1.3. Институционализация новых социальных отношений. Добровольные объединения

1.3. Институционализация новых социальных отношений. Добровольные объединения

Развитие процессов модернизации в Венгрии, начавшихся в XVIII в., является характерной чертой и периода второй половины XIХ в. Продолжаются изменения в государственном устройстве, в положении самой многочисленной, крестьянской массы населения, идет демократизация образования, расширение гражданских свобод, формирование современных национальных общностей. Принятые во время революции 1848 г. законы ликвидировали основы сословной общественной системы: провозгласили равенство всех граждан перед законом, отменили феодальную зависимость, аннулировали такие привилегии дворянства, как освобождение от налогообложения и положение о наследстве (aviticitas), т. е. неделимость наследственных имений (до этого глава семьи управлял общим имуществом). На практике законы реализовались непоследовательно. Однако даже в десятилетие неоабсолютизма — централизации и германизации после поражения революции 1848 г. — этот процесс не прерывался. Посредством реформ сверху модернизировалось судопроизводство, система налогообложения, школьного образования и в особенности экономическая сфера: законами гарантировалось развитие предпринимательства, банков и транспорта.

Любомир Липтак указывает на два аспекта модернизации в Венгрии: 1. на ее выборочность и 2. на ее чрезмерную растянутость во времени, а значит, большую продолжительность ее разрушительной фазы. В то время как в законодательной, экономической, социальной или образовательной сфере в Венгрии наблюдался бесспорный прогресс и он шел в течение длительного времени и систематически, в политической системе наступил застой. Главенство исполнительной власти над законодательной и отношение венгерской политической элиты к демократии и национальному вопросу обусловили урезанные возможности модернизации страны. Неполное избирательное право, ограниченное имущественным и образовательным цензом (по закону им могли воспользоваться лишь около 6% граждан), политическая коррупция, терроризм избирательных кампаний, принцип вирилизма, по которому членами городского муниципалитета автоматически становились крупнейшие налогоплательщики и занимающие определенные посты и должности, по сути ограничивали участие людей в политической и общественной жизни. Парламент, да и политические партии состояли из людей избранного круга, в центральных учреждениях, равно как и в комитатском (жупном) самоуправлении еще и в конце XIX в. удерживала высокое представительство аристократия.

Влияние государства на общество постоянно расширялось. Наряду с полицией и армией дисциплинировать население должен был Корпус охраны общественного порядка — жандармерия. Государство финансировало развитие системы образования, здравоохранения, строительство дорог и железнодорожного транспорта. Оно ограничило традиционно крепкое комитатское и городское самоуправление. Дворянское комитатское самоуправление, которое упрочило свои позиции особенно во время турецкой оккупации, а в период сословного восстания в XVIII в. вмешивалось и в политические дела, в 1848 г. утратило свой сословный характер, хотя доминирующая роль дворянства сохранялась: Городская автономия была ограничена еще до революции, но принципиальный перелом принесли реформы комитатского и городского самоуправления (1870, 1876,1886). В Верхней Венгрии была ликвидирована автономия 20 городов, и на уровне «муниципий» остались только Братислава, Кошице, Комарно и Банска Штявница с Банской Белой. Многие города были понижены в статусе до «больших поселков», среди них и центры комитатов Турчанский Св. Мартин, Липтовский Св. Микулаш и Дольны Кубин.

Развитие общества после отмены феодальной зависимости отличалось повышенной мобильностью, в социальном и географическом смысле. Люди ездят на сезонные работы, занимаются торговлей в разнос (за границей словаков знают по роду их занятий — дротары[72], олейкары[73] или Шафраники[74]), эмигрируют в поисках работы, мужчины, после введения всеобщей воинской повинности (1868 г.), уезжают на военную службу в различные области Венгрии. Ослабевают традиционные сословные связи, в социальных отношениях важную роль играет собственный выбор, принцип заслуг или институционализации. Возникают новые формы объединений: кружки (небольшие общества), кооперативы, профессиональные союзы, политические партии.

Ослабление феодальных пут, нарушение патриархального единства в жилище и в труде, растущая дифференцированность профессиональных функций, возможность отделить свободное время от рабочего способствовали развитию добровольных объединений. Их организационная база заметно расширилась после Австро-Венгерского соглашения и после ликвидации цехов (1872 г.). В 1878 г. в Венгрии существовало почти 4 000 обществ, из них 735 на территории Словакии. Снижение значимости региона в рамках Венгерского королевства вызвало и соответственное уменьшение доли ассоциаций из Словакии: в 1850 г. они составляли треть общевенгерских объединений, в 1860 г. — четверть, а в 1870 г. — 18%, что примерно соответствует доли населения.

Категория объединений принципиально не отличалась от подобных организаций в Западной Европе, однако создание сети содружеств и выходящих за локальные рамки организаций запаздывало. Наибольшее число членов имели общества взаимопомощи и по интересам, самыми распространенными были союзы мелких предпринимателей и общественные организации. Чрезвычайной популярностью, особенно с конца столетия, пользовались физкультурные и спортивные общества. Принцип объединения в интересах собственной эмансипации использовали почти все общественные группы: мещане, рабочие, позже крестьяне, женщины, молодежь, несмотря на административные преследования — и невенгерские национальные меньшинства.

Большинство ассоциаций руководствовалось либеральными правилами своего существования. Однако крупные объединения национальных меньшинств, рабочих и политической оппозиции в эпоху дуализма подвергались дискриминации. В Венгрии не было закона об объединениях, ограничения гражданских свобод вышеназванных групп содержались в министерских постановлениях, которые были малодоступны общественности, по своей обтекаемости годились на любой конкретный случай и зависели от своеволия государственных чиновников. По этой причине развитие словацких (по этнической принадлежности) организаций не соответствовало общему размаху объединений в Венгрии, находилось в явном застое и оживилось только на рубеже веков. Дело в том, что с 90-х гг. XIX в. прежние «выборные» партии, которые выступали публично только в период выборов, эволюционируют в направлении современных массовых партий и ради влияния на народ начинают использовать добровольные объединения. Все политические течения в русле словацкого национального движения тоже делают упор на необходимости объединений. Словацкая национальная партия помогает создавать культурно-просветительные общества и акционерные компании, либеральная интеллигенция, равно как и представители католической Людовой (народной) партии отдают предпочтение кооперативному движению, социал-демократы принимают активное участие в деятельности профессиональных союзов и спортивных обществ. Объединения, будучи первоначально явлением чисто городским, во все большей степени проникают уже и в сельскую среду Верхней Венгрии. Меняется функция и состав элитарных обществ, клубов и казино, которые в XIX в. в период распада сословных структур служили основой мещанской самоорганизации. Размежевание внутри объединений и образование новых в соответствии с социальным статусом, национальной и политической направленностью их членов отражает формирование городских элит. Политическое расслоение лишает патрицианские казино главной роли в политической жизни коммуны, влиятельные мужи отдают свою энергию и денежные средства прежде всего политическим партиям и политическим объединениям, в то время как на долю казино остается лишь репрезентативная и общественная функция.

Новую эффективную форму влияния на возникающую «общественность» использует и государство. С помощью комитатских (сельскохозяйственных объединений, деревенских читательских кружков, школьных молодежных организаций и в особенности целой сети культурных обществ оно распространяет просвещение, а заодно с ним и мадьяризацию. Самое известное мадьяризаторское объединение — Верхневенгерское образовательное общество (FEMKE) организовывало курсы для неграмотных, раздавало венгерские книги, создавало публичные библиотеки (перед войной их было 227 с 25 000 читателей), размещало словацких учеников ремесленников и мастеров в венгерских областях, материально поддерживало региональную прессу. Вывоз FEMKE словацких детей в венгерские области вызвал международный скандал. Из средств ликвидированной Матицы словацкой государство финансировало деятельность еще одного мадьяризаторского института — Венгерско-областного словацкого образовательного общества (МТКЕ), которое издавало журнал и календарь на словацком языке.

На принципах добровольности, подлинного равенства и открытости для вступления, самоуправляемости и демократического контроля действовали, наряду с обществами, и кооперативы, взявшие за основу идею взаимопомощи. Несмотря на то, что социальные и экономические условия аграрно-аристократической Венгрии разительно отличались от западноевропейских, первые словацкие кооперативы возникали параллельно с английскими (Рочдейл, 1844 г.) и независимо от них. Самуэль Юркович основал в 1845 г. в селе Соботиште в западной Словакии Крестьянскую артель (Gazdovsky spolok) — первый кооператив в континентальной Европе и первый кредитный кооператив в мире. С 60-х гг. крепнет включение словацкого региона в контекст чешско-моравского кооперативного движения, а посредством общевенгерского кооперативного движения — в цислейтанский и немецкий контекст. Вначале идея коллективной взаимопомощи посетила главным образом более или менее состоятельных мещан в городах и местечках, потом социально более слабые средние слои, в том числе крестьян, наряду с ними и богатых помещиков, а с 70-х гг. появляются и первые потребительские кооперативы рабочих. Чисто венгерской спецификой было участие аристократии в руководстве кооперативов.

Первые кооперативы возникали по инициативе снизу, без поддержки государства или властей. После Австро-Венгерского соглашения интерес государства к кооперативному движению и к его централизации стал расти. Министерство сельского хозяйства пропагандировало и помогало кооперативам молочнотоварным, потребительским, страховым (страхование двух типов — скота и от стихийных бедствий), кооперативам по эксплуатации паровых плугов и т. д. В будапештских кооперативных центрах решающую роль играла высшая аристократия, в комитатских (жупных) центрах — местные помещики. Государственные субсидии и различные льготы влекли за собой ограничение свободы и автономности отдельных кооперативов. Но кооперативные центры создавало не только государство, а и общегосударственные ассоциации, некоторые категории служащих, а с конца XIX в. и политические партии.

Доминирующая роль государства проявилась во внедрении государственной доктрины единой венгерской, фактически мадьярской нации и на почве взаимопомощи, вследствие чего появилось враждебное отношение к немадьярским кооперативам. Таким образом, параллельно действовали кооперативы с государственной поддержкой и кооперативы без такой поддержки, организованные снизу, часто по инициативе местных католических, а также евангелических священников или интеллигенции, особенно из окружения журнала «Глас». В деревнях и местечках, прежде всего в западной Словакии, они брали на себя не только социально-экономические задачи, но и образовательные, культурные, в конечном итоге и национально-политические. Кооперативы малоземельных крестьян, сплоченные идеями экономического национализма и экономически обусловленного антисемитизма (направленного против евреев-кабатчиков и ростовщиков), перед первой мировой войной начали формировать социальную базу массового национального движения словаков.

Добровольные объединения в Венгрии в период 1848—1918 гг. главным образом реагировали на процессы модернизации и в меньшей степени являлись ее движущей силой — эту роль исполняло государство. Однако ассоциации стали школой социального поведения масс, основанного на свободе личности и официального правового равенства. С начала XX в. к практической жизни объединений и кооперативов приобщаются все более широкие социальные слои. Тем самым вероятность обретения гражданского самосознания и демократизации — но и идеологического манипулирования (ввиду громадной роли государства) — возрастает.