Эстонский почин
Эстонский почин
Одна из особенностей 1988 г. заключалась в активизации общественной жизни. Показателем этого стала начавшаяся весной «митинговая кампания». За год только в Москве прошло «более 600 несанкционированных митингов» [1411].
Их руководителями были неформальные организации, в развитии которых с этого момента начинается совершенно новый этап.
Как уже отмечалось, 6 марта ведущий научный сотрудник Института государства и права АН СССР Б. Курашвили выступил с идеей объединения сторонников перестройки и создания с этой целью Демократического союза или же Народного фронта в поддержку перестройки.
25 апреля Б. Курашвили озвучил идею создания Союза демократических сил на очередном заседании ленинградского клуба «Перестройка». «Именно под этим названием, - пишет А.Ю. Сунгуров, - планировалось в апреле - мае создание массового движения в поддержку перестройки» [1412].
Кем планировалось, А.Ю. Сунгуров не уточняет. Но показательно, что тогда же эта идея была высказана Б. Курашвили в беседе с сотрудником АПН В. Телегиным, после чего 26 - го появилась на страницах советской печати в Эстонии, 27 - го в Латвии [1413].
Это значит, что она полностью поддерживалась теми учреждениями (ЦК КПСС - А.Н. Яковлев и КГБ СССР - В.М. Чебриков), которые курировали АПН.
В те самые апрельские дни, когда было положено начало созданию Народного фронта Эстонии, в Москве возникла «Межклубная партийная группа, объединившая коммунистов - членов неформальных клубов и организаций». В неё вошли «Демократическая перестройка», «Перестройка - 88», «Народное действие», «Социальная перестройка», лидерами которых были Г.Г. Гусев, В.Н. Лысенко, И.Б. Чубайс, С.Б. Шеболдаев [1414].
7–10 мая под Москвой состоялся учредительный съезд Демократического союза, получивший известность под названием «Дээс». На этом съезде присутствовало около 100 человек из 14 городов. Главную роль играли В.И. Новодворская и В.В. Жириновский [1415].
«Дээс» провозгласил борьбу за достижение следующих целей: а) восстановление частной собственности и переход к рыночной экономике, б) «роспуск СССР и создание заново конфедерации независимых государств с установлением верховенства республиканских законов над союзными», в) «ликвидация руководящей и направляющей роли КПСС», г) «отмена обязательного изучения общественных наук на основе марксизма - ленинизма» [1416].
«С начала митинговой кампании на Пушкинской площади, - пишет один из участников неформального движения того времени А.В. Шубин, - пришёл «сигнал сверху». Руководитель НИИ культуры В. Чурбанов, возглавлявший в Советской социологической ассоциации комиссию по проблемам самодеятельных объединений, предложил созвать конференцию неформалов». Речь шла о создании Народного фронта в поддержку перестройки, который должен был стать «приводным ремнём» КПСС [1417].
«Партийные организации оказали этому мероприятию живейшее содействие», а уже известный нам Г. Пельман «дал понять», что вопрос курирует А.Н. Яковлев [1418].
5 июня в Москве во дворце молодёжи открылся «форум демократической общественности» [1419], в котором принял участие Ю.Н. Афанасьев [1420]. Главным его итогом стало решение о создании Организационного комитета Московского народного фронта [1421]. 12 июня новая конференция утвердила его программу [1422]. И хотя в Оргкомитете возник раскол между социалистами и либералами [1423], 29 июля было объявлено о создании Московского народного фронта [1424].
В Ленинграде вопрос о создании подобной организации под названием «Союз демократических сил» был рассмотрен на заседании клуба «Перестройка» 25 мая. 8 июня во Дворце культуры имени Ильича возник Инициативный комитет Народного фронта Ленинграда, позднее из - за разногласий преобразованный в организацию «За Народный фронт» [1425].
Тогда же в Литве появилась организация, получившая название «Движение за перестройку» или «Саюдис» (Союз).
Начало «Саюдису» было положено 3 июня 1988 г. на собрании в здании Академии наук, на котором была избрана инициативная группа из 35 человек [1426], как специально подчёркивает один из них, писатель Витаутас Петкявичус, никого не представлявших, кроме самих себя, и «не знавших до этого момента друг друга». Вёл собрание академик Э. Вилкас [1427].
7 июня информация о прошедшем собрании и созданном на нём «Движении за перестройку» появилась на страницах вильнюсской газеты «Вечерние новости». Здесь же был опубликован список инициативной группы [1428].
В Латвии, как и в Эстонии, поворотную роль сыграл Расширенный пленум творческих союзов республики, состоявшийся 1–2 июня 1988 г. На этом пленуме представитель Академии художеств Маврик Германович Вульфсон не только поставил под сомнение факт социалистической революции 1940 г. в Латвии, но и заявил, что на самом деле это была оккупация, совершённая Советским Союзом на основании секретного соглашения с Германией [1429].
Можно было бы понять, если бы эти слова были сказаны на антисоветском митинге, но они прозвучали в стенах Дома политического просвещения ЦК Компартии Латвии в присутствии всего руководства республики. Можно было бы понять, если бы с подобной речью выступил кто - нибудь из диссидентов, но её произнёс член КПСС с 1940 г., преподаватель истории КПСС, бывший офицер контрразведки [1430]. Можно было бы понять, если бы произнесённые М. Вульфсоном слова только эхом отдались за стенами этого здания, однако буквально через несколько дней как своеобразное руководство к действию они появились в печати, и не в какой - нибудь, а в официальной, следовательно, подцензурной, и не где - нибудь, а в «Учительской газете».
Участники пленума «направили в адрес XIX партийной конференции радикальные требования: Латвия должна стать суверенным государством с латышским языком в качестве единственного государственного» и, оставаясь в составе СССР, «получить независимое представительство в ООН, собственные военные формирования с командованием на латышском языке, экономическое самоуправление и право запрещать иммиграцию из других республик СССР». По существу речь тоже шла о конфедерации [1431].
На этом пленуме прозвучало предложение создать Народный фронт Латвии. Через несколько дней оно было озвучено по республиканскому телевидению [1432]. «В июне - июле» возникла «инициативная группа» [1433]. Несмотря на лето - время отпусков, вскоре в списках членов Народного фронта Латвии значилось несколько десятков тысяч человек. Штаб фронта расположился в здании Союза писателей республики [1434].
Лётом 1988 г. в Прибалтике стали создаваться партии, которые открыто провозгласили курс на независимость. Так возникли Партия национальной независимости Эстонии [1435] и Движение за национальную независимость Латвии. Причём последнее возглавил бывший заместитель председателя Совета министров Латвии, член КПСС Э. Берклавс [1436]. А существовавшая с 1978 г. Лига свободной Литвы, действовавшая до этого нелегально, начала внедряться в «Саюдис» [1437].
Тогда же лётом была сделана попытка объединить оппозицию трёх прибалтийских республик. С этой целью 8–10 июля группа «Хельсинки - 86» провела совещание представителей «национально - демократических движений» Латвии, Литвы и Эстонии. В совещании принимал участие представитель Украины [1438].
Вскоре после этого один из руководителей названной группы, Ю. Видиньш, получил приглашение в Москву на встречу с американским послом. Какова была цель этого приглашения, мы не знаем. Но известно, что после этого Ю. Видиньш стал встречаться с вторыми секретарями американского посольства, уже известными нам Сюзеном Вагнером и Томасом Грэхемом. Причём, поскольку эти встречи имели регулярный, ежемесячный характер, можно утверждать, что названные сотрудники посольства США курировали национальное движение в Прибалтике [1439].
Бывший руководитель Госплана Эстонии В. Паульман утверждает, что тогда же, лётом 1988 г., США собрали представителей рождающихся народных фронтов в Варшаве для обсуждения идеи создания «Черноморско - балтийского союза» [1440].
«В начале августа 1988 г.» М.С. Горбачёв направил в Прибалтику А.Н. Яковлева [1441]. 8–11 августа Александр Николаевич посетил Латвию [1442], 1 1–13 августа - Литву [1443]. Выступая 11 августа на собрании в Академии наук Литовской ССР, он заявил: «Когда Ленин писал о суверенных республиках, он говорил, что лишь два вопроса составляют общесоюзный интерес - оборона и внешняя политика... оборона это понятно, а вот внешняя политика...». Тут Александр Николаевич сделал паузу, давая понять, что над этим вопросом ещё следует подумать [1444].
Тем самым в августе 1988 г. член Политбюро ЦК КПСС, заведующий Отделом пропаганды ЦК, один из ближайших сподвижников генсека открыто признал, что является сторонником превращения СССР если не в содружество, то в конфедерацию. Это заявление было сделано в небольшом зале Академии наук, но уже 16 августа опубликовано на страницах республиканской «Комсомольской правды».
«Поездка Яковлева, которую прибалты восприняли как поддержку Горбачёвым их чаяний, - пишет Д. Мэтлок, - воодушевила демократические силы в Прибалтике» [1445].
Завершив своё путешествие, Александр Николаевич отправился в Крым и в тот же день доложил М.С. Горбачёву о его результатах. По свидетельству Михаила Сергеевича, А.Н. Яковлев «заверил» его, что «все прибалты за перестройку, за Союз», поэтому «нам не следует выступать с позиции осуждения народных фронтов, ...нужно сотрудничать с ними» [1446].
«Этот оптимизм успокаивал, - пишет М.С. Горбачёв, - но показался мне чрезмерным. Первые признаки опасности, угрожавшей Союзу, я почувствовал именно тогда, правда, всего лишь как симптом, как один из вариантов развития событий, который мы в состоянии исключить» [1447].
В чём именно заключались «первые признаки опасности, угрожавшей Союзу», М.С. Горбачёв не указывает. Между тем, по свидетельству А.Н. Яковлева, вернувшись из прибалтийских республик, он «в частном порядке предложил предоставить им автономию в рамках конфедерации», но «ни Горбачёв, ни другие члены Политбюро его не поддержали» [1448].
«Автономия в рамках конфедерации», это, как говорил один из чеховских героев, «сапоги всмятку». Одно из двух: или автономия и тогда федерация, или конфедерация и тогда никакой автономии. Эти тонкости Александр Николаевич хорошо понимал. Поэтому предложенная им абракадабра имела только один смысл: под дымовой завесой автономизации протащить идею конфедерации. Это значит, что уже лётом 1988 г. он пытался перевести решение вопроса о разрушении СССР в практическую плоскость и хотел начать с Прибалтики.
«Тогда, - утверждал позднее А.Н. Яковлев, - я предлагал в общем - то сложный, но простой выход - это создание, по крайней мере на опыте хотя бы прибалтийских государств, конфедерации и особого статуса, как, скажем, было при Петре I», но «руководство ЦК отнеслось к этим соображениям мало сказать недоброжелательно, но с отрицательным запалом, что дымом пахло» [1449].
Как явствует из дневника В.И. Воротникова, А.Н. Яковлев проинформировал членов Политбюро о результатах своей поездки в Прибалтику 18 августа [1450]. Видимо, это заседание, называя его, правда, сентябрьским, описал Е.К. Лигачёв. По его словам, в Политбюро столкнулись два совершенно разных мнения: если А.Н. Яковлев утверждал, что в Литве всё благополучно [1451], то В.М. Чебриков охарактеризовал сложившуюся там ситуацию как критическую и заявил, что Компартия Литвы находится перед лицом раскола [1452].
Как же реагировал на это руководящий орган партии?
«После того случая, - вспоминает Е.К. Лигачёв, - литовская проблема ни разу не возникала на заседаниях Политбюро - до того времени, когда раскол в Компартии Литвы не стал реальной угрозой» [1453].
Между тем 31 августа 1988 г. Совет министров СССР принял решение «подготовить Белорусскую, Литовскую, Латвийскую и Эстонскую ССР, Татарскую АССР и Свердловскую область к переводу на хозрасчёт» и поручил завершить составление необходимых для этого документов к 15 октября [1454]. В связи с этим 21–23 сентября в Риге состоялось совещание, на котором был принят документ под названием «Согласованные основные принципы республиканского хозрасчёта» [1455]. Главное место в этом документе занимал вопрос о собственности.
«Государственной собственностью союзной республики, - говорилось в нём, - являются земля, недра, внутренние воды и территориальные воды и шельф моря, леса и атмосфера, всё имущество, приобретённое и созданное за счёт государственных средств и находящееся на территории республики».
Далее уточнялось: «К государственной собственности союзной республики относятся предприятия, организации и хозяйства, банки, сети (системы) транспорта и энергетики, государственные учреждения и объекты инфраструктуры, финансовые ресурсы, овеществлённые в средствах производства, проектно - конструкторской документации и других ценностях, а также другие производственные и непроизводственные объекты» [1456].
Чтобы на этот счёт не возникало никаких сомнений, далее говорилось: «...союзное подчинение предприятий, организаций и хозяйств, банков, транспортных и энергетических систем, средств и систем сетей связи, находящихся на территории союзной республик, отменятся». Исключение делалось только для объектов Министерства обороны СССР. Причём подчёркивалось, что они могут находиться на территории республики только «на основе долгосрочного договора между Союзом и республикой» [1457].
Важное место в этом документе занимал вопрос о финансах. «В компетенцию хозрасчётной республики входит организация банковского дела и денежного обращения, включая введение собственной валюты». «Порядок налогообложения, размеры налогов и платежей определяется государственной властью республики самостоятельно». «Для выполнения общесоюзных функций из бюджета союзной республики делаются отчисления в госбюджет СССР» [1458].
Что же предполагалось сохранить в руках союзного правительства: «Союзная республика делегирует органам государственной власти СССР функции управления общесоюзного масштаба: обеспечение обороноспособности СССР и проведение внешней политики СССР». Причём это не распространялось на внешнеэкономическую деятельность республик [1459].
Таким образом, решения Рижского совещания показывают, что сторонники республиканского хозрасчёта ставили перед собою цель ликвидации СССР как федеративного государства и превращения его в такую конфедерацию, которая скорее представляла бы собою содружество самостоятельных государств. Это вполне укладывалось в ту модель «реформирования» Советского Союза, о которой 11 августа в Вильнюсе заявил А.Н. Яковлев.
Кто принимал участие в Рижском совещании? Это были председатель Госплана Литовской ССР Б.А. Зайнаускас, директор Института экономики Литовской ССР Э.А. Вилкас, председатель Госплана Латвийской ССР М.А. Раман, директор НИИ АПК Латвийской СССР А.А. Калниньш, председатель Госплана Эстонской ССР и директор Института экономики АН Эстонской ЭССР Р.А. Отсасон [1460].
Поскольку Р. Отсасон возглавил Госплан Эстонии после того, как 8 сентября ушёл в отставку В. Паульман, то подготовку Рижского совещания можно датировать не ранее 8 - не позднее 20 сентября. Иначе говоря, она началась вскоре после того, как М.С. Горбачёв вернулся из отпуска.
Нетрудно понять, что три председателя республиканских Госпланов были делегированы на это совещание правительствами своих республик и выражали на нём не своё личное мнение. Но руководители республиканских правительств вряд ли пошли на такой шаг, не согласовав его с руководством республиканских партий, а те, в свою очередь, не поставив об этом в известность Москву. В связи с этим возникает вопрос: кто был инициатором Рижского совещания, а это значит, инициатором разрушения СССР? Вильнюс, Рига, Таллинн или Москва?
Показательно, что через некоторое время, 16 ноября, «Литературная газета» поместила на своих страницах обширное интервью с Р. Отсасоном, в котором он конкретизировал некоторые положения «рижской резолюции» [1461]. По сути дела это была её реклама.
Неудивительно поэтому, как утверждает Е.К. Лигачёв, что несмотря на то, что в ЦК КПСС поступала негативная информация о положении дел в Прибалтике, происходившие здесь процессы «выдавались чуть ли не за пример перестройки» [1462].
В результате «народные фронты, возникшие в Прибалтике, - пишет один из биографов М.С. Горбачёва, - как «великий почин» начали распространяться по всей территории СССР, захватывая вслед за Кавказом Молдавию, Среднюю Азию и добрались до Украины» [1463]. «Прибалты, как более опытные и организованные», - пишет М.С. Горбачёв, - помогали консолидации оппозиции в Армении и Молдавии [1464].
Эта помощь не ограничивалась только названными республиками. Михаил Сергеевич утверждает, что лётом 1988 г., «в июне», возник Народный фронт Грузии [1465]. На самом деле это событие произошло через год. А в 1988 г. в Латвии «в сотрудничестве» с руководством Союза писателей Грузии в здании Союза писателей был основан «Секретариат Народного фронта Грузии», работу над созданием которого тогда парализовал КГБ [1466].
Подобную же позицию заняло руководство Таджикистана, где вплоть до начала 1989 г. процесс создания неформальных организаций не пошёл дальше молодёжных дискуссионных клубов [1467]. Так же развивались события в Киргизии, где идея народного фронта была торпедирована местными властями [1468].
В тот самый день, когда А.Н. Яковлев завершил свой визит в Литву, 13 августа, представители неформальных организаций собрались в Ялте на секретное совещание [1469].
Информируя М.С. Горбачёва об этой встрече, Г.Н. Шахназаров писал: «Тревожно, что национальные группировки («Крунк» в Карабахе, «Партия национальной независимости» в Эстонии, «Движение за национальную независимость Латвии» и др.) не намерены замыкаться в национальных границах. Они уже предпринимают шаги к взаимодействию и на недавних сборах в Ялте практически выработали единую платформу. Причём на руководящую роль в этом альянсе претендует «ДС», открыто выступающий против социализма». В связи с тем, что пленум по национальному вопросу был отложен до лета 1989 г., Г.Х. Шахназаров рекомендовал созвать совещание руководителей республик [1470].
Вслед за этим неформалы собрались в Ленинграде.
«Успехом «фронтовиков», - пишет А.В. Шубин, - стала конференция «народных фронтов» в Ленинграде 26–28 августа 1988 г. Присутствовали делегаты 70 организаций, что позволило создать сеть инициативных групп Народного фронта по всей стране» [1471]. Более того, 30 представленных на конференции организаций договорились о создании инициативной группы по созданию «Народного фронта СССР» [1472].
После этого объединение оппозиции пошло более быстрыми темпами.
Ещё в 1987 г. возник Украинский хельсинский союз, который в 1988 г. встал на путь объединения украинской оппозиции. В июле он провёл учредительный съезд, принявший «Декларацию принципов» с требованием восстановления украинского государства [1473]. В сентябре формирование новой организации, получившей название «Рух», было завершено [1474].
1 октября 1988 г. открылся учредительный конгресс Народного фронта Эстонии. С приветственным словом к собравшимся обратился первый секретарь ЦК Компартии республики В. Вяляс [1475].
8–9 октября состоялся учредительный съезд Народного фронта Латвии, который проходил в Доме политического просвещения и транслировался по телевидению и радио. В качестве гостей в зале находились секретари ЦК Компартии Янис Вагрис, Анатолий Горбунов, Ивар Кезберс, Виталий Соболев, председатель КГБ Эдмундс Йохансон [1476]. С приветственной речью к собравшимся обратился Я.Я. Вагрис [1477], который к тому времени сменил на посту первого секретаря ЦК Компартии Латвии уехавшего в Москву Б.К. Пуго [1478].
Из воспоминаний одной из участниц этого съезда: «Открытие его было торжественным, зал был украшен прежде запретным красно - бело - красным национальным латвийским флагом. Делегаты пели государственный гимн времён независимости «Боже, благослови Латвию», многие плакали. Эмоции бушевали, царила эйфория, то и дело гремели аплодисменты, шли горячие, острые споры, временами умиротворяемые совместным исполнением популярных латышских песен... Неоднократно с трибуны звучало утверждение о том, что Латвия в 1940 году была оккупирована советскими войсками и незаконно включена в состав СССР» [1479].
Руководящую роль на съезде играли «известные в республике юристы» Юрис Боярс, Илмар Бишерс, Роман Апситис [1480].
Как вспоминает руководитель правозащитной группы «Хельсинки - 86» Ю. Видиньш, их «Меморандум», который 31 января они представили в ЦК Компартии Латвии, «был использован при разработке документов расширенного пленума Правления Союза писателей Латвии в июне 1988 г., а также на Учредительном съезде Народного фронта Латвии» [1481].
В принятой на съезде программе говорилось: «Народный фронт Латвии выступает за формирование национальных отношений на основе ленинских принципов самоопределения и равноправия наций в союзе советских государств» [1482]. Это значит, что Народный фронт Латвии тоже взял курс на преобразование СССР в конфедерацию.
19 октября в Вильнюсе состоялось учредительное собрание белорусского историко - просветительского общества «Мартиролог Белоруссии» (аналог московского «Мемориала»), на котором «был избран Организационный комитет Белорусского народного фронта за перестройку «Адраджэньне» («Возрождение») [1483].
Через несколько дней, 22–23 октября прошёл учредительный съезд «Саюдиса» [1484], участников которого приветствовал новый первый секретарь ЦК Компартии Литвы А. Бразаускас [1485], который незадолго перед тем сменил на этом посту Р.Б. Сонгайла [1486].
Принятая «Саюдисом» программа не содержала требования выхода Литвы из состава СССР, но провозглашала, что «в Литовской ССР должны иметь силу только её законы» [1487].
Таким образом, осенью 1988 г. народные фронты трёх прибалтийских республик открыто провозгласили курс на превращение СССР в конфедерацию. На самом деле, как уже отмечалось, их устремления шли дальше этого.
На них начинают ориентироваться другие республики. «В ноябре 1988 г.» наиболее активные деятели Союза писателей Узбекистана создали народное движение «Бирлик» («Единство»), которое сразу же выдвинуло лозунг независимости республики, правда, пока в составе СССР [1488].
13 октября состоялось заседание Политбюро, на котором рассматривался вопрос о подготовке Пленума ЦК КПСС по межнациональным отношениям. Выступая на этом заседании, М.С. Горбачёв ни словом не обмолвился о тревожной ситуации, складывавшейся в Прибалтике [1489].
Может быть, он был плохо информирован? Ничего подобного.
Именно в это время «на одном из заседаний Бюро ЦК (Компартии Эстонии - А.О.) Вяляс предложил внести в Верховный Совет республики законопроект, содержащий норму о выполнении общесоюзных законов лишь в тех случаях, когда их одобряет республиканский парламент». После того, как присутствовавший на этом заседании руководитель республиканского КГБ К.Е. Кортелайнен выступил против предложения первого секретаря, «Вяляс объявил перерыв, пригласил Карла Ефремовича к себе в кабинет и пытался склонить его на свою сторону». Председатель КГБ республики не только проявил непреклонность, но и, связавшись по телефону с Москвой, тут же поставил в известность о происходящем нового председателя КГБ СССР В.А. Крючкова. Тот сразу же доложил обо всём М.С. Горбачёву, но не получил от него указаний [1490].
Характеризуя развивавшиеся в Прибалтике процессы, Г.Х. Шахназаров писал тогда генсеку: «Для успешного разрешения ситуации с Прибалтикой очень важно докопаться до существа их позиции. Мне кажется, она целиком продиктована установкой на выход из Союза» [1491].
«Накануне октябрьского праздника, - вспоминает В.А. Медведев, - у меня состоялся разговор с Горбачёвым о ситуации в Прибалтике. На следующий день он предложил выехать в Литву Слюнькову, в Эстонию - Чебрикову и в Латвию - мне. Поездки состоялись сразу после праздника» [1492]. В.А. Медведев находился в Латвии с 11 по 14 ноября [1493], в те же дни Н.Н. Слюньков посетил Литву [1494], а В.М. Чебриков - Эстонию [1495].
«О своём пребывании в Латвии, - пишет В.А. Медведев, - могу сказать одно - это было настоящее политическое пекло: шумные собрания, пикеты, транспаранты, острейшие дискуссии в аудиториях, на улицах и площадях.
В Москве ничего подобного ещё не было. Это был её завтрашний день» [1496].
«Медведев, Слюньков и Чебриков, - читаем мы в дневнике А.С. Черняева, - только что вернувшиеся из Латвии, Литвы и Эстонии... Все трое «в ужасе». Их днём и ночью пикетировали с плакатами: «Русские, убирайтесь вон!», «КГБ, МВД, Советская армия - в Москву!», «Долой диктатуру Москвы!», «Немедленный выход из Союза!», «Полный суверенитет!». Фанатизм, истерия уже захлестнули всё разумное» [1497].
К сожалению, в нашем распоряжении нет сведений о том, чем занимался в Эстонии В.М. Чебриков и, в частности, каким было содержание его беседы с В. Вялясом. Не исключено, что главная цель его поездки заключалась не в том, чтобы сорвать принятие Верховным Советом республики неконституционных решений, а в том, чтобы парализовать противодействие местного КГБ.
Во всяком случае, именно в это время Бюро ЦК Компартии Эстонии поддержало инициативу своего первого секретаря. Была она одобрена и Президиумом Верховного Совета республики [1498]. Перед решающим голосованием В. Вяляс собрал депутатов Верховного Совета - коммунистов, а они составляли подавляющее большинство - и предложил им поддержать Декларацию о суверенитете республики [1499].
Её обсуждение состоялось на заседание Верховного Совета Эстонии через день после приезда В.М. Чебрикова, 16 ноября. На этом заседании В. Вяляс взял на себя председательские функции. Декларация была принята почти единогласно [1500].
В декларации говорилось: «Суверенитет Эстонской ССР означает, что ей в лице её высших органов власти, управления и судебных органов принадлежит высшая власть на своей территории». Поэтому «Верховный совет декларирует верховенство законов Эстонской ССР на территории Эстонской ССР». «В соответствии с этим дальнейший статус республики в составе СССР должен быть определён Союзным договором» [1501].
Верховный Совет Эстонии не ограничился принятием названной декларации. В тот же день соответствующие поправки были внесены в Конституцию ЭССР [1502]. Более того, одной из этих поправок в республике была восстановлена частная собственность [1503]. В заключение Верховный Совет Эстонии обратился к Президиуму Верховного Совета СССР с предложением «разработать Союзный договор» [1504].
По существу, констатировал М.Л. Бронштейн, это был «первый шаг к восстановлению прерванной в 1939–1940 гг. государственности Эстонии» [1505], первый открыто прозвучавший звонок, извещавший о том, что на повестку дня поставлен вопрос о судьбе Советского Союза.
Как пишет М.С. Горбачёв, выступая 18 ноября 1988 г. против решения Верховного Совета Эстонии, он «полагал, что надо чётко держаться намеченного поэтапного плана реформы политической системы» [1506].
Обратите внимание: оказывается, существовавший у Политбюро к осени 1988 г. «поэтапный план реформы политической системы» предполагал то, к чему стремился эстонский парламент.
Поэтому «Президиум Верховного Совета СССР, - пишет М.С. Горбачёв, - вынужден был 18 ноября объявить эти решения... антиконституционными и недействующими».
Вынужден не потому, что был принципиально против взятого эстонским парламентом курса на разрушение СССР, а потому, что считал его действия преждевременными.
По этой же причине несмотря на то, что побывавшие в Прибалтике члены Политбюро вернулись оттуда «в ужасе», 24 ноября М.С. Горбачёв заявил: «Не надо драматизировать, что происходит, например, в Эстонии». «Надо чётко держаться нашего поэтапного плана реформирования политической системы» [1508].
Так в 1988 г. был запущен маховик развала СССР.