3.1. Политика прошений и меморандумов

3.1. Политика прошений и меморандумов

Начало и конец первого периода обозначен очень важными внутриполитическими, общественными и социально-экономическими вехами. Внутриполитическая напряженность между императорской Веной и венгерским национальным движением в этот период прошла несколькими фазами — от вооруженной борьбы, поражения венгерской революции, военной диктатуры и неоабсолютизма до восстановления конституционного строя и сложного политического решения конфликта в форме государственно-политического дуализма.

В этот период словацкая политика активно включилась во внутриполитические события и особенно во время революции и в начале шестидесятых годов могла стать немаловажным фактором. Именно тогда у нее появилась возможность циркулировать между Веной и Пештом (Будапештом) как двумя силовыми средоточиями центральноевропейского геополитического пространства. Она старалась извлечь пользу для себя из их взаимных столкновений и сыграть между ними роль стрелки на весах их политических поединков. С другой стороны, словаков использовали оба соперника в расчете оказать давление один на другого. Тем самым возникает вопрос, кто, собственно, кого использовал. С точки зрения элементарной логики правильный ответ дает не только учет силы, которой располагала каждая из заинтересованных сторон, но и результат, которого удалось добиться.

Именно революция предоставила словацкой политике возможность продемонстрировать свою зрелость и достигнутую степень поддержки народных масс. Ее программные требования, изложенные в «Требованиях словацкого народа» (Липтовский Св. Микулаш, май 1848 г.), очень во многом совпадали с программой венгерской революции, но венгерская нетолерантная политика в национальном вопросе толкнула их в лагерь противников революции — императорской Вены. Перемена на троне, изменения в риторике двора, различные тактические уступки — все это позволяло ожидать договоренностей в случае победы. Хотя на Славянском съезде в Праге в мае 1848 г. верх взял австрославизм, словаки тогда отвергли возможность общей чешско-словацкой концепции. Но поскольку события разворачивались в сторону вооруженного конфликта, словацкие лидеры после совещания в Вене, в Загребе и Белграде организовали военную экспедицию в западную Словакию. Хотя она началась с молчаливого одобрения Вены и записала на свой счет некоторые успехи, именно ее бесславная участь служит показателем того, какую роль в противоречиях между Веной и венграми играли малые народы.

Словаки и потом воевали на стороне Вены, но уже не сами по себе, а в отдельных отрядах под командованием имперских офицеров. Поэтому словацкая политика с неизменной регулярностью закономерно обращалась почти исключительно к Вене, к чему их привели не только прямые совместные действия, но и традиционная верность династии и лояльность словаков по отношению к правителю и императорскому двору. Кроме того, она подкреплялась верой в то, что император является последней инстанцией при решении любой проблемы, а главное, рядовые, региональные или общенациональные проблемы благодаря его объективному вмешательству разрешатся гораздо эффективнее. Поэтому именно его особе направлены многочисленные обращения и меморандумы. Поэтому депутации разного уровня стучались в двери императора.

Одна из таких представительнейших депутаций явилась к монарху в марте 1849 г., то есть еще в разгар военных событий, которые сотрясали Габсбургсую монархию, когда министр внутренних дел граф Франц Стадион предложил правительству проект разделения Венгрии на самоуправляющиеся национальные провинции. Одной из них должна была стать Словакия, благодаря чему воплотилась бы словацкая политическая программа мая 1848 г. Однако в противоположность ей уже с октября 1848 г. словацкие ответственные представители отошли от венгерской платформы и стали добиваться решения проблемы в сотрудничестве с Веной в общеавстрийском масштабе. В мартовском прошении была выдвинута идея учреждения словацкого великого княжества под прямым управлением Вены. То обстоятельство, что незадолго до этого император разогнал кромержижский парламент («кремзирский рейхстаг») и издал так называемую октроированную конституцию, не позволило высказать эту идею и заставило депутацию скорректировать наиболее принципиальные пункты словацких требований. Этот факт тоже свидетельствует об определенной политической наивности и не лучшей способности предвидеть дальнейший ход политического развития. Поскольку конституция провозглашала принцип единой империи, то в новом тексте прошения в духе конституции от идеи великого княжества отказались, считалось, что Словакия остается по-прежнему в Венгрии, причем указали на положение Воеводины в качестве подходящей модели автономии и для словаков. Выделение этнической территории и создание политических институтов явилось уже всего лишь выжимками из первоначальных требований.

Поражение венгерской революции дало императорской Вене возможность попытаться вернуть положение дел в империи в предреволюционное состояние. С помощью террора и полицейского режима хотя и удалось на время усмирить проявления недовольства и центробежные тенденции у венгров, но парализовать себя надолго они не дали. Неоабсолютизм не оправдал себя ни политически, ни экономически, так что поражение в северной Италии и потеря Ломбардии явились уже только последним толчком, чтобы он рухнул в 1859 г.

Ожидания словацкой элиты, которая не оставляла лояльного служения монарху, после подавления революции не сбылись. Напротив, в пятидесятые годы словаки за свою верность получили в награду то, чем других (венгров) наказали. Победитель быстро забыл своих меньших союзников и не осуществил ни одного из их чаяний. Назначив группу вокруг Яна Коллара, «отца (неполитической. — Р. Г.) славянской взаимности» и проводника идеи внедрения словакизованного чешского в качестве словацкого литературного языка, доверенными лицами правительства, по принципу «divide et impera» (разделяй и властвуй) удалось довести словацкую политическую сцену до полного развала. Политические и военные лидеры революции (Людовит Штур, Йозеф Милослав Гурбан, Михал Милослав Годжа) в глазах двора были слишком радикальными личностями и оказались в полной изоляции. Умеренный противник революционных методов Коллар снова стал зачинщиком дискуссии вокруг проблемы языка, когда ему удалось на правительственном уровне в Вене узаконить чешский язык в качестве литературного словацкого. Общественность оказалась в глубокой депрессии, и разочарование охватило весь словацкий лагерь. Трагическая гибель Л.Штура усугубила чувство безнадежности. Таким образом, упорядочение штуровской кодификации и окончательная победа штуровского словацкого языка остались для словаков единственным положительным результатом неоабсолютистского периода.

Примечательно, что период неоабсолютизма, несмотря на политические путы, оставил после себя важные предпосылки для старта процессов модернизации в экономике и в обществе. Централизация государства позволила отменить внутреннюю таможенную границу, узаконить по всему государству освобождение крестьянства от феодальной зависимости, расширить возможности для мелкого предпринимательства и унифицировать органы административного управления и судопроизводства или создать новые современные институты. С приходом чешских чиновников и учителей в Словакию в обиход официальных учреждений вошел чешский язык, да и в школах стали обучать на этом, понятном всем языке.

Восстановление конституционных отношений в Октябрьском дипломе (1860 г.) и февральском патенте (конституции) 1861 г. устранило гнетущую внутриполитическую напряженность и оживило политическую деятельность в государстве, Венгрия избрала свой парламент, восстановила комитатское административно-территориальное устройство и принялась заново обсуждать свои национально-освободительные концепции в стремлении найти более устойчивое государственно-правовое решение своего статуса в Габсбургской монархии. Активизировались и невенгерские народы, включая словаков. После публичной дискуссии вокруг изложения общенациональных требований на июньском собрании 1861 г. в Мартине был принят «Меморандум словацкого народа», суть которого заключалась в форме ограниченной автономии (так называемый Округ — Okolie) в рамках Венгрии. После роспуска общевенгерского сейма Веной словаки в декабре 1861 г. направили лично императору так называемый венский Меморандум — самую разработанную государственно-правовую программу словаков до 1918 г. Ее ядром была политическая и культурная автономия с четким механизмом отношений с Веной и Пештом.

Создание общенациональной надконфессиональной организации Матицы словацкой, равно как и нескольких средних школ явилось скромным результатом всей кампании прошений и меморандумов. Отдельные представители национального движения расходились в отношении оценки этих результатов и политической тактики, что послужило толчком к формированию двух идейно-политических лагерей: традиционной и основывающейся на штуровской программе провенски настроенной Старой школы и новообразованной Новой школы словацкой, которая прагматически взвесила политические возможности словаков исключительно в рамках Венгрии и в договоренности с венгерскими политическими партиями. Оба течения являлись показателем политического колебания между Веной и Пештом, а также возникновения некоторых новых моментов в словацкой политике (стремление привлечь так называемое словацкое дворянство, пролетариат, словацких предпринимателей и еврейский элемент).