Государственный переворот
Государственный переворот
Страна ещё ликовала по поводу провала «путча», когда 24 августа на страницах «Тюменских известий» появилась статья народного депутата СССР С. Васильева «Государственный переворот 1991 года успешно завершён». Касаясь распространяемого средствами массовой информации утверждения, что «путч» провалился, автор писал: «Это неправда. 19–21 августа 1991 года в стране успешно завершился государственный переворот, разрушительные последствия которого будут осознаны миллионами наших сограждан значительно позже» [3566].
С тех пор прошло почти двадцать лет, но смысл августовских событий как государственного переворота до сих пор не осознан.
Очевидно, если бы 19–21 августа действительно имел место неудачный «путч», то после того, как М.С. Горбачёв вернулся из Фороса в Москву, всё должно было ограничиться арестом заговорщиков и восстановлением статус - кво, который существовал на 18 августа.
Между тем этого не произошло.
22 августа М.С. Горбачёв действительно вернулся в Москву, но не вернулся к власти. Чтобы понять это, необходимо познакомиться с некоторыми указами Б.Н. Ельцина и распоряжениями его правительства тех дней.
Первый шаг на этом пути был сделан уже 19 августа, когда Б.Н. Ельцин заявил, что с этого дня КГБ СССР, МВД СССР и Министерство обороны СССР и другие союзные учреждения переходят в его подчинение. 20 - го Б.Н. Ельцин взял на себя полномочия верховного главнокомандующего страны. И если тогда эти указы имели декларативный характер, 21 - го они стали приобретать реальное значение.
Имел ли президент России на это право? Нет. Следовательно, налицо факт присвоения или захвата не принадлежавшей ему власти.
20 августа был сделан ещё один шаг на этом пути. Появился указ №66 «Об обеспечении экономической основы суверенитета РСФСР» [3567], который гласил: «Совету министров РСФСР... до 1 января 1992 г. обеспечить передачу и принятие в ведение органов государственного управления РСФСР и республик в составе РСФСР предприятий и организаций союзного подчинения, находящихся на территории Российской Федерации... Решения союзных органов, касающиеся порядка ввоза (вывоза) товаров, а также установления размеров таможенных пошлин, принятые без согласия с полномочными органами РСФСР, на территории РСФСР не действуют» [3568].
Это означало, что уже 20 августа, когда М.С. Горбачёв находился в Форосе, российское правительство в одностороннем порядке и тоже в нарушение действовавшей конституции лишило союзное правительство большей части собственности.
21 августа последовал указ №69, в котором говорилось: «Передать всесоюзную телерадиокомпанию в ведение правительства РСФСР» [3569], 22 августа указ №76: «Передать Информационное агентство «Новости» и все расположенные на территории РСФСР издательства, полиграфические и обслуживающие их предприятия, находящиеся в собственности КПСС,.. в ведение Министерства печати и массовой информации РСФСР» [3570].
Таким образом, в течение двух дней союзное правительство лишилось средств массовой информации, а, следовательно, идеологической власти на территории России.
В эти же дни произошло ещё одно важное событие, на которое не пожелали обращать должного внимания даже самые что ни на есть «демократические» издания. Арест руководителей союзного государства (вице - президента СССР, председателя Верховного Совета СССР, премьер - министра СССР, министра обороны СССР, председателя КГБ СССР и др.), оказавшихся причастными к ГКЧП, произошёл не по распоряжению Генеральной прокуратуры СССР, а на основании распоряжений Генеральной прокуратуры РСФСР!!! [3571]
22 августа М.С. Горбачёв прибыл в Кремль в полдень и сразу же «пригласил в Ореховую комнату, где традиционно собирались только члены Политбюро, ближайших соратников - Яковлева, Бакатина, Примакова, Шахназарова, Медведева, Абалкина, Кудрявцева, Черняева. Вместе с ними был начальник Генштаба Моисеев, председатель Комитета конституционного надзора Алексеев, Генеральный прокурор Трубин, министр иностранных дел Бессмертных, Председатель Верховного Суда СССР Смоленцев» [3572].
Именно здесь «были отменены указы ГКЧП и сделаны новые назначения на ключевые посты» [3573], после чего М.С. Горбачёв подписал целую серию указов об отставках и назначениях. От занимаемых должностей были освобождены премьер - министр B.C. Павлов, председатель КГБ В.А. Крючков, министр обороны Д.Т. Язов, начальник службы охраны КГБ СССР Ю.С. Плеханов, руководитель аппарата президента СССР В.И. Болдин [3574].
Следует отметить, что единолично ни назначить премьера, ни уволить его президент не имел права. Не имел он таких прав и в отношении других членов Кабинета министров. Закон гласил: «В соответствии с Конституцией СССР Кабинет министров СССР формируется президентом СССР с учётом мнения Совета Федерации и по соглашению с Верховным Советом СССР. В таком же порядке вносятся изменения в состав Кабинета министров» [3575].
Поэтому М.С. Горбачёв прежде всего обязан был созвать Совет Федерации, получив его согласие, вынести данный вопрос на заседание Верховного Совета СССР и только после принятия отставки премьера союзным парламентом мог издать указ об освобождении B.C. Павлова от занимаемой должности. Поэтому сделанное союзным президентом на этот счёт распоряжение являлось противозаконным.
Но никто (даже самая прогрессивная печать у нас и на Западе) не стал обращать внимания и на это. Чем не пожертвуешь во имя демократии.
25 августа, задним числом и без соответствующего постановления Совета Федерации, Верховный Совет СССР одобрил отставку уже отставленного B.C. Павлова, мотивируя это тем, что Прокуратурой СССР против него было возбуждено «уголовное дело за участие в антиконституционном заговоре» [3576]. Однако эта мотивировка не имела под собой никаких оснований, во - первых, потому, что подобное дело было возбуждено только 28 августа, а во - вторых, не Генеральной прокуратурой СССР, как того требовал закон, а Генеральной прокуратурой РСФСР.
И на эти формальные мелочи никто не стал обращать внимания. Ведь речь шла о защите демократии.
В.И. Болдина заменил Г.И. Ревенко, Д.Т. Язова - М.А. Моисеев, В.А. Крючкова - Л.В. Шебаршин, А.А. Бессметных [3577] - Борис Панкин [3578].
На этом можно было бы поставить точку, если бы М.С. Горбачёвым не был подписан ещё один указ - о назначении В.П. Трушина министром внутренних дел [3579]. Однако указ об отставке Б.К. Пуго подписан не был. Этот на первый взгляд странный факт объясняется очень просто - вечером 22 - го Борис Карлович был найден мёртвым у себя в квартире [3580].
Накануне он сказал своему сыну: «Вадим, это большая игра! Умный у тебя отец, а этого не понял! Всё это большая игра, и мы в ней проиграли». И бросил реплику о М.С. Горбачёве: «Он нас всех предал, жалко - так здорово купил и так дёшево продал! Всех!» [3581].
Вокруг смерти Б.К. Пуго до сих пор идут споры. Сразу же, ещё до завершения следствия, получила распространение версия, согласно которой он покончил жизнь сам [3582]. Её разделяет и его сын [3583]. Однако в этой истории много неясного. Возникают по крайней мере два вопроса: если, как установило следствие, Б.К. Пуго сначала убил жену, а затем покончил с собой, как он смог произвести в себя два выстрела и почему его жена была обнаружена в сознании?
Гибель Б.К. Пуго и его жены положила начало целой серии странных смертей.
Вечером 24 - го в своём кремлёвском кабинете был обнаружен мёртвым маршал С.Ф. Ахромеев [3584]. Касаясь этого факта, В. Варенников заявил: «Я прекрасно знал и Бориса Карловича, и Сергея Фёдоровича. Отлично знал их характер, знал их преданность делу, своему народу, знал их душевный настрой, мне трудно предположить, чтобы они покончили с собой. Проведённое же следствие заключило, что это самоубийство. У меня на этот счёт выводы другие, я думаю, что здесь не обошлось без участия кого - то со стороны» [3585].
Самое удивительное в этой смерти то, что покончивший самоубийством С.Ф. Ахромеев был обнаружен в полу сидячем положении (!) в петле из шпагата (!), прикреплённой к ручке окна скотчем (!) [3586].
Утром 26 августа погиб управляющий делами ЦК КПСС Н.Е. Кручина. Следствие пришло к заключению, что он выбросился с балкона своей квартиры на пятом этаже [3587]. 6 октября «выбросился» из окна своей квартиры на восьмом этаже Г.С. Павлов (1910–1991), бывший управляющий делами ЦК КПСС с 1963 по 1983 г. [3588]. 17 октября тоже «выбросился» из окна своей квартиры на 12 этаже заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС американист Д.А. Лисоволик [3589].
Тем временем Б.Н. Ельцин был занят вопросом о кадровых переменах, причём не в руководстве РСФСР, а в составе советского правительства.
Как утверждает Ю.В. Скоков, 22 августа Б.Н. Ельцин пригласил к себе П.С. Грачёва, «поблагодарил за помощь и предложил ему занять пост министра обороны СССР». Павел Сергеевич поблагодарил президента России за такое предложение, но заявил, что «к такой должности он не готов». Тогда было решено, что «министром обороны СССР будет Шапошников, а Грачёв - его первым заместителем» [3590].
А пока президент России ещё только начинал решать кадровые вопросы союзного значения, ему сообщили, что М.С. Горбачёв уже произвёл первые кадровые перемены, в том числе в руководстве Министерства обороны СССР. «Ельцина, - отмечает А.В. Коржаков, - естественно, такая шустрая самостоятельность возмутила» [3591].
Несмотря на позднее время, он в ночь с 22 на 23 августа позвонил М.С. Горбачёву и потребовал отказаться от сделанных им назначений. Михаил Сергеевич, как это он умел делать, развёл руками и заявил: уже поздно, указы подписаны и сданы в печать. На его ближайшее окружение подобная аргументация действовала с убийственной силой. На Бориса Николаевича она не произвела впечатления. Прежде чем положить трубку, он сказал: «Утром буду у Вас» [3592].
Утром 23 - го Б.Н. Ельцин пришёл к М.С. Горбачёву, и все назначения были отменены [3593]. По некоторым данным, встреча продолжалась два часа [3594]. М. Моисеева заменил Е.И. Шапошников, Л.П. Шебаршина - В.В. Бакатин, В.П. Трушина - В.П. Баранников. Первыми заместителями министра обороны СССР стали П.С. Грачёв и В.Н. Лобов, который одновременно возглавил Генеральный штаб [3595].
Касаясь этих кадровых перемен, А.С. Черняев пишет: «Потом М.С. согласовывал с ним (Ельциным - А.О.) все последующие назначения» [3596]. Это означает, что после возвращения из Фороса М.С. Горбачёв как союзный президент превратился в декоративную фигуру.
А.В. Коржаков характеризует сложившееся после «путча» положение как двоевластие [3597], которое завершилось через четыре месяца передачей Б.Н. Ельцину «ядерного чемоданчика» [3598]. Мне думается, правильнее говорить, что после августовских событий 1991 г. реальная президентская власть в СССР перешла к Б.Н. Ельцину.
23 августа Михаил Сергеевич не только сдал всех только что назначенных им министров, но и пошёл ещё дальше.
«На другой день я был в здании ЦК, - вспоминает Ю. Прокофьев, имея в виду 23 августа. - Принесли клочок бумаги синего цвета, корявым почерком Бурбулиса написано: «Президенту СССР. В связи с тем, что в ЦК готовится уничтожение документов, считаю необходимым эвакуировать аппарат и взять под охрану здание». И на уголке: «Согласен. Горбачёв». К тому моменту в здании оставались технические работники - руководители ушли по подземному переходу» [3599].
Вспоминая тот день, А.С. Черняев пишет: «Я сидел и работал. Вдруг ворвалось выключенное обычно радио: монотонно и угрожающе повторялось, что даётся один час для сбора только личных вещей, после чего все оставшиеся в здании будут задержаны» [3600]. К.Н. Брутенц, который уточняет, что это распоряжение прозвучало «примерно в полдень», приводит его почти дословно: «По распоряжению мэра города Гавриила Харитоновича Попова, все лица, работающие и находящиеся в здании ЦК, должны его покинуть в течение 40 минут. С собой разрешается взять только личные вещи. Распоряжение мэра Москвы Попова согласовано с Горбачёвым» [3601].
К.Н. Брутенц вспоминает, что он вышел вместе со всеми в положенное время [3602], а А.С. Черняев через два часа. Но его не выпустили к толпе, а провели через спецметро, о существовании которого он до этого даже не догадывался [3603].
В тот же день прямо в президиуме на заседании Верховного Совета РСФСР перед телекамерами Б.Н. Ельцин подписал указ №79, который гласил: «До окончания разрешения в судебном порядке вопроса о неконституционности действий Компартии РСФСР приостановить деятельность органов и организаций Компартии РСФСР» [3604].
Какова была реакция М.С. Горбачёва на всё это?
«По - настоящему всесторонний анализ, - читаем мы в воспоминаниях Г.Х. Шахназарова далее, - был дан на следующий день - 24 августа, когда в кабинете президента собрались Яковлев, Примаков, Медведев, Ревенко и мы с Черняевым. В течение субботнего дня были не только приняты «по идее», но и написаны, отредактированы и подписаны президентом кардинальные решения, означавшие, по сути дела, конец одной и начало другой эпохи политического развития страны» [3605].
«Случайно, - свидетельствует А.С. Черняев, - я оказался в его кабинете, когда решался вопрос о его генсекстве. Пошёл к нему по текущим «делам». И обнаружил за овальным столом Г. Попова, Лужкова, Силаева, Бакатина, Медведева и Игнатенко... Нам с Медведевым поручили «формулировать» на бумаге обсуждавшиеся варианты. Попов и Лужков предлагали вместе с отказом от поста Генсека (это было решено Горбачёвым ещё до моего появления в кабинете) заявить и о роспуске Центрального комитета, и даже всей партии. М.С. на это не пошёл... Не предупредил меня Горбачёв и о том, что он согласился на захват российскими и московским властями здания Центрального Комитета». Г. Попов в упомянутой статье на страницах «Известий» пишет, что «он тогда же предложил М.С. уйти в отставку и с поста президента», но «я этого не слышал» [3606].
После этого вечером 24 августа М.С. Горбачёв подписал заявление, в котором он не только сложил с себя обязанности Генерального секретаря, но и призвал ЦК КПСС к самороспуску [3607].
Как отреагировала на это партийная элита?
Никак.
«Авангард предателей, попрятавшись по щелям, - не без основания пишет А.В. Руцкой, - послушно замолчал, не издавая звука протеста: Политбюро, ЦК КПСС, республиканские компартии, обкомы, крайкомы, райкомы разбежались, как крысы с тонущего корабля» [3608].
В то время, как М.С. Горбачёв решал судьбу ЦК КПСС, «24 августа 1991 года, - пишет В.А. Крючков, - консультант Президента СССР Ревенко собрал Кабинет министров и, сославшись на поручение Горбачёва, объявил о его роспуске. Недоуменные вопросы членов Кабинета остались без ответа» [3609].
А недоумевать было почему. Как уже отмечалось, существовала определённая процедура отставки правительства, которая предполагала обсуждение этого вопроса на Совете Федерации и утверждение её Верховным Советом СССР.
Следовательно, и это распоряжение М.С. Горбачёва являлось неконституционным. Как признался Ю.М. Лужков, на такой шаг союзного президента тоже подвигли «демократы» [3610].
Между тем, распустив Кабинет министров, М.С. Горбачёв в тот же день, 24 августа, создал новый орган - Комитет по оперативному управлению народным хозяйством страны [3611], возглавить который после беседы с Б.Н. Ельциным предложил И.С. Силаеву [3612].
Имел ли он на это право? Нет. И не только потому, что создание новых органов исполнительной власти по конституции было прерогативой парламента, но и потому, что Кабинет министров был распущен, но не упразднён. Поэтому передавать его функции другому, не предусмотренному конституцией учреждению президент тоже не имел права.
Вслед за этим 24 августа Совет министров Российской Федерации принял постановление №439, которое гласило: «Впредь до сформирования нового Кабинета министров СССР постановления, распоряжения и другие решения Кабинета министров СССР не подлежат исполнению на территории РСФСР... На указанный период руководство министерствами и ведомствами СССР, подведомственными им объединениями, предприятиями и организациями, расположенными на территории РСФСР, принимает Совет министров РСФСР» [3613].
Это тоже было нарушением действующей Конституции СССР.
А поскольку новый Кабинет министров СССР не был сформирован, то с 24 августа М.С. Горбачёв как президент СССР по сути дела лишился своего правительства. «Союзное правительство практически было ликвидировано», - констатирует Р.И. Хасбулатов [3614].
24 августа последовали ещё два очень важных постановления. Первым из них российский президент распорядился «передать архивы центрального аппарата КГБ СССР и его управлений в республиках в составе РСФСР, краях, областях, городах Москве и Ленинграде в ведение архивных органов РСФСР» [3615], вторым - «передать в ведение... КГБ РСФСР все виды правительственной связи (телефонной и документального шифрования), действующие на территории СССР» [3616].
И на это Б.Н. Ельцин не имел права.
25 августа последовало распоряжение: «Предоставить право Государственному комитету РСФСР по управлению государственным имуществом... принять на баланс Комитета нежилые помещения, здания и сооружения, занимаемые в г. Москве Кабинетом министров СССР, министерствами, ведомствами и организациями СССР» [3617].
И это решение было незаконным.
Несмотря на то, что 23 - го деятельность компартии была лишь приостановлена до решения суда, 25 - го Ельцин подписал указ №90, в котором говорилось: «Объявить государственной собственностью всё принадлежащее КПСС и Коммунистической партии РСФСР недвижимое и движимое имущество, включая денежные средства в рублях и иностранной валюте» [3618].
И это было нарушением закона.
«После победы, - пишет А.В. Коржаков, - шеф решил: пришло время переехать в Кремль. Он договорился с Горбачёвым о разделе кремлёвской территории: президент СССР вместе с аппаратом оставляют за собой первый корпус, а Борис Николаевич с подчинёнными въезжают в четырнадцатый... Следующее условие Бориса Николаевича касалось кадровых назначений - их теперь следовало делать сообща. Выбора у президента СССР не было, и он согласился» [3619].
После этого, - пишет А.В. Коржаков, - «Михаил Сергеевич стал покорным, спесь у него исчезла, походка стала «человечнее»... Раиса Максимовна в Кремле теперь не появлялась... Теперь вместо Раисы в Кремле распоряжалась Татьяна, дочь Бориса Николаевича» [3620].
«События августа, - отмечал в своих мемуарах В.И. Воротников, - раскручивают спираль реорганизации политической системы в стране. Руководство России явочным порядком принимает на себя многие функции Союза ССР, как будто президента страны нет или это происходит с его ведома» [3621].
Таким образом, в конце августа - начале сентября 1991 г. М.С. Горбачёв лишился почти всех рычагов исполнительной власти, потерял контроль над экономикой, радио и телевидением, правительственной связью. Всё это вместе взятое свидетельствует, что 19 августа под прикрытием так называемого путча начался государственный переворот, возглавляемый Б.Н. Ельциным.
Задача Б.Н. Ельцина, - объясняет Г.Х. Попов, - заключалась в том, чтобы «вместе с разгромом верхушки и структуры КПСС перехватить у КПСС руководство армией, КГБ, МВД, печатью, ликвидировать саму основу тоталитаризма. В целом - разгромить тот самый центр, который оказался главным препятствием на пути реформ» [3622].
27 августа Ю.М. Лужков встретился с Горбачёвым: «Всматриваюсь в лицо хозяина кабинета. Как оно изменилось. Исчезла самоуверенность, артистичность. Ушло обаяние - та скрытая демоническая весёлость, что пряталась раньше за каждой фразой, создавая второй план разговора и подавляя в собеседнике способность возражать... «Он больше не президент», - подумал я» [3623].
Это понял и сам Михаил Сергеевич, который после возвращения из Фороса начал чистить свой архив. А 27 августа Раиса Максимовна уничтожила их личную переписку [3624].