На пути в референдуму

На пути в референдуму

Ещё продолжали бушевать страсти по поводу вильнюсских событий, как грянули события в Риге. 15 января заявил о своём существовании Вселатвийский комитет народного спасения. В столице Латвии тоже началось противостояние. Возле правительственных зданий появились баррикады, затем пролилась кровь.

Вокруг рижских событий до сих пор тоже много дезинформации. Что бесспорно?

Вечером 20 января, когда колонна ОМОНа перемещалась по городу, возле здания МВД её обстреляли. Кто стрелял и откуда, не установлено. Омоновцы ворвались в здание МВД, но стрелявших не обнаружили. Первоначально СМИ утверждали, что в результате захвата здания МВД погибло пять человек. Позднее было установлено, что в самом здании МВД погиб только один сотрудник милиции. Четыре человека были убиты в стороне от места событий. Кем, неизвестно. Появилась информация о снайперах, которые сначала обстреляли колонну ОМОНа, затем открыли огонь по гражданским людям, находившимся возле МВД [2949].

Налицо провокация. Кем она была организована, не установлено. Возможны три варианта: а) КГБ СССР, б) иностранными спецслужбами, в) латышскими националистами.

И хотя на этот вопрос ответа до сих пор нет, факт захвата МВД рижским ОМОНом сразу же приобрёл международный резонанс, а вся вина за произошедшее была возложена на Москву.

АнтиГорбачёвская кампания приобрела ещё больший размах. За рубежом открыто заговорили о необходимости экономических и политических санкций против Кремля.

В связи с этим 21 января А.С. Черняев предложил М.С. Горбачёву отменить встречу на высшем уровне с американским президентом Д. Бушем, которая должна была состояться в Москве 11–13 февраля, вместо это встретиться с ним «в Хельсинки, Вене или Лондоне и там объясниться по всем актуальным вопросам». На письме имеется пометка: «Доложено 25.01.91» [2950].

Однако А.С. Черняев опоздал.

24 января М.С. Горбачёв принял американского посла, который вручил ему письмо Д. Буша. Текст письма пока неизвестен. Но известно, что в нём шла речь о событиях в Прибалтике и друг Джордж предупреждал друга Майкла о возможных санкциях против СССР. И хотя санкций удалось избежать, одна угроза была приведена в исполнение. Д. Буш отменил запланированный на февраль официальный визит в Москву [2951].

По свидетельству Д. Мэтлока, он ожидал, что советский президент начнёт «возмущаться нашим вмешательством», заявит, что угрозы «прекратить экономическое сотрудничество» могут подорвать перестройку. Однако Михаил Сергеевич «воспринял сообщение спокойно» и попытался заверить своего собеседника, что его последние действия - это не изменение стратегического курса, а тактика, «чтобы избежать дворцового переворота» [2952].

Такова была прелюдия к референдуму.

Демократическая оппозиция открыто шла на референдум под знаменем разрушения СССР. 26–27 января 1991 г. в Харькове состоялась конференция 46 партий и политических движений из 10 союзных республик [2953]. Среди них была и «Демократическая Россия» [2954]. Конференции приняла решение учредить Конгресс демократических сил суверенных республик [2955] и призвала своих сторонников дать на референдуме отрицательный ответ на вопрос о сохранении обновлённого СССР. Одновременно было выдвинуто требование отставки союзного руководства и передачи власти Совету Федерации. Главным средством достижения этих целей должна была стать кампания «гражданского неповиновения» [2956].

Подготовка и проведение референдума ещё ждут своего исследователя. В данном случае отмечу только один факт как современник тех событий. На удивление, призывы голосовать против сохранения СССР звучали не только со страниц оппозиционной печати, но и с телеэкранов и в радиоэфире. Хотя к тому времени и радио, и телевидение почти полностью находились в руках союзного центра и лишь частично контролировались российским правительством.

7 февраля В.А. Крючков обратился к М.С. Горбачёву с запиской «О политической обстановке в стране», в которой, говоря об «угрозе развала СССР», отмечал: «В то время как «демократическая пресса» принялась шельмовать референдум уже с момента его объявления, со стороны центральных и партийных средств массовой информации серьёзные выступления в его пользу практически отсутствуют». Из этого шеф КГБ делал вывод о необходимости «усилить контроль над средствами массовой информации» [2957].

Только через месяц после этого, 7 марта, ЦК КПСС утвердил «План действий», который поставил перед партией задачу «обеспечить последовательное наращивание в средствах массовой информации пропагандистских материалов, связанных с референдумом» [2958].

Но что можно было сделать за полторы недели?

Вместе с тем В.А. Крючков предлагал в своей записке продумать вопрос о возможности «образования в соответствующий момент временных структур в рамках мер, предоставленных президенту Верховным Советом СССР» [2959]. Мнение В.А. Крючкова было сообщено всем членам и кандидатам в члены Политбюро, секретарям ЦК КПСС [2960].

12 февраля «Труд» опубликовал интервью с новым советским премьером B.C. Павловым, который обвинил иностранные банки в том, что они занимаются скупкой обесценивающихся советских рублей, чтобы, используя их, влиять на финансовую ситуации в СССР [2961]. И хотя первый заместитель КГБ СССР В.Ф. Грушко отмежевался от этого интервью, заявив, что КГБ «о подобном заговоре абсолютно ничего неизвестно» [2962], вряд ли новый премьер решился бы на такой шаг, не согласовав его с КГБ и президентом страны.

В связи с этим заслуживает внимания сохранившаяся среди бумаг А.С. Черняева запись размышлений М.С. Горбачёва, датированная 11 февраля 1991 г. и содержащая критический анализ политики США в отношении СССР. Из этой записи вытекает, что советский президент готов был допустить причастность «американцев» к последним событиям в Прибалтике [2963].

Обеспокоенность президента на этот счёт была неслучайной.

Как уже отмечалось, «ещё в 1989 г.» Совет национальной безопасности США стал рассматривать идею о «создании на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра» [2964].

По утверждению В.А. Крючкова, «в феврале 1991 г. о нём активно заговорили в окружении Ельцина». Причём «при анализе политико - экономического содержания параллельного центра» учитывались «суждения Г. Попова» [2965], который в январе побывал в США. КГБ СССР располагал сведениями, что этот визит был организован Д. Мэтлоком [2966].

Делясь впечатлениями об этой поездке, Г.Х. Попов сообщал, что он «встречался с политическими деятелями, с государственным секретарём Бейкером, беседовал с группой его помощников, с руководителями ведомств США, которые занимаются СССР. Среди них были и специалисты из министерства обороны, из госдепартамента, из ЦРУ - люди, формирующие американскую политику. Состоялись встречи с лидером большинства в Палате представителей Р. Гепхардтом, бывшим государственным секретарём США Генри Киссинджером и, разумеется, с Эдвардом Кеннеди» [2967].

«Главным компонентом» замысла американской администрации, считал В.А. Крючков, «являлось создание на территории Советского Союза разорванных, разделённых между собой рынков с равной ориентацией на российский и международный рынки. По задумкам авторов плана, это означало бы неотвратимый развал «советской империи» [2968].

Особая роль в этих замыслах, судя по всему, отводилась Б.Н. Ельцину. Однако он не имел прочного большинства в Верховном Совете России. В связи с этим было решено учредить пост всенародно избираемого президента России и таким образом вывести его из - под контроля парламента [2969].

7 февраля Верховный Совет РСФСР принял постановление «О мерах по обеспечению проведения референдума СССР и референдума РСФСР 17 марта 1991 года». В нём говорилось: «Разрешить Центральной комиссии РСФСР по проведению референдумов включить в один бюллетень для голосования два вопроса, вынесенные на Всероссийский референдум». Первый вопрос касался судьбы Советского Союза, второй - необходимости «введения поста Президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?» [2970].

В ответ на это 15 февраля 1991 г. 270 народных депутатов РСФСР - членов Компартии РСФСР предложили срочно созвать Третий съезд народных депутатов РСФСР и заслушать на нём отчёт Б.Н. Ельцина. Смысл этой инициативы заключался в том, чтобы отправить Б.Н. Ельцина в отставку с поста председателя Верховного Совета РСФСР [2971].

Между тем 19 февраля Б.Н. Ельцин выступил по телевидению и потребовал не только немедленной отставки М.С. Горбачёва, но и передачи власти Совету Федерации [2972], т.е., как уточнял А.С. Грачёв, «синклиту республиканских президентов, главой которого, естественно, стал бы будущий президент тогда ещё советской России» [2973].

«Его речь, - комментирует М.С. Горбачёв, - была переполнена грубыми, оскорбительными замечаниями по моему адресу. Руки дрожали. Видно было, что он не владеет полностью собой и с усилием, с натугой читал заготовленный заранее текст» [2974].

В этом интервью Б.Н. Ельцин озвучил то, о чём предупреждал ещё 14 января и к чему 27 января призвал Конгресс демократических сил в Харькове. Поэтому возникает вопрос: были ли к этому времени уже подготовлены меры для реализации озвученного требования или же он блефовал?

20 февраля М.С. Горбачёв собрал своё окружение и поставил вопрос: что делать? [2975] При этом он сообщил о намерении Б.Н. Ельцина создать «союз четырёх»: Белоруссии, Казахстана, России и Украины [2976].

Как уже отмечалось, 14 января на упоминавшейся пресс - конференции Б.Н. Ельцин открыто объявил о существующем замысле создать подобный союз и о намеченной с этой целью встрече представителей четырёх республик в Минске.

25 января Борис Николаевич дал интервью телекомпании Эй - Би - Си, в котором обрушился с обвинениями на М.С. Горбачёва и заявил: «Либо он... откажется от своей попытки установить диктатуру и сосредоточить абсолютную власть в одних руках, - всё идёт именно к этому, - либо он должен уйти в отставку, распустить Верховный Совет и Съезд народных депутатов СССР... Если Горбачёв попытается добиться диктаторских полномочий, Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан отделятся от СССР и создадут свой собственный союз» [2977].

Говоря через год о беловежском сговоре, Г.Э. Бурбулис поведал «о попытке провести встречу того же рода в феврале 1991 г.» [2978]. «В феврале 91 - го, - сообщил он позднее в беседе с М. Ройзом, - была сделана первая проба четырёхсторонней встречи - Россия, Украина, Беларусь и Казахстан» [2979]. О том, что «в феврале» был подготовлен «договор - «заготовка», который послужил основой документа, принятого через несколько месяцев в Беловежской пуще», - вспоминает С.С. Шушкевич [2980].

По свидетельству З.А. Станкевича, «4 февраля» «представители Белоруссии, Казахстана, Российской Федерации и Украины» провели в Москве «альтернативную рабочую встречу», «на которой предполагалось руководителям этих республик рассмотреть проект заявления «Об основах Союза суверенных государств». При этом имелось в виду его подписание в «ближайшее время в г. Минске» [2981].

Позднее в интервью итальянской газете «Репубблика», Б.Н. Ельцин заявил, что подобная встреча в Минске имела место [2982]. Он относил её к декабрю 1990 г. Но это, по всей видимости, ошибка.

«В феврале, незадолго до референдума, - пишет А.И. Лукьянов, - пришло «сообщение о том, что руководители России, Украины, Белоруссии и Казахстана направили своих представителей в Минск, чтобы без участия союзного руководства рассмотреть предложения о создании «Содружества», означавшее по сути своей ликвидацию Союза ССР или по крайней мере превращение единого союзного государства в аморфное конфедеративное Сообщество независимых государств» [2983].

Есть основания думать, что минская встреча состоялась не ранее 5 - не позднее 19 февраля. Во всяком случае 20 февраля на совещании в Кремле М.С. Горбачёв заявил: «Ельцин хотел подписать «союз четырёх» (Россия, Украина, Казахстан, Белоруссия), но сорвалось» [2984].

Возникает несколько вопросов. Не было ли связано с подготовкой минской встречи появление 23–25 января на страницах «Российской газеты» договоров России с Белоруссией [2983], Казахстаном [2986] и Украиной [2987], заключённых ещё в ноябре - декабре 1990 г.? Не был ли связан с этой встречей перенос телевизионного выступления Б.Н. Ельцина с 5 февраля сначала на 8 - е [2988], затем на 19 - е февраля? И, наконец, не объясняется ли содержание этого выступления неудачей минской встречи?

По воспоминаниям П. Вощанова, «несколько дней спустя» после выступления Б.Н. Ельцина по Центральному телевидению к нему «обратилось одно из доверенных лиц союзного вице - президента с предложением: надо организовать конфиденциальную встречу Ельцина и Янаева. Мол, Горбачёв ни на что уже не способен... Страна гибнет... Надо спасать...». Однако Б.Н. Ельцин не пошёл на контакт с Г.И. Янаевым [2989].

Иначе освещает этот эпизод А.С. Грачёв. Он утверждает, что «в начале весны 1991 г.» П. Вощанов и Р.И. Хасбулатов сами «вошли в контакт с Г. Янаевым и некоторыми другими будущими путчистами в Горбачёвском окружении и повели разговоры о том, что президент «явно выработался» и больше не тянет, а потому дальнейшее его пребывание на посту становится для всех обременительным». Но договориться им не удалось [2990].

Тогда же в ЦК КПСС был разработан «План действий - 28», который предусматривал меры, направленные на то, чтобы добиться отставки Б.Н. Ельцина на Третьем съезде народных депутатов РСФСР, намеченном на 28 марта. Как пишет Р.Г. Пихоя, «сохранились любопытные рукописные наброски Гиренко, посвящённые данной проблеме и датированные 1 марта 1991 года». «В тот же день руководству ЦК КПСС была направлена записка зам. зав. Отделом ЦК КПСС по связям с общественно - политическими организациями Виктора Мироненко «О некоторых аспектах развития современной политической ситуации в стране», в которой отмечалось, что 1991 г. - это год, когда должен быть решён вопрос: кто кого» [2991].

На этой записке М.С. Горбачёв начертал следующую резолюцию:

«Тов. Ивашко В.А., членам Политбюро, секретарям ЦК КПСС. Записка Отдела по связям с общественно - политическими организациями содержит дельные предложения. Надо буквально мобилизовать всю партию, чтобы реализовать их на практике. Остаются считанные дни, а тут нужна огромная по масштабам организаторская работа, да и расходы немалые (печатание листовок, их распространение и т.д.). Но это - политическое сражение, может быть, решающее... М. Горбачёв» [2992].

1 марта снова поднялась волна шахтёрских забастовок, «инициированных и финансировавшихся, по мнению B.C. Павлова, российским политическим руководством во главе с Ельциным». В ходе этого забастовочного движения зазвучал призыв «переходить под юрисдикцию России» [2993], а также такие требования, как устранение КПСС и отставка Горбачёва [2994].

Невольно возникает вопрос: не являлись ли эти забастовки началом той кампании «гражданского неповиновения», которая была намечена 26–27 января на учредительной конференции Демократического конгресса в Харькове?

5 марта 1991 г. М.С. Горбачёв выступил на совещании первых секретарей ЦК компартий, обкомов, крайкомов и райкомов [2995] и заявил, что в США «вызрела» идея «подмены центра», т.е. перехода в Москве реальной власти от союзного правительства к российскому [2996]. В связи с этим М.С. Горбачёв заявил, что ситуация в России «требует развязки» [2997].

9 марта, в очередном своём выступлении в Доме кино Б.Н. Ельцин снова призвал своих сторонников «объявить войну руководству страны» [2998]. А через несколько дней «Российская газета» опубликовала рисунок, на котором Россия в составе обновлённого Союза была изображена за тюремной решёткой, ниже находился призыв голосовать против сохранения Советского Союза [2999]. Это была официальная агитация к референдуму.

15 марта М.С. Горбачёв принял Д. Бейкера [3000]. Одной из тем их беседы была необходимость предоставления СССР кредитов. Государственный секретарь США обещал подумать, но подвиг на это только Кувейт и Саудовскую Аравию [3001]. В то же время он предложил М.С. Горбачёву после референдума выйти и сказать республикам: вы свободы [3002].

Во время встречи Михаил Сергеевич заявил, что, по имеющимся у него сведениям, Б.Н. Ельцин вёл переговоры с Д. Мэтлоком о возможности захвата союзной власти в свои руки. Д. Бейкер не стал опровергать эти сведения, предложив обсудить эту проблему с участием самого Д. Мэтлока, но Михаил Сергеевич от такого предложения отказался [3003].

Естественно, Д. Бейкер сразу же поставил американского посла в известность об этом разговоре. Если верить Д. Мэтлоку, он был возмущён подобным обвинением и решил лично объясниться с М.С. Горбачёвым. Однако почему - то сделал это только через полторы недели [3004]. Очевидно, он ждал результатов референдума. Если бы большинство населения проголосовало против сохранения СССР, с обидами М.С. Горбачёва можно было бы не считаться.

Показательно, что буквально за неделю до голосования, 9 марта, в печати появился новый проект Союзного договора. Теперь он назывался Договором о Союзе суверенных государств [3005]. Это означало, что возглавляемое М.С. Горбачёвым руководство страны открыто взяло курс на превращение СССР в конфедерацию, на отказ от советской власти и «социалистической собственности».

Референдум по вопросу о судьбе Советского Союза, как и намечалось, состоялся 17 марта [3006].

Хотя СССР оставался единым государством и на все республики распространялись союзные законы, причём во главе почти всех республик оставались коммунисты, руководство шести из них (Армения, Грузия, Латвия, Литва, Молдавия, Эстония) проводить референдум отказалось.

Что касается остальных 9 республик, на которые приходилось около 80 процентов населения страны, то более 76 процентов проголосовавших высказались за сохранение СССР [3007].

Таблица 11. Итоги референдума 17 марта 1991 г. (%%)

Источники: Сообщение Центральной комиссии референдума СССР «Об итогах референдума СССР, состоявшегося 17 марта 1991 г. // Правда. 1991. 27 марта. Союз можно было сохранить. 2 изд. С. 214–217.

Только после этого Д. Мэтлок счёл необходимым опровергнуть информацию о «заговоре». 25 марта он посетил М.С. Горбачёва и заявил, что «Ельцин никогда даже не намекал на возможность взятия власти неконституционными средствами» [3008].

В устах дипломата - это признание, что накануне референдума Б.Н. Ельцин действительно обсуждал с американским послом вопрос о смещении М.С. Горбачёва, правда, конституционными средствами.

В сложившихся условиях руководство СССР решило внести коррективы в свою внешнеполитическую стратегию. По свидетельству B.C. Павлова, на одном из заседаний Совета безопасности, созданного 7 марта 1991 г. вместо Президентского совета [3009], он сделал «секретный доклад» «по вопросам международной экономической интеграции», в котором поставил вопрос «о переориентации нашей экономической стратегии с США на Западную Европу» [3010].

Есть основания думать, что в данном случае речь прежде всего шла о ФРГ. Как явствует из воспоминаний Г. Корниенко, именно в это время велись тайные переговоры о создании оси «Москва - Берлин» [3011].

По всей видимости, к этим переговорам был подключён А.Н. Яковлев. «Пришлось побывать и в ФРГ, - вспоминал он, - причём не один раз. Запомнился любопытный разговор с канцлером Колем. К нему меня послал Горбачёв, чтобы обсудить вопрос о возможной координации усилий Запада в области экономического сотрудничества с Советским Союзом. Вынашивалась идея, в чём - то похожая на «план Маршалла». Беседа была продолжительной и многообещающей» [3012], но, как мы теперь знаем, не имевшей практических последствий.