ЕКАТЕРИНА ТРЕТЬЯ

ЕКАТЕРИНА ТРЕТЬЯ

На рядовых, не генеральных, секретарей ЦК КПСС попыток покушений было мало. Кроме случаев с Сусловым и Мухитдиновым, если таковые, конечно, можно считать посягательствами на жизнь, других происшествий не зарегистрировано.

Что касается ситуаций, связанных с угрозой здоровью, а то и повлекших за собой преждевременную смерть, больше всего слухов ходило вокруг имени Екатерины Алексеевны Фурцевой, которую в пору ее могущества народная молва не без оснований возводила в ранг Екатерины Третьей.

Скромная фабричная девчонка из Вышнего Волочка сделала головокружительную карьеру, став членом Президиума и секретарем ЦК КПСС. Высокая и стройная, она одевалась с необыкновенным вкусом — ее элегантные костюмы подчеркивали синеву глаз.

Народная молва приписывала ей любовь с руководителем государства — именно поэтому она не предала его в трудные июньские дни 1957 года, когда соратники задумали отстранить Хрущева от власти. Фурцева спасла его, но он, неблагодарный, все забыл, моментально разлюбил и выгнал ее из состава не только Президиума, но и из состава ЦК.

Что оставалось несчастной женщине? Правильно, покончить с собой. После организационного Пленума, не услышав своей фамилии в вожделенных списках, она вернулась домой и вскрыла себе вены. Потеряла много крови, прибывшие врачи застали ее в тяжелом состоянии, но спасли.

Когда руководителю государства стала известна эта история, в нем заговорила совесть, и он опять включил Фурцеву и в состав ЦК, и в состав Президиума.

— Какие вены? Что значит потеряла много крови? Откуда тяжелое состояние? Я приехал к ней на дачу сразу же, как только стало известно о попытке самоубийства.

Меня послал к ней Хрущев. Со мной был начальник Четвертого Главного управления при Минздраве…

Это говорит генерал-полковник КГБ Николай Степанович Захаров. В ту пору он возглавлял Службу охраны Кремля. Главному хрущевскому охраннику восемьдесят девять лет, но память у него прекрасная, он отлично помнит детали.

— Скорее это была инсценировка… Так, слегка царапнула себя лезвием. Ее даже в больницу не увозили. Нервный стресс, переживания… Прописали какие-то микстуры…

Такие вот разноречивые мнения.

Немало слухов и вокруг ее кончины, последовавшей 24 октября 1974 года, на шестьдесят четвертом году жизни.

В официальную версию — внезапную остановку сердца — мало кто верил с самого начала. Она была здоровой и энергичной, только что вернулась из южного санатория. Ее начальник Мазуров, курировавший в правительстве вопросы культуры, рассказывал:

— Вечером двадцать четвертого октября ее видели на приеме в честь юбилея Малого театра. Ничего не пила, не ела, сделала только несколько глотков боржоми. Была оживленной, беды ничто не предвещало…

О боржоми неспроста. Русская народная молва приписывала ей наклонность к известному русскому народному напитку.

Отсюда первая версия смерти — злоупотребляла. Было отчего — кругом измены и обман. В семьдесят третьем не выдвинули депутатом Верховного Совета СССР, что напомнило драму шестьдесят первого, попытку покончить с собой. Фурцева была очень тщеславной женщиной, и неизбрание во власть означало крах карьеры. А жизнь и карьера для нее было одним и тем же.

Второй шок случился летом семьдесят четвертого. Возник скандал с дачей, которую построила для дочери. Паркет брали в Большом театре, в других подведомственных ей учреждениях — она была министром культуры. Вызвали в КПК, и глава партийной инквизиции Пельше предложил положить на стол партийный билет. Нагрубила старику, потом пришлось идти на поклон к Брежневу и Косыгину. Дачу сдала государству. Позор, унижения, пересуды.

Не вынесла — и отравилась цианистым калием.

Может, было так, а может, и не так. Кто знает правду, тот молчит. А задача КГБ — аккуратно собирать все, что говорят люди, и информировать политическое руководство.

Красавицей была — это верно. Сталину нравилась, а Хрущев, собираясь за рубеж, всякий раз напоминал:

— Фурцеву не забудьте включить в делегацию!