5. Катилина (66–61 гг.)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

5. Катилина (66–61 гг.)

Усиление Помпея создает сложную ситуацию. Многие из крупных политиков боялись, что он станет новым диктатором. Против Помпея или, во всяком случае, с большей или меньшей настороженностью по отношению к нему были настроены оптиматы во главе с Катулом и Гортензием. Многие из их лидеров имели и личные мотив, прежде всего, это были Лукулл и Метелл Критский. Популяры в целом поддержали Помпея, хотя известную осторожность проявляли и они. Другой антипомпеянской силой был Красс, и именно он находился в центре всех интриг против знаменитого полководца. В 60-е гг. Цезарь сближается с Крассом и многие его действия, видимо, следует понимать в свете нового альянса.

На это время приходится выдвижения маргинальной части сулланцев. С 70 г. начинается ухудшение их положения, а в середине 60-х гг. они делают попытки прорваться к власти. Их лидером становится Луций Сергий Катилина, образ которого дошел до нас в изображении Цицерона и Саллюстия. Оба рисуют его черными красками, изображая портрет злодея, убийцы, человека с извращенной психикой и ненасытным честолюбием, ставшего главой преступного мира Рима{157}. Противники Каталины не отрицают и его духовную и физическую силу, энергию, руководящие качества, стойкость и предприимчивость. Многие исследователи пытались опровергнуть портрет, нарисованный современниками или объявить его фальсификацией{158},[38] однако факты, известные о Каталине, говорят скорее, что портрет утрирован, но не искажен.

Вокруг Каталины собирается весьма разрозненная, но сплоченная группировка, принадлежащая к маргинализированным частям сулланцев и связанным с ними силам. Согласно Саллюстию, к 64 г. эта группа в основном сформировалась (Sail. Cat, 17). Центральное место занимали Л. Корнелий Лентул Сура, и Г. Корнелий Цетег. Лентул Сура, консул 71 г., был исключен в 70 г. из сената, но в 63 г. занял претуру. Гай Корнелий Цетег был еще молод, отличался решительностью, нетерпеливостью и жестокостью, ратуя за крайние меры (Sail. Cat., 43). Известно, что Цетег был с Метеллом в Испании в 71 г. (Cic. pro Sulla, 70). Г. Кассий Лонгин был претором 66 г. и баллотировался в консулы 64 г., а Л. Кальпурний Бестия, внук консула 111 г., был в 63 г. народным трибуном. В окружение Каталины входили два племянника Суллы, Публий и Сервий. Публий Сулла обогатился во время проскрипций (Cic. de off, II, 29) и оказывал влияние на диктатора, сумев спасти нескольких проскриптов (Cic. pro Sulla, 72). П. Автроний Пет был квестором 75 г. и одним из самых активных катилинариев. К заговору примкнули и многие более молодые нобили и сенаторы: Квинт Анний, Марк Порций Лека, Кв. Курий, М. Фульвий Нобилиор, Л. Статилий, П. Габиний Капитон, Г. Корнелий, а также — представители муниципальных элит (Sail. Cat., 17). В основном, это были деклассированные нобили, представлявшие собой обедневшую и отстраненную от власти часть аристократии. К ним примыкали самые различные силы, которые объединяло только то, что для них уже не было места в меняющемся обществе.

Катилина привлек к себе многих сулланских ветеранов, которые успели обеднеть и потерять участки, видимо, в 70 г. и последующее время. К нему примкнули много представителей городской и сельской бедноты. Все эти силы надеялись поставить Катилину во главе государства, уничтожить политических противников и провести кассацию долгов. Этим их программа, вероятно, и исчерпывалась.

По сути дела, это было псевдодемократическое движение, в определенной степени привлекательное для низов и имевшее самые разнообразные, подчас, неожиданные связи. У Каталины и его сторонников были связи с высшей элитой сулланцев. Катилине покровительствовал лично Катул. В 73 г. он помогал ему в деле Фабии (Sail. Cat., 35; Oros., VI, 3, 1), позже, уже во время заговора, Катилина написал ему письмо и поручил жену, Аврелию Орестиллу (Sail. Cat., 35). Жена консула 77 г. Д. Юния Брута Семпрония была активной участницей заговора, а ее дом стал одним из его центров. Определенные связи были и с Крассом. Похоже, что в сулланском руководстве преобладало достаточно сложное отношение к Катилине, что показало заседание 5 декабря 63 г. Значительная часть его стремилась отмежеваться от маргиналов, однако другие силы, как Катул, были не прочь разыграть эту карту в собственных интересах. С одной стороны, оптиматы стали заложниками своего сулланского прошлого, с другой, они могли использовать катилинариев против демократов и популяров. Использование могло быть двояким: маргиналы могли оказаться пригодными для провокаций и, вместе с тем, могли отвлечь народные массы от популяров, как раз приступивших к серьезным реформам. Позже, разгромив заговор Катилины, сулланский сенат попытался расправиться и с популярами, включая Цезаря, а, возможно, и Красса. Красс, со своей стороны, искал союзников и против Помпея, и против оптиматов. Что касается Цезаря, то он продолжал свои демократические преобразования. Две силы, популяры и катилинарии, действовали против общего противника, хотя и были практически независимы друг от друга.

Первое странное событие, связанное с этой сложной игрой политических сил, произошло в конце 66 г. и было связано с выборами на 65 год. Группировка Катилины впервые одержала победу на выборах, консулами стали П. Автроний и Л. Корнелий Сулла. Оба были обвинены в подкупе, а избрание признано недействительным. Новыми консулами стали Л. Аврелий Котта, инициатор закона о судах в 70 г., и Л. Манлий Торкват. Далее сообщения авторов расходятся: согласно Саллюстию, во главе заговора стояли Каталина и его союзник Гн. Кальпурний Пизон совместно с Автронием и Суллой. Планировалось убийство Торквата и Котты, провозглашение консулами Катилины и Автрония и посылка Пизона наместником Испании. Сигнал к выступлению должен был подать Каталина, который этого почему-то не сделал (Sail. Cat., 18–19).

Светоний, ссылаясь на недошедшие до нас эдикты Бибула, речи Гая Куриона и истории Танузия Гемина, а также — глухие намеки Цицерона в недошедшем письме к Акцию, сообщает, что заговором руководили Красс, Цезарь, Автроний и Сулла. Планировалось сделать Красса диктатором, а Цезаря — начальником конницы. Сигнал должен был дать Цезарь. Этот диктатор должен был провести комиции и «восстановить справедливость», вернув консульство Сулле и Автронию (Suet. IuL, 14).

Вопрос о первом заговоре Катилины крайне сложен. Кроме расхождения Саллюстия и Светония (кстати, версия Светония предполагает мирную ревизию итогов выборов), можно отметить молчание Аппиана, Плутарха, а в конечном счете и Цицерона. Не исключено наличие острых предвыборных интриг, в которых участвовали или могли участвовать все указанные персонажи. Маловероятно, что в планировании убийства могли участвовать Цезарь и даже Красс. Вполне возможно, что обсуждались два варианта: назначение диктатора и новые выборы (такой вариант должен был обязательно пройти через сенат или, в обход его, через народное собрание) или насильственные действия. Первый вариант могли рассматривать Цезарь и Красс, второй мог исходить от Катилины. Так или иначе, все осталось на уровне намерений и слухов и далее, хотя какие-то связи могли сохраняться, обе стороны действуют в разных направлениях. Это было первое и последнее совместное действие Катилины и популяров.

В 65 г. Цезарь стал курульным эдилом. Он украсил город и дал роскошные игры. В играх выступило 320 пар гладиаторов, что стало демонстрацией финансовых возможностей новой оппозиции. Одновременно продолжалась реабилитация Мария, а трофеи знаменитого полководца были выставлены на Капитолии. Это было заявление о марианцах как о полноправной политической силе. По сообщению Плутарха, последнее вызвал сильнейший энтузиазм народа (Suet. Iul., 9; Plut. Caes., 5). Сразу после эдилитета, Цезарь начал кампанию против сулланцев, объявив убийцами тех, кто получал деньги из казны за головы проскриптов. Тем самым проскрипции Суллы объявлялись не «государственной необходимостью», а уголовным преступлением, каковым они, в сущности, и были, а получение денег становилось лишь отягчающим обстоятельством (Suet. Iul., 11). Более того, начались осуждения сулланских палачей, в числе которых были Л. Лусций и Л. Беллиен, активно действующие в период террора. Кампания была подхвачена и другими силами, хотя, разумеется, сулланская элита защищала своих лидеров. Г. Меммий выдвинул такое обвинение против М. Лукулла, который был оправдан (Plut. Luc, 37), аналогичные действия предпринимались и против Каталины.

В 65 г. Красс и Кв. Катул стали цензорами. Вскоре между ними начался конфликт. Красс планировал аннексию Египта, возможно, предполагая чрезвычайные полномочия и для Цезаря (Suet. Iul., II; Cic. de 1. agr. II, 44). Основной целью Красса было, по-видимому, обеспечение позиции против Помпея. Катул и оптиматы сорвали этот план. В эти годы оппозиция добилась новых успехов. В 65 г. консулом стал Котта, а в 64 г. — Л. Юлий Цезарь, сын одноименного консула 90 г. и дядя триумвира Марка Антония. Оба были политическими союзниками Цезаря.

Выборы на 63 год прошли исключительно остро. Всего баллотировалось 7 кандидатов. Трое принадлежали к умеренным оптиматам: П. Сульпиций Гальба, Кв. Корнифиций и Г. Лициний Сацердот. Четвертым был Цицерон. Катилинарии и их сторонники выставили трех кандидатов. Это были сам Каталина, видимо, лоббируемый Крассом и Катулом, Г. Антоний Гибрида и Л. Кассий Лонгин. Это была вторая попытка Каталины, он пытался стать консулом еще в 65 г., но не смог сделать этого по причине двух обвинений. Публий Клодий обвинял его в вымогательствах в бытность пропретором Африки в 67–66 гг., а Манлий Торкват- в участии в заговоре 66 г. (Cic, pro Sulla, 31). В обоих случаях Катилина смог оправдаться, однако время было упущено. Вторым кандидатом был Г. Антоний Гибрида, ранее обвиненный Цезарем. После исключения, он снова попал в сенат и даже стал претором 66 г. Фаворитами выборов стали Цицерон, Катилина и Гай Антоний.

Цицерон переиграл своих противников. В соответствии с инструкциями своего брата Квинта (Comm. Petitionis), он сумел организовать избирательную кампанию, привлекая на свою сторону широкие массы населения и проповедуя идею «согласия сословий». Цицерон получил поддержку всадников и делового мира и (возможно, это и было главным) доказал оптиматской элите, что защитит ее интересы лучше, чем Катилина. Одновременно он заключил предвыборное соглашение (coitio) с Антонием, разрушив его альянс с Каталиной. Консулами 63 года стали Цицерон и Антоний Гибрида.

63 года стал драматическим для Цицерона, Цезаря и Каталины. Первый достиг вершины своего успеха, второй впервые выступил с программой реформ, третий был разгромлен. В конце 64 г. трибун-популяр П. Сервилий Рулл выступил с серьезной аграрной программой, реальными инициаторами которой были Цезарь и Красс{159}. Предполагалось провести раздел государственных земель в Кампании и закупить земли у частных лиц. Средства на закупку должна была дать военная добыча Помпея и распродажа государственной земли в провинциях. Предполагалась раздача земли малоимущим гражданам. Закон продолжал программу Гракхов и создавал множество мелких и средних собственников, меняя структуру собственности в обществе. Предложение снимало социальную напряженность и создавало основу более здоровой экономики. Позже Цезарь будет проводить ее в более широких масштабах. Проведение реформы должна была осуществить аграрная комиссия из 10 человек, наделенная огромной властью (Plut. Cic, 13). Децимвиры выбирались на 5 лет с правом покупать любые земли, выводить колонии и восстанавливать старые и брать землю в провинциях, у союзников и вассальных царей. Их власть включала военный империй и запрет провокации. Интересной была система выборов, голосовали только 17 триб из 35, как это было на выборах понтификов. Интерцессия была запрещена (Cic. de L. agr., II, 8, 21; 13, 34–35; 12). Для выборов децимвиров нужно было только личное присутствие, что исключало Помпея и многих его сподвижников.

Против закона выступил оптиматский сенат во главе с Цицероном. Экономическая сторона во внимание почти не принималась. Акцент был сделан на политическом факторе, огромной власти децемвиров и ее опасности для оптиматов и Помпея. Сами инициаторы, видимо, и не рассчитывали на успех, понимая, что без политической воли сената и магистратов программа нереальна. В трех речах Цицерон полностью провалил проект[39]. И все же основа экономической программы была обозначена. Впервые после Суллы оппозиция выдвинула масштабную экономическую реформу, что открывало новую перспективу[40].

Другая акция Цезаря носила как раз политический характер и была направлена на защиту неприкосновенности личности римского гражданина и его основы, закона о провокации, против чрезвычайных сенатских решений (senatus-consultum ultimum) и одновременно на очередной пересмотр истории. Сенатус-консультум ультимум применялся дважды в поворотные моменты истории для расправы над Гаем Гракхом и Апулеем Сатурнином.

Сценарий был проведен очень тонко. Народный трибун 63 г. Тит Атий Лабиен, популяр и сторонник Цезаря, обвинил старого сенатора Гая Рабирия в убийстве Апулея Сатурнина. С точки зрения оптиматов и сената, убийство Сатурнина было законным по причине сенатус-консультум ультимум, дающего сенату право временно отменять конституционные гарантии, включая право провокации. Обвинение Рабирия ставило под вопрос эту законность, а человек, выполнивший решение, «герой» с точки зрения оптиматов, превращался в обычного уголовного преступника. Рабирий никогда не был значительным лицом, и было ясно, что дело направлено против принципа. С другой стороны, убийство Сатурнина всегда считалось коллективной акцией, сплотившей разные группы политической элиты. Теперь, когда многих из действующих лиц уже не было в живых, появился индивидуальный виновник, а «выдающаяся» политическая акция становилась элементарным убийством, что меняло и ее политическую оценку. Это был общий стиль поведения Цезаря, «высокая политика» его врагов обретала четкий правовой характер убийства, корыстных преступлений и прочих уголовных деяний. Разоблачение продолжалось, и по иронии судьбы, одной из его основ было новое сулланское уголовное законодательство.

Для процесса реанимировалась старая процедура суда за perduellio т.е. тягчайшее государственное преступление. Предварительное обсуждение дела производили duumviri perduellionis, которыми были сам Цезарь и консул 64 г. Луций, его троюродный брат. Дуумвиры присудили Рабирия к смертной казни, заставив противоположную сторону сделать ряд вынужденных шагов. Рабирий апеллировал к народу, и оптиматы прибегли к многократно нарушаемому ими праву провокации, четко показав принцип «двойных стандартов». Процесс происходил перед центуриатными комициями. Рабирия защищали Цицерон и Гортензий. Речь Гортензия до нас не дошла, а Цицерон был вынужден доказывать две противоположные и даже взаимоисключающие идеи: во-первых, что Рабирий не убивал Сатурнина, а во-вторых, что даже если он это делал, такое убийство не является преступлением. Отстаивая преимущество «целесообразности» перед правом, Цицерон вставал на очень опасный путь. Впрочем, народное собрание, вопреки обыкновению, склонялось на сторону обвинения. Претор Кв. Цецилий Метелл Целер распустил собрание под религиозным предлогом, чем спас Рабирия (Cic. pro Rab., 10; 15; Dio, 37, 27). Обвинение не настаивало на продолжении дела, оно добилось всего, чего хотело, а реальная казнь старого сенатора могла бы даже дискредитировать принцип. В 63 г. Цезарь обвинил другого оптимата, консула 67 г. Г. Кальпурния Пизона, в вымогательствах и убийстве галла. На сей раз защищавший его Цицерон процесс выиграл (Cic. pro Flacсо,98).

В том же году Цезарь добился новой большой победы. В начале 63 г. умер старейший лидер сулланской партии и клана Метеллов, Кв. Цецилий Метелл Пий. После победы над Серторием Метелл отошел от политики, только в 66 г. он выступил против Каталины в сенате (Cic. in toga cand. in Asc. p. 77). Метелл занимал высшую должность в сакральной иерархии Рима, должность великого понтифика. На это высокое положение претендовали два старейших и наиболее высокопоставленных сенатора, П. Сервилий Ватия Исаврик и Кв. Катул. В этих условиях выступление Цезаря было невероятной дерзостью, еще большей сенсацией была его победа. Катулл предлагал ему огромную взятку, чтобы он снял кандидатуру. Цезарь отказался. Он победил противников в их собственных трибах, что считалось невероятным, набрав там голосов больше, чем они во всех остальных (Suet. IuL, 18; Plut. Caes., 7). При наличии 17 триб это означало, что Цезарь набрал около 95% голосов, Рим практически единогласно проголосовал за Цезаря.

Значение победы трудно переоценить. Должность была пожизненной. Цезарь занял постоянное место в римской политической системе, что стало основой его дальнейшего выдвижения. Он оставался великим понтификом до смерти в 44 г. и, в этой связи, встает сложный вопрос об отношении Цезаря к религии.

Светоний пишет, что Цезарь не был суеверен и относился к знамениям с известным скепсисом (Suet. IuL, 59). Возможно, как и многие образованные люди Рима, он относился со скепсисом и к архаическим верованиям. Сам Цицерон показывает, что в римской элите были сильны отношения скепсиса и неверия и, видимо, религиозность самого оратора, прежде всего, определялась государственно-политической необходимостью. Религия в Риме во многом была политической функцией, но заметим, что образ ловкого демагога и религиозного скептика, использовавшего религию в своих целях, создавался уже в историографии, в античных источниках обвинений в неверии, атеизме и дурном отношении к богам и религии нет. Следует заметить, что римляне отличали religio от superstitio и предосудительным считалось лишь это последнее. С другой стороны, римская религия переносила в отношения с богами отношения fides, т.е. систему взаимных услуг. Обязанности человека во многом сводились к выполнению обрядов, принесению жертв и строительству алтарей и храмов. Между личностью и богами стояло государство, и религия неизбежно воспринималась как элемент политики, а в этом смысле религиозность Цезаря вполне соответствовала религиозным представлениям общества и его элиты. Кроме того, Цезарь принадлежал к семье, имевшей особые знания и традиции в области древнего права, истории, религиозной традиции и обрядности, что и могло быть одной из причин успеха на выборах. Понтификат снова переходил к духовному наследнику Крассов-Сцевол-Цезарей. Впрочем, деятельность по защите людей в начале карьеры, стремление к бескровным войнам, соблюдение религиозных обрядов и политика милосердия могут говорить и о глубокой религиозности, лишенной религиозного фанатизма и понимаемой как целостность политики и жизни. Верность взятым на себя обязательствам, глубокая честность, скрываемая за маской ловкого политика и религиозного скептика, осознание своей миссии — возможно, это и есть ключ к личности Цезаря и его вере.

В этом же году он стал претором на 62 год, снова одержав внушительную победу. После выборов 63–62 гг. становилось ясно не только то, что народ симпатизирует Цезарю, но и то, что и тот и другой становятся весомой политической силой.

Вторая половина года прошла под знаком заговора Каталины, видимо, полностью выходящего из-под чьего-либо контроля. Перед тем, как перейти к нелегальным методам, Катилина еще раз попытал счастья на выборах. Кроме него кандидатами были Д. Юний Силан, Л. Лициний Мурена и Сер. Сульпиций Руф. Цицерон явился на Марсово поле в панцире, одетом под тогой, и реальный результат был провозглашен именно им. Консулом стал Силан, что вероятно, было связано с его браком с Сервилией, сестрой Катона по матери, кроме того оптиматы предпочли профессионального военного Мурену, участника похода Лукулла, правоведу Сер. Сульпицию Руфу. Позже Сульпиций обвинил Мурену в подкупе. Мурену защищали Кв. Гортензий, Красс и Цицерон. Он был оправдан[41].

После поражения, Катилина рассылает эмиссаров по Италии и готовится к военным действиям. Центром стала северная Этрурия, где командовал сулланский офицер Гай Манлий. Готовились мятежи в Пицене, Апулии и Капуе. Предполагалось покушение на Цицерона. Усиливались слухи о предстоящем выступлении Манлия, поджоге города и резне. Цицерон, уже давно пытавшийся нащупать заговор, получил канал информации через некую Фульвию, любовницу одного из заговорщиков, Квинта Курия. Вскоре был завербован и сам Курий, имевший доступ на тайные собрания катилинариев.

21 октября 63 г. Цицерон выступил в сенате с докладом и убедил принять senatusconsultum ultimum. 25 октября выступил Манлий, которого не успели предупредить об отсрочке. Правительство начало набор войск. Кроме новой армии, оно смогло использовать войска Кв. Марция Рекса и Метелла Критского, ожидавших триумфа и, наконец, 3 легиона Метелла Целера в Цизальпийской Галлии.

7 ноября в доме Порция Леки состоялась встреча руководителей заговора. Было решено, что Катилина уедет в Этрурию к Манлию, а в Риме останутся его сторонники во главе с Лентулом и Цетегом. Двое заговорщиков вызвались убить Цицерона. Заговор Каталины наткнулся на контрзаговор Цицерона. Убийц просто не пустили в дом консула. 8 ноября Цицерон произнес в сенате речь против Каталины (I речь). Особенностью ситуации было то, что консул не имел улик. Речь строилась на создании психологического эффекта. Собрав информацию и усилив ее своим ораторским талантом, Цицерон бросил в лицо Каталине обвинение в организации заговора. Расчет оправдался, сенат оказался на стороне Цицерона. Катилина уехал к Манлию.

Вскоре Цицерон смог арестовать заговорщиков, оставшихся в Риме. Лентул вступил в контакт с послами галльского племени аллоброгов, рассчитывая, что восстание отвлечет правительственные войска. Впрочем, послы сообщили все своему патрону, Кв. Фабию Санге, а Санга донес Цицерону. Дальше все пошло по разыгранному сценарию. Послы попросили письма, скрепленные личными печатями. В ночь со 2 на 3 декабря при выезде из Рима послы и эмиссар Лентула Тит Вольтурций были арестованы. 3 декабря были арестованы руководители заговора, Лентул, Цетег, Габиний и Статилий, вскоре арестовали пятого, Цепария. Заговорщики были вынуждены сознаться. 5 декабря произошло заседание сената для суда над заговорщиками. Первым высказался Д. Юний Силан, консулдесигнат на 62 год, предложивший смертную казнь. Силана поддержали все консуляры и претории. Единственным диссонансом было выступление Тиб. Клавдия Нерона, предложившего отсрочить рассмотрение дела до победы над Катилиной (Арр. В.С. II, 5; Sail. Cat., 50).

Примерно в середине заседания выступил Цезарь. Суть его речи, видимо, достаточно адекватно передает Саллюстий (Sail. Cat., 58). Оратор призвал сенаторов решать важные дела без чувства гнева, ненависти и жалости, подчиняясь только соображениям разума. Приведя ряд исторических примеров, Цезарь выразил свое негативное отношение к преступлению катилинариев, но призвал не увлекаться описаниями ужасов заговора, хорошо известных и понятных любому присутствующему. Серьезные решения требуют очень серьезных размышлений. Далее последовал выпад против Силана. Несомненно достойный и мужественный человек, Силан явно поступил под влиянием эмоций, и именно теперь Цезарь перешел к тому, ради чего все это и говорилось. Хотя казнь катилинариев была бы и справедливым наказанием, она стала бы нарушением законов о провокации и, прежде всего, закона Порция. Саллюстий приводит длинное рассуждение о том, что даже однократное нарушение закона, совершенное во имя самых благих целей и даже таким достойным человеком, как Марк Туллий (здесь опять могла проскользнуть скрытая ирония), может создать весьма опасный прецедент. Как бы подтверждением этого тезиса может служить краткая лекция о законе Порция, содержавшая факты, вероятно, хорошо известные аудитории. Естественной является и резолюция: арест заговорщиков, конфискация их имущества и содержание их под стражей в муниципиях с запретом поднимать вопрос перед сенатом и народом (Sail. Cat., 51,43).

Резолюция, приведенная Саллюстием, неясна и, вероятно, правы Аппиан и Плутарх, считавшие, что Цезарь фактически предложил отложить вопрос до победы над Катилиной, разумеется, с учетом закона Порция (Plut. Cic, 21; Caes., 7; Арр. В. С, II, 6). Плутарх, Аппиан и Светоний дают нам только резолюцию, опуская аргументацию Цезаря, показавшую весьма глубокое понимание сущности правопорядка.

Речь произвела сильное впечатление, согласно Саллюстию, сенаторы стали высказываться то за одно, то за другое предложение. Плутарх сообщает, что многие из высказавшихся ранее, включая самого Силана, склонршись к мнению Цезаря (Plut. Cic, 21; Caes., 7–8). Аппиан полагает, что на стороне последнего оказалось большинство (Арр. В. С, II, 6). Так или иначе, вопрос о смертном приговоре повис в воздухе. Нарушая регламент, Цицерон произнес новую речь (4 Катилинария), согласно Плутарху, его поддержал Катул (Plut. Cic, 21). Впрочем, это не смогло изменить положения.

Новый поворот наступил неожиданно. Слово взял один из самых молодых членов сената, М. Порций Катон, духовный лидер молодого поколения оптиматов. Речь Катона также передана Саллюстием в близком к оригиналу варианте. Саллюстий мог даже читать ее оригинал, поскольку по приказу Цицерона речь была записана специально отобранными писцами с очень быстрым почерком (Sail. Cat., 52).

В отличие от Цезаря, Катон должен был апеллировать к эмоциям, страху, недоверию и ожесточению. Предложение Цезаря опасно даже если оно не является актом прямой измены и признаком связи с заговорщиками. Под угрозой жизнь и свобода, а промедление не только неверно, но и опасно. Катилина еще на свободе, в руках у него сильная армия. Плутарх пишет, что Катон открыто заявил, что Цезарь должен радоваться, что вышел сухим из воды (РМ. Cato, 23). Приговор был суровым: надо немедленно казнить обвиняемых катилинариев за участие в заговоре, сделав это как можно скорее (Sail. Cat., 52, 36–37). Речь Катона решила спор. Все консуляры и большая часть сената проголосовали за казнь. В ту же ночь приговор в отношении пяти катилинариев был приведен в исполнение.

Заседание сената 5 декабря 63 г. вызывает ряд вопросов. Одним из них является вопрос о причинах выступления Цезаря. Достаточно часто его объясняют связями лидера популяров с заговорщиками и даже его причастностью к заговору, но, похоже, что это не находит серьезного подтверждения. Никаких конкретных фактов после очень странных событий 66 г. нет. Саллюстий категорически отвергает эту возможность, однако и другие авторы, включая Светония, не высказывают никаких определенных суждений (Plut. Caes., 8; Suet. Iul., 7–8). Как мы увидим, противники не раз пытались привлечь Цезаря к суду, но им это не удалось. Примечательно молчание Цицерона. Последний часто поступал под воздействием выгоды, но даже в таких антицезарианских произведениях, как трактат «Об обязанностях», он не решается бросить прямое обвинение. Известно, что в октябре 63 г. Красс открыто встал на сторону Цицерона, а потому продолжение контактов Цезаря с катилинариями (если они, конечно, были) оказывается тем более непонятным. Наконец, произнесение защитной речи не есть свидетельство связей; если бы они были, логичнее было бы молчать.

Итак, почему Цезарь, рискуя своим положением и успехами этого года, решился выступить. Одна из причин была в том, что он говорил то, что хотел сказать: это была речь против «крайнего решения» в защиту права провокации, законности и прав личности. Получалось, что Цезарь, уже долгое время боровшийся за эти принципы, просто не мог безоговорочно согласиться на казнь римских граждан. Видимо, было и другое: Цезарь и, возможно, некоторые другие предпочитали уничтожение катилинариев при помощи Помпея.

Другой, еще более примечательный факт — это голосование, которое, возможно, и объясняет речь Цезаря. Судя по рассказам, консуляры вначале проголосовали за казнь, а затем вдруг «изменили мнение». Маловероятно, что на искушенных политиков могло произвести такое впечатление выступление оппозиционера и его лекция о законе о провокации. Можно примерно установить состав голосовавших консуляров. Среди них были союзники Цезаря, П. Сервилий (79 г.), Ман. Ацилий Глабрион (67 г.), Л. Аврелий Котта (65), Л. Юлий Цезарь (64) и нейтральные лица, Г. Марций Фигул (64 г.), Л. Волькаций Тулл и Ман. Эмилий Лепид (66 г.) однако, большинство составляли сулланцы и оптиматы. В сенате точно присутствовали Г. Скрибоний Курион (76 г.), М. Лициний Лукулл (73 г.), Л. Геллий (72 г.), Г. Кальпурний Пизон (67 г.). Двое, Метелл Критский (69 г.) и Марций Рекс (68 г.) командовали войсками. Если первая группировка (ее мнение и выразил Силан) была более или менее настроена против катилинариев, хотя и не поддерживала какие-либо радикальные действия (речь Цезаря могла отразить и их позицию), то вторая, при всем желании избавиться от маргиналов, оказалась заложником своего сулланского прошлого. Показательно поведение Катула и, возможно, Красса. Согласно Плутарху, Катул выступил после речи Цезаря (Plut. Cic, 23), что противоречило всем правилам иерархии, но другие авторы об этом не сообщают. Отношения с Катулом Каталина поддерживал до конца, поручив ему жену, Аврелию Орестиллу (Sail. Cat., 34, 36). Красс вообще не пришел на заседание, его положение было особенно сложным (Cic. Cat., ГУ, 10.). Консуляры, действительно, колебались между желанием избавиться от катилинариев и старыми связями или опасениями перед обвинениями в слишком жесткой позиции. В предложении Цезаря они могли увидеть неплохой выход из деликатного положения, и уже в который раз он столкнул «респектабельных оптиматов» с их сулланским прошлым, что, возможно, и вызвало их ярость и замешательство. Быть может, не без сарказма Цезарь сослался на пример Суллы: справедливо покарав Демазиппа, он открыл путь беззакониям и насилию (Sail. Cat., 51, 32).

Победа Цезаря могла бы нанести удар по Цицерону, разрушив его образ спасителя государства. Оратор увидел опасную перспективу возвращения к ситуации выборов, когда оптиматы выбирали между ним и Катилиной. Наконец, оставление в живых заговорщиков было для него просто опасно. Именно речь Катона показала оптиматам реальность.

Марк Порций Катон был правнуком Катона Цензора. После ранней смерти родителей, Катон вместе со сводным братом, Сервилием Цепионом, воспитывался в доме дяди, Ливия Друза, женатого на сестре Цепиона. В 91 г. Катону было 4 года. В период диктатуры Суллы наставник Сапедон периодически водил мальчиков в дом Суллы, демонстрируя лояльность (Plut. Cato, 3), и именно тогда мальчик спросил, почему никто не может убить тирана. Катон получил прекрасное образование и начал военную службу. В 72 г. он в качестве добровольца участвовал в войне со Спартаком (Plut. Cato., 8), в 67 г. служил трибуном в Македонии. В 65 г. Катон стал квестором, примечательно, что почти одновременно с кампанией Цезаря, он начал свою кампанию, преследуя тех, кто получал от дикатора деньги за участие в проскрипциях и скупал конфискованное по заниженным ценам (Plut. Cato, 17). В чем-то Катон и Цезарь говорила на «одном языке»: один преследовал за убийство, другой требовал компенсировать нанесенный казне ущерб. Уже тогда Катон становился новым моральным лидером оптиматов, завоевывая репутацию честного, неподкупного политика, безупречного героя и бескомпромиссного консерватора. Хотя характеристики Саллюстия и Плутарха напоминают панегирик (Sal. Cat., 53; Plut. Cic, 6), многое в них было верно. К словам такого человека было трудно не прислушаться. В 63 г. он был избран трибуном на 62 год.

Молодой политик стал центром притяжения нового поколения оптиматов. Сестра Катона Порция была женой Домиция Агенобарба, будущего консула 54 г. и злейшего врага Цезаря, дочь была выдана за другого врага, будущего консула 59 г. М. Кальпурния Бибула. Бывший одним из богатейших людей Рима, Домиций был сыном консула 96 г. Гн. Домиция Агенобарба, а мужем его тетки, Домиций, был Катул. К этому кругу примыкали молодые политики-оптиматы, Метелл Целер, консул 57 г. Л. Корнелий Лентул Спинтер и др. Уже в 65–64 гг. интерес к Катону впервые проявил Помпеи.

Новое поколение, не связанное с Суллой и отрекшееся от него, а формально и от его «дела», становилось «защитниками республики» от разных политических сил, к которым они относили и Цезаря, и Помпея, и Красса, и популяров. Требование Катона о немедленной казни катилинариев означало решительный отказ от компромисса с Катилиной и, вместе с тем, ориентировало сенат на победу своими силами, ставя его в независимое положение от Помпея. Смелый дебют придал оптиматам «второе дыхание».

История Цезаря и катилинариев имела продолжение. Оптиматы нанесли по нему удар, попытавшись обвинить в причастности к заговору, борьба с которым перешла в открытую фазу. Сообщения Саллюстия, Плутарха и Светония несколько расходятся. Согласно Саллюстию, Катул и Г. Кальпурний Пизон пытались обвинить Цезаря в соучастии в заговоре, а группа всадников из свиты Цицерона открыто угрожала физической расправой (Sail. Cat., 49). Согласно Плутарху, нападение произошло не до, а после речи в сенате. Цезаря спасли его старый недруг Курион, Цицерон и, прежде всего, собравшиеся возле курии массы народа (Plut. Caes., 8). Согласно Светонию (Suet. Iul., 14–17), всадники окружили Цезаря и угрожали кинжалами, но его защитили некоторые сенаторы (неясно, кто именно). Светоний сообщает дополнительные факты. Профессиональный доносчик Л. Веттий обвинил его перед следователем Новием Нигром, а в сенате последовал донос главного информатора Цицерона, Квинта Курия. Впрочем, Цезаря поддержал сам Цицерон, а доносчики были наказаны.

Оставалась еще проблема Каталины. Катилина и Манлий собрали в Этрурии около 20 000 человек. Известие о казни Лентула и Цетега вызвали массовое дезертирство. Против катилинариев были брошены две армии. Из Галлии выступили войска Метелла Целера, а из Рима — главные силы правительственной армии во главе с консулом Антонием Гибридой. Соглашение с последним было скреплено обещанием Цицерона уступить ему провинцию Македонию. Впрочем, Антоний был скорее номинальным командующим, реально армию возглавил его легат, претор 64 г. Марк Петрей.

В конце 63 г. произошло событие, возможно, также объясняющее речь Цезаря 5 декабря. Помпеи произвел пробу сил. В конце 63 г. в Рим прибыл Кв. Цецилий Метелл Непот, который был избран трибуном на 62 год. Будучи членом клана Метеллов, Метелл Непот был тесно связан с Помпеем, будучи его легатом с 67 г. и, вероятно, должен был пощупать почву для возвращения Помпея и новых чрезвычайных полномочий полководца. Помпеянцы дали свою интерпретацию событий, обвинив обе стороны.

3 января 62 г. Метелл Непот и другой трибун, бывший катилинарий Л. Кальпурний Бестия, выступили в комициях с нападками на Цицерона в связи с делом Лентула, запретив оратору обращаться к народу. Цицерон искусно обошел запрет (Plut. Cic, 23). Метеллу активно помогал Цезарь, только что вступивший в должность претора и бывший председателем собрания. Кульминацией стало предложение немедленно вызвать из Азии Помпея для борьбы как против Каталины, так и против «всевластия Цицерона». Цицерон защищался, оптиматы выступили единым фронтом, Катон и его коллега Минуций Терм наложили вето. Плутарх красочно описывает ход голосования. После схватки, Катон одержал победу (Plut. Cato, 28). Сенат хотел лишить Метелла должности, но, видимо, не желая доводить дело до крайности, сам Катон попросил этого не делать. Согласно Светонию, Метелла и Цезаря все же отстранили, но поддержка народа заставила сенат отменить решение (Suet. Iul. 14). Тем не менее, план был сорван. Метелл уехал в Азию и вернулся уже вместе с Помпеем. События 63–62 гг. показали еще одно обстоятельство: оптиматы начали борьбу за форум, используя методы своего противника. В лице Катона и Цицерона они нашли публичных политиков, которых бороться на этом поле с Цезарем и Помпеем.

В январе 62 г. Катилина был вынужден вступить в битву с правительственной армией. Антоний сказался больным и реально армией командовал Петрей. В жестоком сражении при Пистории армия катилинариев была разбита. Мужественно сражаясь пал и сам Катилина.