Плоды экономической реформы

Плоды экономической реформы

Между тем, пока «архитекторы» перестройки готовили политическую реформу, создавали оппозиционное движение, провоцировали национальные конфликты, начинали разводить народы по национальным квартирам, т.е. разрушать Советский Союз, общая ситуация в стране продолжала ухудшаться. И впервые за весь послевоенный период мы оказались перед лицом экономического кризиса. Наиболее полную его картину даёт книга Е.Т. Гайдара «Гибель империи» [1542].

Несмотря на то, что брежневская эпоха характеризовалась замедлением темпов экономического развития и складыванием предпосылок экономического кризиса, его возникновение во многом имело искусственный характер. Это касается и антиалкогольной кампании, и понижения (понижения, а не падения) цен на нефть. Но решающий удар по советской экономике нанесла реформа 1987 г.

На первый взгляд, вторая половина 1980 - х годов характеризовалась ростом производства товаров и услуг. С 1985 - го по 1990 гг. размер ВНП вырос с 777 до 1000 млрд руб., почти на 30 процентов. Однако за эти же годы объём промышленного производства увеличился менее чем на 15 процентов, а сельскохозяйственного - лишь на 5 процентов [1543].

Как могло быть такое?

Ранее уже отмечалось, когда в конце 1987 г. Н.И. Рыжков представил на заседание Политбюро план развития народного хозяйства на 1988 г., он получил одобрение только после того, как «госзаказ по многим министерствам был снижен сразу на одну треть, а в некоторых отраслях - наполовину и более от общего объёма производства» [1544].

Это означало, что, начиная с 1988 г., предприятия получили возможность сократить объём выпускаемой ими «обязательной» продукции, а всю продукцию, произведённую сверх госзаказа, реализовать на рынке по «договорным ценам».

Когда началась экономическая реформа 1987 г., мой учитель Борис Петрович Селецкий заявил, что её ждёт судьба экономической реформы 1965 г., так как невозможно перевести на полный хозяйственный расчёт и самофинансирование основу всей нашей промышленности - военно - промышленный комплекс (ВПК). Однако в его казавшейся неотразимой логике была одна существенная ошибка: он исходил как из аксиомы, что правительство не способно пожертвовать интересами ВПК.

Между тем, провозгласив курс на сближение в Западом и начав разоружение, «архитекторы перестройки» прежде всего пошли на сокращение госзаказа военной промышленности. Единственным выходом из такого положения была конверсия. Между тем, начиная экономическую реформу и подписывая первые крупные соглашения по разоружению, советское правительство не имело программы конверсии.

Не учитывая специфику отдельных военных предприятий, оно поставило перед ними одну, общую задачу - производство товаров народного потребления. Понять последствия подобной конверсии нетрудно.

Второй удар по экономике был нанесён предоставлением предприятиям права реализовать производимую сверх госзаказа продукцию по договорным ценам, а также повышать цены на любые виды новой продукции и импортные товары.

Если поставить вопрос: за счёт чего проще получать прибыль - за счёт увеличения производства или же за счёт увеличения цен, то даже самый недалёкий человек, скажет: за счёт повышения цен. И действительно, как только руководителям предприятий была дана возможность самим делать такой выбор, они направили свои усилия по самому простому пути.

Доказательство этого мы находим в специальной справке, представленной в ЦК КПСС 29 октября 1989 г. «В 1987 г., - констатировалось в ней, - при общем росте производства изделий лёгкой промышленности Минлегпрома СССР на 3 процента (на 1,8 млрд руб.) объём товаров, реализуемых по договорным ценам, увеличился почти в 3 раза (на 2,6 млрд руб.), а изделий с индексом «Н» - на 3 процента (на 0,5 млрд руб.). Производство же остальных товаров, реализуемых по ценам без надбавок, сократилось на 2 процента (на 1,3 млрд руб.)» [1545]. Это в рублях! Если взять физические показатели, картина получится более впечатляющей.

«В первом полугодии 1988 года, - читаем мы в той же справке, - эта тенденция усилилась. При общем приросте товаров лёгкой промышленности в розничных ценах на 8 процентов выпуск особо модных товаров увеличился в 2,5 раза, изделий с индексом «Н» - на 28 процентов, а выпуск других товаров уменьшился на 6 процентов. В результате этого доля изделий с индексом «Н» и особо модных товаров в общем объёме производства возросла с 26 процентов в 1986 г. до 30 процентов в 1987 г. и 38 процентов в январе - июне 1988 г.» [1546].

И далее: «По данным Госкомстата СССР, рентабельность товаров, реализуемых по договорным ценам, в 3 раза выше средней... и превышает 60 процентов к себестоимости. По шёлковым тканям она достигает 81 процента, бельевому трикотажу - 97 процентов и чулочным изделиям - 104 процента к себестоимости. В результате за счёт надбавок к розничным ценам на предприятиях Министерства лёгкой промышленности СССР в первом полугодии получено более половины прироста всей прибыли» [1541].

Следствием этого был не рост качества выпускаемой продукции, а рост цен. Вот что говорится по этому поводу в упомянутой справке: «Например, средняя розничная цена женского зимнего пальто в 1987 г. составляла 259 рублей против 181 рубля в 1980 г. и 120 руб. - в 1970 г. В Москве же практически отсутствуют в продаже женские зимние пальто дешевле 300 рублей. Московские швейные объединения «Салют» и «Вымпел» перешли на выпуск пальто по договорным ценам в размере 450–600 рублей, а на отдельные их виды - 650 рублей и выше» [1548].

Зато, отмечается в справке, «по данным Госкомстата СССР, в 1987 г. сократилось по сравнению с 1980 г. производство в натуральном выражении ряда товаров массового спроса: шерстяных тканей, пальто, плащей, брюк, женского бельевого трикотажа, радиоприёмников, холодильников, кинофотоплёнки, термосов, тетрадей школьных и др. На ряде предприятий сокращение объёмов производства в натуре достигает 20–25 процентов и более» [1549].

«В условиях товарного дефицита процесс «вымывания» из ассортимента недорогих изделий принял массовый характер». Особенно это сказалось «на ассортименте товаров для детей, молодёжи и лиц старшего возраста»: «так например, объём производства пальто ценой до 100 рублей и костюмов до 80 рублей для лиц старшего возраста и курток для молодёжи ценой до 40 рублей сократился более чем в 2 раза, курток для лиц старшего возраста ценой до 40 рублей - более чем в 3 раза» [1550].

А затем с прилавков магазинов стали исчезать такие необходимые в повседневной жизни товары, как мыло, синтетические моющие средства, домашняя обувь, школьная форма, карандаши, зубные щётки, керосин, геркулес, макароны, мука и т.д., то есть то, на чём невозможно было сразу же получить крупную торговую прибыль [1551].

Осенью 1989 г. академик Л.И. Абалкин вынужден был констатировать: «Экономическое положение в стране в течение последних примерно полутора - двух лет (т.е. с начала 1988 г. - А.О.) продолжает ухудшаться... В большинстве отраслей и предприятий производство не растёт, а если и увеличивается, то нередко в силу завышения цен» [1552].

Третий удар по экономике был нанесён ликвидацией нормативов на заработную плату.

С января 1987 г. начало действовать новое постановление о зарплате, отменившее её предельный уровень. «Вышло хорошее постановление о зарплате, - заявил в интервью «Аргументам и фактам» экономист П. Бунин. - Там сняты «потолки»... Ведь когда есть «потолок», человек работает до него, и не выше» [1353].

Следствием этого стал рост фонда заработной платы. В 1980 г. средняя зарплата не превышала 170 руб. в месяц, а в 1985 г. - 190 руб., т.е. за пять лет увеличилась на 20 руб., или же 12,5 процентов; в 1990 г. достигла 275 руб., прирост составил 85 руб., т.е. почти 50 процентов.

Понимали ли те, кто принимал названное постановление, какими могут быть его последствия? Трудно поверить, что нет. Но тогда получается, что это делалось специально.

Обратной стороной роста цен и фонда заработной платы было увеличение денежной массы. Вот данные о наличии денег в обращении (на конец года): 1985 г. - 70,5 млрд, 1986 г. - 74,8 млрд, 1987 г. - 80,6 млрд, 1988 г. - 91,6 млрд, 1989 г. - 109,5 млрд, 1990 г. - 136,1 млрд [1554].

За 5 лет денежная масса увеличилась на 65,6 млрд руб., или же почти удвоилась. Во второй половине 80 - х годов считалось, что в течение года рубль оборачивается примерно пять раз. Следовательно, в 1985 г. товарный спрос составлял 352 млрд руб., в 1990 г. - 680 млрд.

Сопоставим эти показатели с розничным товарооборотом (соответственно 324 и 468 млрд руб.), и окажется, что в 1985 г. неудовлетворённый спрос не превышал 30 млрд руб., менее 10 процентов, в 1990 г. превысил 200 млрд руб. и приблизился к 50 процентам.

«Если в 70 - х годах ежегодный прирост доходов составлял 8–10 миллиардов, а в последующие семь лет 80 - х годов по 12–15 миллиардов, то за 1988 год доходы выросли сразу более чем на 40 миллиардов. - отмечал Е.К. Лигачёв, - Потребительский рынок был взорван» [1555]. В результате существовавший и ранее разрыв между денежной и товарной массой приобрёл угрожающий характер. Полки магазинов стали пустеть, начали расти очереди.

«Я пока не говорю о дефиците бюджета - его мы получили в наследство, а вот товарный дефицит - это уже наша собственная беда... появились лишние деньги, они давят на рынок», - вынужден был признаться Н.И. Рыжков [1556]. Одним из проявлений этого был рост вкладов населения. На конец года эта картина выглядела следующим образом: 1980 г. - 156,5 млрд руб., 1985–220,8 млрд, 1986–242,8, 1987–266,9, 1988–296,7, 1989–337,8, 1990–381,4 млрд [1557]. За 1985–1990 гг. вклады населения увеличились на 160 млрд руб.

Таблица 4. Рост доходов населения в 1986–1989 гг. (млрд руб.)

М., 1991. С. 93.

Ещё быстрее рос внутренний государственный долг: 1985–141,6 млрд руб., 1986–161,7 млрд, 1987–219,6, 1988–311,6, 1989–398,6, 1990–566,1 млрд (данные на конец года) [1538]. За пять лет внутренний долг вырос в четыре раза. А поскольку Сбербанк СССР принадлежал государству, то по сути дела все вклады населения представляли собою внутренний долг.

Поэтому если официально в 1985 г. он определялся в 141,6 млрд руб., а вклады составляли 220,8 млрд, это означает, что государство для своих нужд, в том числе для покрытия бюджетного дефицита, использовало не более 64 процентов общей суммы вкладов. В 1986 г. этот показатель увеличился до 67 процентов, в 1987 г. - до 82, в 1988 г. - до 105, в 1989 г. - до 118 процентов и в 1990 г. - до 148.

Следовательно, с 1988 г. внутренний долг поглощал не только все вклады населения, но и быстро возраставшую часть наличности предприятий.

Четвёртый удар по экономике нанёс закон о кооперации.

Когда разрабатывался этот закон, очень много говорилось, что он позволит создать рядом с государственным новый, дополнительный сектор экономики, который, аккумулируя негосударственные средства, поведёт к росту товаров и услуг.

На самом деле кооперативный сектор стал развиваться за счёт государственного, дестабилизируя положение в экономике. «Практика показывает, - констатировалось в уже цитировавшейся справке в 1989 г. в ЦК КПСС, - что кооперативные предприятия общественного питания часто не дополняют государственные, а образуются в двух случаях из трёх за счёт ликвидации государственных» [1559]. Как констатировал вице - премьер Л.И. Абалкин, на 1 июля 1990 г., из 210 тыс. кооперативов, существовавших в стране, 86 процентов действовали при предприятиях [1560].

Закон о кооперации положил начало легализации подпольных цехов и приватизации государственной собственности.

«По версии нашего эксперта, директора Института криминологии корпорации «Экспериментальный творческий центр» Владимира Овчинского, - писала тогда же «Комсомольская правда», - «отмыв» теневых капиталов происходил не без поддержки «сверху». Настораживает, что сразу после принятия Закона о кооперации... тогдашний министр внутренних дел Власов издаёт «Указание номер 10»: работникам милиции запрещается не только проверять «сигналы» и документы по кооперации, но даже заходить в помещения кооперативов. А через несколько месяцев - когда деньги, вероятно, уже были легализованы - министр выпускает другой приказ, который уже обязывал вести оперативную работу, «копать», реагировать» [1561].

Серьёзным ударом по экономике была отмена монополии внешней торговли.

«Если в 1986 г. право непосредственной экспортно - импортной деятельности было в порядке эксперимента предоставленного ограниченному кругу предприятий и организаций, - отмечалось на страницах «Известий ЦК КПСС», - то с 1 апреля 1989 г. практически все советские государственные и кооперативные предприятия, другие организации получили право непосредственно экспортировать собственную продукцию и закупать на заработанные средства товары для развития производства и удовлетворения потребностей своих трудовых коллективов. К настоящему времени официально зарегистрировано свыше 14 000 советских участников внешнеэкономической деятельности, среди которых государственные предприятия, а также кооперативы (около 2,5 тыс.) и совместные предприятия с зарубежными партнёрами (почти 1,2 тыс.)» [1562].

«Уже в 1987 г. на децентрализованные операции пришлось 20 процентов общего товарооборота страны, - констатировали в 1990 г. «Известия ЦК КПСС», - в 1988 г. эта доля увеличилась до 30 процентов, а в 1989 г. - до 40 процентов. В прошлом году за объединениями, находящимися в подчинении центрального внешнеэкономического ведомства, сохранялось примерно 60 процентов отечественного товарооборота, в том числе примерно 70 процентов экспорта и 50 процентов импорта, приходящихся на ключевые товары общегосударственного значения» [1563].

Делая такой шаг, советское правительство мотивировало это тем, что, получив свободу рук, предприятия смогут мобилизовать внутренние ресурсы для расширения экспорта, а, значит, и поступлений в бюджет. Однако экспортного бума не произошло.

Таблица 5. Внешняя торговля Советского Союза в 1980–1990 гг. (млрд руб.)

Источник: Народное хозяйство СССР в 1990 г. С. 644.

С 1985 по 1990 г. экспорт сократился с 72,7 до 60,8 млрд руб., т.е. на 11,9 млрд, а импорт увеличился с 69,4 до 70,7 млрд, т.е. на 1,3 млрд руб. В результате если в 1985 г. мы имели положительное сальдо, то в 1990 г. отрицательное - почти в 10 млрд руб. Вот вам и пополнение казны. А по мере того, как сокращались доходы от внешней торговли и она приобретала убыточный характер, рос внешний долг.

Таблица 6. Обслуживание внешнего долга СССР в 1981–1991 гг. (млрд долл.)

Источник: Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. М., 1998. С. 509.

За 1986–1990 гг. по обслуживанию внешнего долга СССР уплатил более 80 млрд долл. В таких условиях было неизбежно увеличение дефицита государственного бюджета. Один из способов парализовать этот процесс - ограничение расходов.

С этой целью «в начале пятилетки была дана принципиальная установка на сокращение фронта капитального строительства и объёма незавершённых работ», - отмечал на апрельском 1989 г. Пленуме ЦК КПСС М.С. Горбачёв. - Между тем «незавершёнка» за три года подскочила на 30 млрд руб. и составляет сегодня более 4/5 годового объёма государственных капиталовложений. Только за один прошлый год количество вновь начинаемых строек увеличилось на 41 процент. Спрашивается: а куда смотрят Госплан и Госстрой?» [1564].

А куда смотрел сам генсек?

В результате, пишет Н. Шмелёв, если «за период 1970–1985 гг. наш бюджетный дефицит составлял в среднем 20 млрд рублей в год», то «за 1987–1988 гг.» «постепенно подобрался к отметке в 60 млрд руб.», а в 1989 г. «был запланирован уже на уровне 120 млрд руб.» [1565]. Официальная статистика рисует более скромную картину.

Таблица 7. Государственный бюджет СССР. 1985–1990 гг. (млрд руб.)

Источник: Народное хозяйство СССР в 1990 г. М, 1991. С. 17.

Приведённые данные свидетельствуют, что в 1985 г. бюджетный дефицит СССР составлял 3,6 процента, в 1986 г. - 10,9 процента, в 1987 г. - 12,2 процента, в 1988 г. - 17,5 процента, в 1989 г. - 16,7 процента. Если же взять только союзный бюджет (без местных бюджетов), картина будет более драматической: в 1985 г. бюджетный дефицит составлял 5,6 процента, 1986 г. - 16,6 процента, 1987 г. - 22,1 процента, 1988 г. - 31,9 процента, 1989 г. - 35,3 процента [1566].

Нетрудно заметить, что в 1985–1988 гг. доходы государственного бюджета практически стабилизировались на одном уровне. Объясняя причину этого, Е.Т. Гайдар писал: «С 1985 г. начинается серьёзное сокращение доходов бюджета по двум крупным статьям - налога с оборота от реализации спиртных напитков и доходов от внешней торговли» [1567]. По мнению Н. Шмелёва, кроме того, негативное влияние на состояние бюджета имели ещё два фактора: а) борьба с нетрудовыми доходами и б) увеличение капиталовложений [1568].

Не отрицая действия названных факторов, следует отметить, что и Е.Т. Гайдар, и Н. Шмелёв обошли стороной ещё один, гораздо более важный фактор - произошедшее в результате реформы 1987 г. перераспределение прибыли в пользу предприятий.

В 1980 г. в бюджет поступило более 77 процентов прибыли, в 1984 г. - 73 процента, в 1985 г. - 68, в 1986 г. - 65, в 1987 г. - 61, в 1988 г. - 50, в 1989 г. - 43, в 1990–42 процента.

Таблица 8. Перераспределение прибыли в 1980–1990 гг. (млрд руб.)

Источники: Народное хозяйство СССР в 1985 г. Статистический ежегодник. М., 1986. С. 548, 559, ...в 1990 г. М., 1991. С. 6, 15.

Если бы перераспределение доли прибыли в пользу предприятий сопровождалось более быстрым увеличением не только её общего размера, но и той её части, которая поступала в бюджет, подобное перераспределение можно было бы только приветствовать. Между тем с 1985 - го по 1990 г. общая прибыль увеличилась с 176 до 282 млрд руб., в 1,6 раза; прибыль, остающаяся в распоряжении предприятий, увеличилась с 56 до 166 млрд руб., почти в 3 раза, а прибыль, перечисляемая в бюджет, сократилась с 120 до 116 млрд. Следовательно, союзное правительство от экономической реформы ничего не выиграло, выиграли только отдельные предприятия и директорский корпус.

В результате этого сложилась поразительная ситуация: хотя в январе 1989 г. «на начало текущего года свободные остатки средств фондов предприятий приблизились к 100 млрд руб.», государственный бюджет на 1989 г. был запланирован с дефицитом в 120 млрд руб., а сведён с дефицитом в 92 млрд руб. [1569].

А ведь кроме свободной наличности предприятия располагали запасами материальных ценностей. К концу 1989 г. «официальная стоимость» только «сверхнормативных запасов» оценивалась в «в 200–240 млрд руб.», «цифры складских запасов (были - А.О.) вдвое больше». «Это, - констатировал современник, - половина ВНП страны. Очевидно, есть ещё и стратегические, ставшие излишними с ходом разрядки. Сколько их в закромах оборонных отраслей Министерства обороны?» [1570].

По другим данным, писал Е.Т. Гайдар, «на 1 октября (1989 г. - А.О.) совокупные запасы товарно - материальных ценностей достигли 542,9 млрд руб., превысив нормативный уровень почти на 247 млрд руб. Часть материальных ресурсов обслуживает натурообменные операции, выполняя роль средств обращения» [1571].

Таким образом, если в 1985 г. дефицит государственного бюджета в значительной степени был порождён антиалкогольной кампанией; если в 1986–1987 гг. важным фактором его формирования стало снижение цен на нефть, то в 1988–1989 гг. дефицит бюджета в значительной степени был результатом начатой экономической реформы.

«...где - то в 1988 году, - пишет бывший посол СССР в ФРГ Квицинский, - мы начали движение по наклонной плоскости и больше из этого «штопора» не выходили» [1572]. Н.И. Рыжков считает, что «годом великого перелома» стал 1989 г. [1573].

Характеризуя ситуацию, сложившуюся в 1988 г., бывший советник М.С. Горбачёва А.С. Черняев пишет: «Отход от советских методов планового хозяйства и инициированные Горбачёвым нововведения ухудшили экономическую ситуацию, а с нею и всю психологическую атмосферу в стране» [1574].

Это признание одного из ближайших сподвижников М.С. Горбачёва и творцов политики перестройки.