Местные выборы
Местные выборы
Как мы знаем, в соответствии с решениями XIX партийной конференции, завершающим этапом отстранения КПСС от власти и поворотной вехой в «реформировании» СССР должны были стать местные выборы, перенесённые с осени 1989 г. на весну 1990 г.
Своеобразной прелюдией к ним оказались бакинские события, эхо которых разнеслось по всей тогда ещё единой стране.
Напряжённая обстановка в Азербайджане сохранялась с начала 1988 г. Ситуация ещё более обострилась после того, как 23 сентября 1989 г. Верховный Совет республики принял закон о суверенитете [2494]. 13 января 1990 г. в Баку состоялся митинг, послуживший сигналом к началу антиармянского погрома [2495].
И на этот раз, если верить официальным сведениям, КГБ и МВД, располагавшие разветвлённой системой осведомителей, ничего «не знали» о его подготовке. Но даже если допустить такую вероятность (во что плохо верится), милиция, госбезопасность и армия обязаны были немедленно вмешаться в ход событий и пресечь их в самом начале. Между тем они бездействовали на протяжении целой недели.
«К концу второй декады января, - отмечала «Правда», - власть в Баку практически перешла в руки Народного фронта». «Здание ЦК было блокировано, цоколь его расписан оскорбительными надписями, подступы захлёстнуты митингующими, над толпой вздымалась вверх символическая виселица, как можно догадаться, для руководителя компартии республики» [2496].
Только тогда в город вошли войска. Где же они были до этого?
Первые десантники высадились в бакинском аэропорте ещё 12 января и имели возможность если не предотвратить погром, то пресечь его в самом начале. Однако они так и остались за пределами города, якобы потому, что «выезды из аэропорта» оказались «блокированы баррикадами, бензовозами с горючим, с вооружёнными людьми» [2497].
Но ведь эти баррикады не помешали десантникам войти в город 19 января и восстановить порядок к утру 20 - го. Причём поскольку теперь им пришлось иметь дело не с погромщиками, а с массовой организацией, какой был Народный фронт, погибло и пострадало ещё больше людей, чем во время погрома.
Выступая 20 февраля на заседании Политбюро, М.С. Горбачёв заявил: «Народный фронт Азербайджана образовал свой штаб, они сами ввели особое положение. Таким образом, руководство республики отдало им власть» [2498].
Где же на протяжении целой недели было руководство страны?
Где на протяжении недели был генсек?
Бакинские события не только ещё более дестабилизировали положение на Кавказе. Они имели особое значение для всей страны. После Нового года на огромных просторах Советского Союза развернулась избирательная кампания, в которой национальный вопрос имел первостепенное значение.
Ранее уже отмечалось, что Межрегиональная депутатская группа начала готовиться к местным выборам лётом - осенью 1989 г. Был создан «демократический избирательный блок» - «Выборы - 90». В него вошли: «Апрель» (писатели - за перестройку), Клуб избирателей АН СССР, Межрегиональная ассоциация демократических организаций, Межрегиональное объединение избирателей, Мемориал, Московская трибуна, Московское объединение избирателей, Народный фронт РСФСР, Социал - демократическая ассоциация, Союз военнослужащих «Щит» [2499].
20–21 января представители этих организаций из 22 субъектов Российской Федерации собрались в Москве на учредительную конференцию и приняли общую избирательную декларацию. В её основу легли программа Межрегиональной депутатской группы, а также «Декрет о власти» и проект конституции А.Д. Сахарова [2500].
В разработке декларации принимали участие М.А. Бочаров, Д.И. Катаев, С.А. Ковалёв, В.М. Куваев, Л.А. Пономарёв, В.Г. Уражцев, А.Е. Шабад и В.Л. Шейнис. На этой конференции избирательный блок получил название «Демократическая Россия» [2501].
После создания «Демократической России» была сделана попытка объединить все оппозиционные силы Советского Союза. 30–31 января в Харькове состоялся Демократический конгресс. В нём принимали участие Юрий Афанасьев, Владимир Лысенко, Лев Пономарёв, Евгений Савостьянов, Виктор Шейнис, Глеб Якунин [2502].
На местных выборах демократы шли под антисоциалистическими знамёнами. Весной 1990 г. на страницах рижской газеты «Советская молодёжь» появилась статья Ю.Н. Афанасьева, название которой говорит само за себя - «У социализма не будет второго дыхания» [2503].
Тогда же в интервью журналу «Шпигель» он заявил: «Первоочередная задача для России, для Советского Союза состоит в том, чтобы присоединиться ко всему остальному человечеству... Решающей предпосылкой для этого является юридическое равноправие всех форм собственности. Вторая предпосылка - ликвидация российской империи, которая до сих пор именуется Советским Союзом» [2504].
Так в начале 1990 г. «демократы» открыто провозгласили, что стремятся не к не реформированию, а к разрушению СССР.
В том же году Г.Х. Попов издал брошюру «Что делать» и заявил о необходимости «денационализации», «десоветизации» и «дефедерализации», предлагая создать «на месте СССР» «три, четыре, а то и пять десятков независимых государств» [2505].
Особый резонанс на этих выборах вызвала избирательная кампания Б.Н. Ельцина. Важную роль в ней играли его воспоминания «Исповедь на заданную тему». Выступая с критикой партийной номенклатуры и демонстрируя свою тревогу по поводу бедственного положения простых людей, Борис Николаевич писал: «...пока мы живём так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать её чёрной икрой, не могу мчать на машине, минуя светофоры и шарахающиеся автомобили, не могу глотать импортные спецлекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребёнка» [2506].
Главное место в программе Б.Н. Ельцина занимали четыре пункта: а) приватизация 90 процентов государственной собственности, б) переход к рыночной экономике, в) отмена 6 - й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС, г) организация Российской партии коммунистов [2507].
На встрече с избирателями в Уральском политехническом институте Б.Н. Ельцин фактически высказался за превращение СССР в конфедерацию [2508] и предложил создать на территории России «семь русских республик» [2509].
Расшифровывая этот пункт, он потребовал «предоставить всем национальным автономиям самостоятельность, право и возможность входить с предложением об учреждении новых национально - территориальных образований, где коренное население составляет большинство. На остальной территории, кроме этих автономных образований, в составе РСФСР после референдума могут образоваться семь русских республик: Центральная Россия, Северная, Южная, Поволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток» [2510].
Показательно, что ещё 14 июля 1989 г. с подобной идеей на заседании Политбюро выступил Н.Н. Слюньков: «Я за то, чтобы децентрализовать управление Россией. Образовать 6–7 регионов, наделить их полнотой хозяйственной власти. И наделить равными правами с союзными республиками. Но чтобы вертикально они подчинялись Совету министров РСФСР» [2511].
Ещё раньше, в апреле 1988 г., эту идею в статье «Перестройка или перепутье» выдвинул М.Я. Гефтер. Он предложил разделить РСФСР на семь республик (регионов или земель) с самыми широкими полномочиями: Север, Центр, Юг, Поволжье - Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь, Дальний Восток [2512].
Своими корнями эта идея уходит в ту «Концепцию совершенствования хозяйственного механизма предприятия», которая была подготовлена комиссией Н.А. Тихонова ещё при К.У. Черненко [2513].
Любопытно, что «семь русских государств», предложенных Борисом Николаевичем, территориально совпадают с семью федеральными округами, на которые позднее поделил Россию В.В. Путин.
Прошло совсем немного времени, и появились не опровергнутые сведения, что руководивший избирательной кампанией Б.Н. Ельцина Александр Урманов действовал в тесном контакте с Институтом Крибла (другое написание - Крайбла) (Krieble Institute), являвшегося, по тем же сведениям, подразделением американской организации «Свободный конгресс» (The Free Congress Research and Education Foundation) [2514].
Роберт Крибл (Robert Henry Krieble, 1916–1997), химик по профессии, был одним из основателей, а с 1964 - го по 1986 г. руководителем крупной международной химической корпорации [2515] - Loctite Corporation [2516].
Отойдя от бизнеса, он посвятил свою жизнь общественной деятельности. Чтобы судить о его связях, достаточно назвать хотя бы некоторые организации, в которых он принимал участие и лиц, которые в них состояли: American Council for Capital Formation (государственный секретарь США в 1982–1988 гг. Джордж Шульц), Campaign America Inc. (секретарь Совета безопасности США в 1975–1977 гг. Дональд Рамсфельд), Empower America (член Совета по международным отношениям Джин Кирпатрик), Freedom and Free Enterprise РАС The Heritage Foundation Trustee (1978, as Vice Chairman 1985), Hoover Institution (руководитель Федеральной резервной системы США в 1987–2006 гг. Алэн Гринспен), Jamestown Foundation (бывший советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский), Krieble Institute Founder [1989] National Republican Senatorial Committee (отец американского президента Прескотт Буш, государственный секретарь США в 1973–1977 гг. Генри Киссинджер, руководитель Совета по международным отношениям П. Петерсон, брат руководителя Трёхсторонней комиссии Дэвида Рокфеллера - Лоуренс), Phi Beta Kappa Society US Chamber of Commerce US Industrial Council Education Foundation (два бывших директора ЦРУ - Джордж Буш и Ричард Хелмс) [2517].
В 1987 г. Р. Крибл начал оказывать материальную поддержку рождавшемуся в СССР оппозиционному движению и с этой целью в 1989 г. основал специальное учреждение, получившее известность как Институт Крибла [2518].
Важную роль в избирательной кампании 1990 г. играл КГБ. По утверждению американского журналиста Пола Хлебникова, «в ходе эпохальных выборов 1990 года... КГБ оказал поддержку нескольким тысячам кандидатов» [2519]. По другим сведениям, на этих выборах в качестве кандидатов в депутаты было выдвинуто 2756 офицеров КГБ, его агентов и доверенных лиц [2520].
Если на выборах 1989 г. главным объектом критики была консервативная часть руководства КПСС, брежневское и сталинское прошлое, то в 1990 г. под огнём оказался главный «перестройщик» М.С. Горбачёв.
Как поведал он в своих мемуарах, ещё во время 1 - го съезда народных депутатов СССР вечером около 22.00 к нему пришёл А.Д. Сахаров и заявил, что консерваторы собираются его шантажировать: «Утверждают, будто у них есть данные, под угрозой публикации которых Вас заставят делать, что велят». «Какие данные, что Вы имеете в виду?» - удивился Михаил Сергеевич. «Что Вы брали взятки», - простодушно ответил Андрей Дмитриевич. «Ну, а Вы сами, что думаете, верите в это?» - спросил генсек. «Я - нет, - пролепетал А.Д. Сахаров, - но они говорят» [2521].
Вспоминая позднее об этом эпизоде, Михаил Сергеевич сделал к нему примечание: «Думаю, это Татьяна Корягина (экономист, занимавшаяся проблемами «теневой экономики» - А.О.) запускала слухи о том, что Горбачёв во время работы на Ставрополье участвовал в какой - то тёмной компании, которая на него может надавить» [2522].
Действительно, выступая «в феврале 1990 г.» на митинге в Москве, Т.И. Корягина «во всеуслышание заявила», будто бы «располагает материалами» о том, что М.С. Горбачёв, «в бытность свою секретарём Ставропольского крайкома партии был связан северокавказской мафией и поэтому должен уйти в отставку, а, может быть, и предстать перед судом» [2523].
1 мая 1990 г. во время демонстрации на Дворцовой площади Ленинграда я купил листовку, которая распространялась от имени Профсоюза независимых журналистов г. Санкт - Петербурга и называлась «Гдлян обвиняет». В ней говорилось: «9 января 1990 г. Т.Х. Гдлян, выступая перед избирателями Тушинского района, сделал следующее заявление: «В бытность первым секретарём Ставропольского крайкома партии М.С. Горбачёв получал деньги от торговых работников.... эти материалы как сигналы до сих пор не проверены... Я готов предстать перед любым судом и доказать: в этих действиях содержится криминал» [2524].
17 февраля 1990 г. «Рабочая трибуна» опубликовала интервью Р.А. Медведева, который заявил, что в уголовном деле №18/58115–83 имеются «показания против Яковлева, Разумовского, Ельцина... и Горбачёва», но они «не подкреплены уликами» [2525]. По свидетельству Т.И. Корягиной, «22 февраля... на заседании парламентской комиссии по расследованию дела Гдляна депутаты Рой Медведев и Ярин сделали заявление о том, что в деле Гдляна есть четыре показания на Горбачёва и одно прямое показание на Раису Максимовну» [2526].
Как реагировал на это Михаил Сергеевич? 3 марта во время заседания Политбюро он обрушился на Генерального прокурора СССР А.Я. Сухарева и министра внутренних дел СССР В.В. Бакатина, «задел и Крючкова», обвинив их в том, что они допускают, чтобы не только «поносили» и «срамили» «верховную власть государства», но и «клеветали» на неё. «И кто это делает - возмущался генсек, - уголовные преступники, которые сажали в тюрьму многодетных матерей, занимались вымогательством, устроили в Узбекистане 37 - й год» [2527].
Во - первых, следует отметить, что к «узбекскому делу» имел отношение только Т.Х. Гдлян. Во - вторых, поскольку над ним не было суда, М.С. Горбачёв не имел права клеймить его как «уголовного преступника». В - третьих, разве то, что происходило в Узбекистане, творилось без ведома генсека? В - четвёртых, неужели ему было бы приятнее, если бы обвинение в коррупции ему было брошено ничем не запятнанными людьми?
Далее Михаил Сергеевич поставил вопрос ребром: «Закон - есть закон! Вы что - боитесь обнаружить, что Горбачёв - вор?! Этого боитесь? Если он вор - пусть докажут. И Горбачёв пойдёт, куда следует по закону. А если это клевета, - Гдляну и (его заместителю - А.О.) Иванову место на скамье подсудимых за оскорбление высшей государственной власти» [2528].
Что же последовало за этим?
6 марта Генеральная прокуратура СССР направила в Верховный Совет СССР ходатайство об отстранении Т.Х. Гдляна и Н.В. Иванова от работы [2529]. В тот же день (видимо, после соответствующей обработки) Н.В. Иванов выступил по ленинградскому телевидению и «опроверг измышления о наличии в уголовном деле №18/58115–83 каких - либо данных о коррупции в отношении Яковлева, Ельцина, супругов Горбачёвых» [2530]. 7 марта по Ленинградскому телевидению передали интервью председателя Комитета Верховного Совета СССР по вопросам правопорядка и борьбы с преступностью Ю. Голика, который заявил, что следователи «выбивали» показания о взятках на всех, в том числе и на М.С. Горбачёва [2531].
Казалось бы, на этом можно было поставить точку.
Однако 12 марта 22 народных депутата СССР подали в Президиум Третьего съезда народных депутатов СССР запрос по поводу слухов о взяточничестве М.С. Горбачёва. «Горбачёв, которому запрос был передан лично в руки, - пишут Т.Х. Гдлян и Н.В. Иванов, - отмолчался и воспрепятствовал распространению этого документа среди депутатов, как того требовал Регламент» [2532].
21 марта А.И. Лукьянов передал М.С. Горбачёву письмо Н.В. Иванова, который просил о встрече и предлагал поручить ему и Т.Х. Гдляну проверить «сфабрикованные» на него «с супругой» документы. «Никакой реакции со стороны Горбачёва не последовало» [2533].
В тот же день, 21 марта, Н.В. Иванов обратился к М.С. Горбачёву с открытым письмом, в котором попросил его объяснить, что стоит за утверждениями Р.А. Медведева и В.А. Ярина, будто бы на него и его жену имеются показания о взяточничестве [2534].
А когда президент проигнорировал и это обращение, 29 марта Н.В. Иванов зачитал его по ленинградском телевидению. При этом он сообщил, что 5 апреля состоится специальная телепередача по данному вопросу [2335]. Накануне, 4 апреля, его открытое письмо к М.С. Горбачёву появилось на страницах рижской газеты «Советская молодёжь» [2536].
5 апреля объявленная телепередача была заменена «боевиком». На следующий день Ленсовет освободил председателя телерадиокомитета Б. Петрова от должности. Вечером 6 - го Н.В. Иванов прибыл на ленинградское телевидение. Выступив около 23.00 в прямом эфире и познакомив зрителей с некоторыми деталями «узбекского дела», в ходе которого всплыло имя М.С. Горбачёва [2537], он выразил удивление, что президент никак не реагирует на предъявленное ему обвинение [2538].
М.С. Горбачёв продолжал хранить молчание.
Через несколько дней на XXI съезде ВЛКСМ ему прямо был задан вопрос на данную тему, и он вынужден был дать объяснения. Что же мы услышали? По словам Михаила Сергеевича, в 1973–1974 гг. он выдержал острое столкновение с преступными силами Ставрополья. После этого на него стали фабриковать компромат, который сейчас вытаскивают на свет с политическими целями [2539]. До сих пор он не обращал на это внимания, так как не считал нужным доказывать, что он «не верблюд», но «сейчас, кстати, подготовлены предложения установить всё, что положено Президенту, премьер - министру, другим должностным лицам, официально обнародовать и покончить с дебатами на эту тему» [2540].
Очень мило.
Президент заявил о намерении дать распоряжение своим подчинённым проверить обвинения его в коррупции, а затем обнародовать материалы этой проверки.
Заметьте, обнародовать.
А почему не передать в суд?
Вслед за этим появилось лаконичное заявление Прокуратуры СССР о том, что слухи по поводу коррупции М.С. Горбачёва не подтвердились [2541], а Верховный Совет СССР в пожарном порядке подготовил и 14 мая принял закон о защите чести и достоинства президента СССР [2542].
Имеются сведения, что «против Корягиной было возбуждено уголовное дело по факту клеветы и оскорбления чести и достоинства Президента. Однако спустя шесть месяцев дело было прекращено за отсутствием состава преступления» [2543]. Неужели появившиеся в 1990 г. обвинения в адрес главного перестройщика имели под собой основания и его шантажировали?
Но кто? Консерваторы, о которых говорил А.Д. Сахаров? Тогда почему главную роль в этой истории играли демократы, к которым принадлежали Т.Х. Гдлян, Н.В. Иванов, Т.И. Корягина?
Когда этот вопрос я задал Ю.А. Прокофьеву, он ответил, что по его мнению, за кулисами этой кампании могли быть или В.А. Крючков, или А.Н. Яковлев [2544]. С учётом того, что говорилось ранее по поводу треугольника «Крючков - Горбачёв - Яковлев», эта версия заслуживает внимания.
Во всяком случае шантаж был очень своевременным, так как в связи с местными выборами вопрос о судьбе Советского Союза встал ребром. И его решение во многом зависело от главы государства.
Первым 18 февраля провёл выборы Узбекистан [2545]. За ним 24 февраля последовала Литва [2546]. 25 февраля выборы состоялись в Киргизии, Молдавии и Таджикистане [2547], 4 марта - в Белоруссии, России и на Украине [2548], 6 марта начались и 25 марта закончились в Казахстане [2349], 18 марта прошли выборы в Латвии и Эстонии [2350], Армения перенесла их на 20 мая [2551], Азербайджан - на 30 сентября [2552], Грузия - на 28 октября [2553].
Во всех республиках потребовался второй тур. Острая борьба развернулась в России. Здесь на 1068 депутатских мест претендовали 8254 кандидата [2554]. В первом туре смогли одержать победу только 120 человек [2555]. 14–18 марта (в разных регионах по - разному) состоялся второй тур, в ходе которого было избрано ещё 909 депутатов [2556]. Для избрания последних 39 депутатов потребовался третий тур.
Во многих республиках на выборах лидировала оппозиция. Особенно это касается Прибалтики. В Литве потерпели поражение обе коммунистические партии: и та, которая хотела сохранить СССР и КПСС, и та, которая провозгласила курс на независимость. Победу одержал «Саюдис» [2557].
Как пишет ставший позднее президентом Литвы В. Адамкус, сразу же после февральских выборов «Витаутас Ландсбергис, а также другие руководители «Саюдиса» обратились к эмигранту Стасису Лозорайтису с просьбой выяснить, какой будет реакция официальной Америки, если новый Верховный Совет «провозгласит восстановление независимости Литвы». В связи с этим С. Лозорайтис «неофициально беседовал с высокими чинами из Госдепартамента, консультировался с политиками из Вашингтона» [2558].
Одновременно лидеры «Саюдиса» попросили о встрече американского посла в Москве [2559]. Когда об этом стало известно в Кремле, Э.А. Шеварднадзе попытался отговорить Д. Мэтлока от такого шага. При этом он дал понять, что в случае объявления Литвой независимости возможно установление диктатуры [2560].
И хотя американцы клялись в своём желании крепить дружбу с советским руководством, в тот же день, 7 марта, Д. Мэтлок принял депутацию «Саюдиса» и заверил её, что если Литва объявит независимость, США окажут ей моральную и политическую помощь [2561].
Для начала «Саюдису» было достаточно и этого. Поэтому его руководители уже вечером 10 марта собрали новых депутатов Верховного Совета республики и в ночь на 11 - е приняли «акт о независимости Литвы». Причина такой спешки станет понятной, если учесть, что к тому времени из 141 депутата Верховного Совета республики было избрано лишь 90 [2562]. Существовали опасения, что избрание остальных депутатов может подорвать позиции «Саюдиса», завоёванные в первом туре. Кроме того литовская оппозиция хотела поставить перед свершившимся фактом Третий внеочередной съезд народных депутатов СССР, который должен был открыться 12 марта.
15 марта Съезд народных депутатов СССР постановил: считать решение Верховного Совета Литвы о выходе из СССР недействительным до принятия специального закона на этот счёт [2563]. Такой закон был подготовлен и 3 апреля утверждён. В соответствии с ним, вопрос о выходе из состава СССР мог быть решён только путём референдума. Затем должен был начаться переходный период (не более пяти лет), в течение которого необходимо было урегулировать экономические, политические, демографические, территориальные и иные проблемы выходящей из состава СССР республики с другими республиками и союзным центром [2364].
Так была открыта возможность для упорядоченного или же регулируемого разрушения Советского Союза. Однако новое литовское руководство и тех, кто стоял за его спиной, такой способ цивилизованного «развода» не устраивал.
Вероятно, в связи с этим сразу же после утверждения названного закона грянула сенсация. 5 апреля в газете «Республика» появилась статья, в которой утверждалось, что новый премьер Литвы Казимира Прунскене является агентом КГБ СССР под кличкой «Шатрия» (т.е. «Ведьма»). В доказательство этого была обнародована её агентурная карточка, а также приведены «анонимное письмо сотрудников КГБ Литвы и высказывания самой Казимиры». После этой публикации К. Прунскене призналась, что «писала докладные записки Ю.В. Андропову», правда, только «о положении в экономике Литвы», а также «отчёты о поездках литовцев за границу», но «не знала о своём оформлении как агента» [2363].
Таким образом кто - то сделал предупреждение бывшим сотрудникам КГБ в руководстве «Саюдиса», что может ждать их, если они будут форсировать события.
Тогда 7 апреля В. Ландсбергис счёл необходимым предупредить президента СССР: «Горбачёв сам позволил сложиться нашей ситуации. Он в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент... Но он его не остановил» [2566].
Этим В. Ландсбергис дал понять, что в случае дальнейших разоблачений он вынужден будет раскрыть действительную роль М.С. Горбачёва в отношении Прибалтики.
Дальнейших разоблачений не последовало. Зато 19 апреля Москва ограничила поставку в Литву газа и нефти. Началась так называемая экономическая блокада [2567].
В такой ситуации Г.Х. Шахназаров обратился к М.С. Горбачёву с предложением созвать «круглый стол»: «...я, - вспоминал он, - в третий раз посоветовал срочно созвать круглый стол республик, чтобы начать разработку нового Союзного договора... Лучше взять инициативу в свои руки, не ждать, пока республики, по литовскому примеру, начнут разбегаться». Но М.С. Горбачёв, верный своей тактике, заявил: «Время ещё не созрело» [2568].
Между тем 30 марта объявила о начале выхода из состава СССР Эстония [2569]. 4 мая декларацию о суверенитете приняла Латвия [2570]. Таким образом, весной 1990 г. все три прибалтийские республики заявили о независимости. Правда, на них приходилось менее 1 процента территории и лишь 2,5 процента населения страны [2571]. Поэтому их выход из состава СССР не представлял для него особой угрозы.
Ситуация радикально изменилась, когда в решающую стадию вступила «русская игра».