враждебных им влияний [130], правительство в этом вопросе больше тянуло дело, нежели действительно сопротивлялось, а после благоприятного для Гобеленов разрешения вопроса, конечно, такое же разрешение его и для Savonnerie стало лишь вопросом времени. Рабочие сами разработали детали реформы: они разделились по соглашению между собой на 4 класса, причем рабочие первого класса должны были получать 24 ливра в неделю, второго класса — 21 ливр, третьего — 18 ливров и четвертого — 15 ливров. К первому классу должны были принадлежать 4 человека, ко второму — 4 человека, к третьему — 8 человек и к четвертому — 4 человека [131]. 20 апреля 1791 г. d’Angiviller утвердил регламент, выработанный для мануфактуры la Savonnerie тем же Guillaumot, который выработал, как мы уже видели, регламент для Гобеленов. Оба регламента совершенно схожи [132], и хотя, вводя их, имелось в виду только сделать временный опыт, но уже до конца 1792 г. не возникало и мысли вернуть королевские мануфактуры к посдельной плате, которую осудил и признал совершенно недостаточной сам Guillaumot в своем докладе графу d’Angiviller [133]. Регламент устанавливал деление на 4 класса (с платой по 24, 21, 18 и 15 ливров в неделю); рабочий день должен был продолжаться в мае, июне, июле и августе с 6 часов утра до 6 часов вечера, причем на завтрак давалось ? часа, а на обед 1? часа; в марте, апреле, сентябре и октябре рабочий день должен был продолжаться с 7 часов утра до заката солнца: в январе, феврале, ноябре и декабре — с 8 часов утра до заката солнца. В те рабочие дни, которые начинались с 7 или 8 часов утра, давался только перерыв для обеда (1? часа). Далее, устанавливался строгий контроль относительно пребывания рабочих за делом. День делился на 4 части; дежурные из среды самих рабочих должны были наблюдать, все ли на своих местах, записывать опоздавших и т. д. В случае сколько-нибудь серьезного опоздания делались соответствующие вычеты. Регламент предусматривал [134] нерасположение рабочих к этой роли дежурных надзирателей за товарищами и устанавливал эту обязанность как известную повинность, которой по очереди, указываемой жребием, должны были подвергаться все рабочие; впрочем, этот пункт не возбуждал впоследствии ни разу, судя по документам, никаких столкновений.

Таковы были главные черты регламента, утвержденного 20 апреля и вошедшего в силу с 1 мая 1791 г. Утверждая его, граф d’Angiviller надеялся «восстановить дисциплину» [135] на мануфактуре и путем повышения платы рабочим достигнуть усовершенствования в работах. Конечно, первый мотив имел для текущего момента наибольшее значение в глазах сановников королевского двора.