2. План Помпея

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2. План Помпея

Как ни парадоксально, одним из немногих военачальников противника, не верившим в возможность удержать Италию, был сам Помпей. Вероятно, больше, чем другие лидеры его партии, он был уверен в возможности избежать войны. Плутарх пишет о крайней самоуверенности Помпея (Plut. Pomp., 57). Впрочем, по письмам Цицерона вырисовывается несколько иная, гораздо более сложная картина.

10 или 11 декабря 50 г. Цицерон встретился с Помпеем, и после беседы с ним писал Аттику, что Помпей не верит в мирное урегулирование (Cic. Att., VII, 4). В отличие от Цицерона, Помпей его, вероятно, и не хотел. Уже с конца января 49 г. Цицерон начинает критиковать Помпея за ведение войны. Первым предметом критики было оставление помпеянцами Рима (Cic. Att., VII, 11, 3; 13, 1–2). Цицерон именует Помпея непредусмотрительным и неспособным полководцем и пишет о ненадежности его армии (Cic. Att., VII, 13, 2). На какое-то время критика ослабевает (Цицерон верит в надежность мирных переговоров), но после сдачи Домиция она опять резко усиливается. Как и многие оптиматы, Цицерон считал, что Помпей был обязан идти на соединение с окруженными в Корфинии войсками (Cic. Att., VII, 23–4). Это соединение войск в Корфинии вызвало подъем настроения среди оптиматов (Cic. Att., VII, 23, 1), но поражение Домиция было слишком быстрым, и в письмах конца февраля Цицерон резко осуждает Помпея за все, что он сделал с начала войны (Cic. Att., VIII, 8; 9), продолжая эту критику в мартовских письмах (Cic. Att., VIII, 11; 16; IX, 7; 9; 11). То, что Помпей постоянно подвергался нападкам своего окружения за оставление Италии, свидетельствуют и другие авторы (Caes. В. С, I, 30; Арр. В. С, II, 37). Среди критиков были и помпеянские лидеры, Катон, Домиций Агенобарб и др. Ворчание по этому поводу позволял себе даже неизменно верный Помпею Луций Афраний.

Впрочем, наряду с обвинениями в некомпетентности и безынициативности Помпея, появились и новые. В письме от 27 февраля 49 г. Цицерон обвиняет Помпея в чрезмерной жажде власти и сознательном оставлении Италии, чтобы бросить на нее силы провинций: «все земли, все моря привести в движение, возбудить варварских царей, привести в Италию вооруженные дикие народы и собрать величайшие войска» (Cic. Att., VIII, 11). Согласно Цицерону, этот план существовал “с самого начала войны” (sed hoc a primo cogitavit) (Ibid.). Аналогичная мысль звучит в письме от 13 марта (Cic. Att., IX, 7), а в письме от 17 марта оратор достаточно подробно пишет о структуре помпеянского флота, его функциях и плане организации морской блокады Италии (Cic. Att., IX, 9 сравн. Caes. В. С, III, 5). В письме от 20 марта Цицерон высказывает свой ужас при мысли о том, что будут творить помпеянцы в случае победы (Cic. Att, IX, 11) и постоянно сравнивает Помпея с Суллой (genus Sullani regni — VIII, 11; regnandi contentio — X, 7, 1; Sullano more — X, 7, 1). Из писем Цицерона достаточно четко прорисовываются контуры плана Помпея, заключавшегося в том, чтобы воспользоваться своим господством в большинстве провинций и обрушить на противника мощь провинциальных армий и другие ресурсы, войска вассальных, независимых и даже враждебных Риму правителей, равно как и объединить различного рода антиримские силы, включая маргинальные, с целью удушения Италии морской блокадой и тяжелой войны на измор и уничтожение. Другие авторы, в общем, подтверждают свидетельства Цицерона. Аппиан намекает на то, что план существовал с самого начала (Арр. В. С, II, 37), Плутарх и Флор скорее отмечают вынужденность действий Помпея (Plut. Pomp., 61–62; Flor, IV, 2, 2).

При конкретном анализе план вырисовывается достаточно четко. Основными силами, на которые рассчитывали Помпей и его сторонники, которые, несмотря на критику, достаточно последовательно проводили этот план в действие, были армии в Испании и на востоке, мощный флот, а также — определенные силы и средства в Сицилии и других регионах державы.

Испания. Начиная с 55 г., испанские провинции, согласно закону Требония, находились под высшим империем Помпея, пролонгированного на 5 лет в 52 г. Конкретно управление было передано трем легатам: Л. Афранию (Ближняя Испания), М. Петрею (Лузитания) и М. Теренцию Варрону (Дальняя Испания). Все трое принадлежали к помпеянским военным, впрочем, будучи связаны и с оптиматами. Луций Афраний был одним из самых близких к Помпею людей, будучи легатом полководца во всех его войнах и консулом 60 г. Именно Афранию Помпей мог доверить высшее руководство испанскими армиями. Марк Петрей, настоящий победитель при Пистории, также был легатом Помпея со времен Серторианской войны. В период триумвирата (59–58 гг.) он проявил оппозиционность триумвирам, но с 55 г. Помпей снова назначает его легатом Лузитании. Очень интересной фигурой был М. Теренций Варрон (116–28 гг. до н.э.), также один из старейших легатов Помпея, более известный как едва ли не крупнейший ученый своего времени, писатель, историк, филолог и антиквар. Варрон получил глубокое образование в Риме и Греции, был близок с Цицероном и Аттиком. Хотя пик научной деятельности Варрона приходится на время после 49 г. до н.э., уже в 60–50-е гг. он, несомненно, был известен, как знаменитый ученый. Позже Цезарь сделает его куратором созданных им публичных библиотек и своеобразным «министром культуры» в новом римском правительстве.

В 49 г. у Афрания было 3, а у Петрея и Варрона по 2 легиона (Caes. В. С, I, 39). Испания была «вотчиной» Помпея еще со времен Серторианской войны (79–71 гг.) и для войны были мобилизованы огромные силы испанцев. Афраний и Петрей собрали 80, а Варрон — 30 вспомогательных когорт (Ibid.), а пример Сертория прекрасно показал возможности страны. Помпей мог использовать тактику своего прежнего противника, причем конкретных вариантов могло быть много: наступление против Италии и Галлии, решительное сражение на границе испанских провинций и, наконец, крупномасштабная «малая» и партизанская война, основанная на опыте кампаний Сертория, в которой могла увязнуть армия Цезаря. К началу войны испанская армия была, видимо, самой сильной военной группировкой Помпея.

Восточные провинции. После бегства из Италии, Помпей начал создавать вторую армию на востоке. Цезарь сообщает, что к 48 г. у Помпея было 9 легионов (Caes. В. С, III, 4; Арр. В. С, II, 49). Ядром этой армии были пять легионов, приведенные из Италии. Два из них участвовали в Галльских войнах Цезаря, 1-ый — с 52 г. (Hirt. В. С, VII, 54), а 3-ий (бывший 15-ый), видимо, с еще более раннего времени. Три остальных были набраны в Италии в 49 г. Один легион ветеранов был набран в Киликии из ветеранов Помпея, еще один — в Македонии и на Крите. Македонский легион состоял из ветеранов войн 60-х гг., а еще два легиона, набранные в Азии, — из новобранцев и, возможно, немалого числа местных жителей (Caes. В. С, III, 4; Арр. В. С, II, 49). Эта армия могла быть усилена за счет двух легионов из Сирии, командование над которыми получил Сципион. Войска были частично составлены из остатков армий Красса и Бибула. Слабостью восточной армии было относительно небольшое число собственно италийских контингентов и то обстоятельство, что пополнение шло не только за счет граждан, но и за счет местных уроженцев, чьи боевые качества уступали римлянам. Кроме того, половина помпеянской армии состояла из новобранцев, а единую армию как таковую надо было еще создавать.

В армии Помпея были сильные греческие контингента. Цезарь пишет, что Помпей включил в свои легионы большое число воинов из Фессалии, Беотии, Ахайи и Эпира (III, 4). У него было 3 000 лучников (критяне, спартанцы, понтийцы, сирийцы и др.) и 1 200 пращников. Особенно много о греческих контингентах пишет Аппиан. Он сообщает о спартанцах и о других пелопоннесцах, беотийцах и афинянах (Арр. В. С, II, 70). Кроме того, он упоминает греческие (ионийцы, родосцы). негреческие (фракийцы, жители области Геллеспонта, вифинцы, фригийцы, лидийцы, памфилийцы, писидийцы, пафлагонцы, другие контингента из Малой Азии) (Ibid., II, 71) и восточные войска (киликийцы, сирийцы, финикийцы, иудеи, арабы, киприоты) (Ibid.). В известном смысле, Аппиан стремился показать участие в войне греков и изобразить Фарсальское сражение как “битву народов”, но наличие большое числа греков во вспомогательных войсках, а, возможно, и в легионах, видимо, достаточно очевидно.

Сильной частью армии Помпея была кавалерия. Цезарь оценивает ее в 7 000 человек (III, 4), это число повторяют и другие авторы (Арр, В. С, II, 70). Несколько более сложен вопрос о ее составе. Согласно конкретному списку, приводимому Цезарем, часть конницы дали вассальные цари: 600 — царь Галатии Дейотар, 500 — царь Каппадокии Ариобарзан, 500 — фракийский царь Котис, 500 всадников были посланы египетским царем Птолемеем XII Дионисом из египетской армии Габиния, 200 дал Антиох Коммагенский. К ним следует добавить контингента других предводителей: 200 от Расциполида из Македонии, 300 — от вождей Галлогреции (Таркондарий Кастор и Домилай) и 800 рабов и пастухов самого Помпея (Caes. В. С, III, 4). Этот подробный список дает всего 3 600 человек, остальные 3 400 всадников Цезарь обозначает как дарданов, бессов, македонян, фессалийцев и «граждан других племен и общин» (III, 4). Аппиан сообщает о наличие конного контингента из Армении (видимо, Малой Армении) во главе с Таксилом и из независимой Армении от Артавазда II во главе с Мегабатом (Арр. В. С, II, 76). Некоторые военные историки эту версию отвергают. Вопрос о кавалерии стал предметом дискуссии{221}, причем, дополнительным фактором стали сообщения авторов о наличии в армии Помпея конницы из аристократов. Плутарх прямо сообщает, что конницу Помпея составляли молодые нобили (Plut. Pomp., 64; Caes., 42), то же самое пишут Полиэн и Дион Кассий (Polyaen, VIII, 23; 25; Dio, 41, 55). Аппиан упоминает о «молодости и неопытности всадников».

Серьезные военные историки отвергают эту версию{222}. Конница из граждан практически исчезает в III в. до н.э., а конница из аристократов вообще является атрибутом ранней республики. Всадники и молодые представители сенаторских семей, не говоря уже о нобилях, как правило, служили в качестве офицеров (военных трибунов и префектов). Предположить наличие подобного «офицерского корпуса» достаточно сложно еще и потому, что римляне не имели опыта подобного рода частей, а потому последние едва ли могли быть эффективны. Трудно допустить, что аристократы стали бы служить вместе с конницей римских вассалов, не говоря уже о рабах и пастухах Помпея. Красивый литературный образ соединился с политическим обвинением Цезаря в «истреблении знати», которая едва ли существовала в столь большом количестве[58].

В 49 г. восточная армия Помпея, видимо, только создавалась. Она должна была закрыть путь Цезарю в восточные провинции. В случае наступления Цезаря в Испании (а это был наиболее вероятный вариант), восточная армия могла нанести удар по Италии и, возможно, сделала бы это именно тогда, когда войска Цезаря «увязли» бы на Пиренейском полуострове.

Флот. Флот был одной из самых серьезных сил помпеянцев. Помпей полностью господствовал на море. Согласно Цезарю, у него было 128 кораблей. Командование флотом было передано Бибулу. Основной базой был о. Коркира, другие базы находились на эпирском (Орик, Лисе, Аполлония, Диррахий) и иллирийском побережье (Caes. В. С, III, 7). Флот делился на 6 эскадр по национальному признаку: египетская эскадра (командовал Гней Помпей-младший), азиатская (Г. Триарий, Д. Лелий), сирийская (Г. Кассий Лонгин), родосская (Г. Клавдий Марцелл, Г. Колоний), либурнская (Л. Скрибоний Либон), ахейская (М. Октавий) (Caes. В. С, III, 5). Все перечисленные командиры были доверенными лицами Помпея, а некоторые — даже членами его семьи (Скрибоний Либон, Помпей Младший). Г. Клавдий Марцелл был консулом 49 г., Колоний, претор 49 г., ранее участвовал в походе Красса (Plut. Crass., 27), Д. Лелий был сыном легата Помпея в 77–76 гг. (Sail. Hist., И, 31) и его близкого друга (Cic. Att, VIII, 12а. 3; lid. 1), а М. Октавий, возможно, был сыном консула 76 г. Вероятно, ядро флота составляли корабли, участвовавшие в пиратской кампании Помпея в 67 г., опыт которой он, несомненно, собирался использовать.

Другие авторы дают еще большие цифры: Дион Кассий (Dio, 41, 52) и Плутарх (Plut. Pomp., 64) — 500, а Аппиан — даже 600 кораблей (Арр. В. С, II, 50–51). Это, видимо, преувеличение, хотя речь может идти и о грузовых судах. Огромная армада Помпея не только прикрывала восточную армию и провинции, но и была, возможно, одним из самых опасных компонентов его военной мощи. Флот пытался организовать блокаду Италии и координировать действия различных военных группировок.

Помпеянцы обратились за помощью и к внешним силам, включая противников Рима: Египту, понтийскому царю Фарнаку и даже — к парфянам. Правившие совместно дети Птолемея XII Аулета, Птолемей XIII Дионис и Клеопатра, послали 60 кораблей (Арр. В. С, II, 71) и 500 всадников из армии Габиния. Помпея поддержали оба правителя: в 49 г. в Александрию был послан сын Помпея Гней, который и возглавил эскадру, а Плутарх сообщает о романе Клеопатры с Помпеем- младшим (Plut. Ant., 25). Напротив, Фарнак отказал, что позже ставил себе в заслугу (В. Alex., 29). Впрочем, после поражения Помпея, понтийский царь начал самостоятельные действия против Цезаря. С парфянами Помпей вел переговоры через Луцилия Гирра (Caes. В. С, III, 82). Парфянских войск в армии Помпея не было (по Аппиану были только армяне), но примечательно, что Сципион смог вывести войска из Сирии, не опасаясь за восточную границу, а на последнем этапе гражданской войны Парфия все же вмешалась в конфликт.

Африка. Третий фронт помпеянцы создавали на юге в снабжающих Рим Африке и Сицилии. Наместником Сицилии стал Катон, развернувший активную подготовку к войне, собирая флот, производя набор в Лукании и Бруттии и требуя контингентов с общин Сицилии (Caes. В. С, I, 35; Арр. В. С, II, 40; Plut. Cato, 53). Еще более опасным было положение в Африке, где находились 2 или 3 легиона. Официальный наместник, Кв. Элий Туберон, умеренный сторонник Помпея из окружения Цицерона, так и не смог приступить к своим обязанностям. После неудачи под Ауксимом в провинцию прибыл П. Аттий Вар, ранее управлявший Африкой в качестве пропретора. Пропретор 49 г. Г. Консидий Лонг передал провинцию Кв. Лигарию, который подчинился Вару. Вар и Лигарий не пустили в Африку Туберона (Cic. pro Lig., 3, 5; Caes. В. С, I, 34). Энергичный Вар начал активно организовывать оборону, укрепил основные городские центры, Утику, Гадрумет, Клупею и др. и собрал 22 корабля (Caes. В. С, II, 24).

В Африке помпеянцы обрели могущественного союзника в лице нумидийского царя Юбы I (50–46 гг.), сумевшего во многом возродить мощь Нумидийского царства времен Югурты. Согласно автору «Африканской войны», Юба имел 3 легиона, организованные им по подобию римских, и 30 слонов (В. Afr., 48), причем, это были не все силы нумидийцев. Аппиан оценивает его силы в 30 000 пехоты, 20 000 конницы, множество легковооруженных и 60 слонов (Арр. В. С, II, 96). Хотя, это и преувеличение, силы царя были внушительны, и их мощь испытали на себе Курион 49 г. (и сам Цезарь (47–46 гг.), причем, особую угрозу представляла легкая конница нумидийцев. Юба был старым врагом Цезаря, конфликт между ними произошел еще до воцарения правителя (Suet. Iul., 71). Во время помпеянского переворота Юбу объявили другом римского народа (Caes. В. С, I, 6).

Стратегия Помпея показывает очень высокий уровень военного планирования. Этот план во многом сходен с планом Ганнибала, также планировавшего объединение всего средиземноморского мира против Рима и ударов из Испании, Африки и Греции. Тогда это стоило римлянам огромных потерь и многих лет войны. План мог нейтрализовать первоначальный успех Цезаря, а морская и сухопутная блокада должны были рано или поздно вызвать кризис в Италии. Как и во время Ганнибаловой войны, Рим мог оказаться перед лицом катастрофы, способной привести к всеобщему опустошению и коллапсу экономики. План Помпея, основанный на опыте всех его многочисленных предыдущих кампаний, был почти безупречен с военной точки зрения. В отличие от плана Ганнибала, это был план войны с собственной страной и собственным народом, а потому вызывал ужас даже у его сторонников.

«И тот и другой ищут господства», — пишет Цицерон, — «и не делается ничего для того, чтобы государство жило достойно и счастливо. И тот оставил город не потому, что не мог его удержать, а также — Италию, но, прежде всего, думал о том, чтобы подвигнуть все земли, все моря, возбудить варварских царей, привести в Италию вооруженные дикие народы, приобрести величайшие войска. Это есть некий род сулланского царства, которого многие домогались уже ранее и которого желают некоторые из тех, кто с ним» (Cic. Att, VIII, 11, 2). Эту мысль Цицерон повторяет неоднократно (Ibid., IX, 7; 4, 9), иногда переходя и на более жесткий тон: «Первое решение — душить город и Италию голодом, затем опустошать поля, жечь, не удерживаясь даже от денег богатых» (Ibid., IX, 7, 4). В этих условиях Цезарь должен был действовать быстро и решительно. Он противопоставил плану Помпея не только эффективные, подчас, нестандартные военные решения, но и новую глобальную политику.