Аргументы против

Аргументы против

Аргументы оспаривающих подлинность документов, сформулированные главным образом Ф.Классом, заключались в следующих нескольких пунктах.

«На официальном документе таким образом дата стоять не может»,— настаивал Класс, имея в виду записку Трумэна Форрестолу. По его мнению, само название документа от 24 сентября 1947 года уже неверно («Special Classified Executive Order # 092447 TS/EO»)[218]. Исполнительные указы («Executive Orders»), правительственные распоряжения, исходящие от Президента, выходят под номерами, идущими со времени администрации Линкольна. К апрелю 1995 года нумерация перевалила за 12900 (то есть, если по правилам, то в 1995 году цифра могла быть, к примеру, следующей: 12958). А раз так, то номер 092447 не может существовать! Но желая во что бы то ни стало прокричать свое «Нет», люди порой теряют голову. Американская манера ставить даты выглядит следующим образом: «Сентябрь 24, 1947» (September 24, 1947), а это и есть 092447. (Для большей наглядности расставим точки — 09.24.47.)[219]

На первый взгляд казалось, что сложнее будет с документом, подготовленным для Эйзенхауэра. В дате бросается в глаза, что вместо типичного для официальных бумаг варианта «November 18, 1952» стоит «18 November, 1952». Выходит, что Класс прав? Но оказалось, что этот несуразный для американца вариант также подтверждает авторство Хилленкоттера: порядок «число, месяц», а не наоборот — типичная манера бывшего шефа ЦРУ, работавшего военным атташе во Франции в довоенные годы и перенявшего у французов их манеру написания дат. И делать здесь нечего, тем более что этот неамериканский стиль проставлять дату не помешал Трумэну назначить Р.Хилленкоттера первым директором ЦРУ, а Хилленкоттеру — справляться со своими обязанностями! (Кстати, у меня имеется копия письма, подписанного Алленом Даллесом, копии писем, исходивших из штаба ПВО и из ЦРУ с таким же «неправильным» порядком в дате[220]. Считать ли их авторов «агентами влияния», мутящими воду в американском государстве? Похоже, что наиболее прилежными в соблюдении стандартов при написании дат были в ФБР.)

Второе замечание: если события в Розуэлле действительно имели место, настаивал Класс, то генерал Эйзенхауэр, занимавший в то время пост начальника штаба армии и являвшийся по сути вторым после министра человеком в военной иерархии, был в курсе всего и не нуждался в примитивном инструктаже.

Ответ на это легковесное замечание прост. Действительно, по словам бригадного генерала Эгзона, Эйзенхауэр был одним из первых, узнавших о находке[221]. Но в дальнейшем вопрос был закрыт наглухо, и он мог не получать никаких дополнительных детализованных сведений. А самое главное, не выдерживает критики подобная аргументация — «и так знал, не нуждался в информации». Нелепо думать, что Эйзенхауэру представили 18 ноября (да и в последующие дни) только это одно дело. В американской администрации раз и навсегда определена форма информирования вновь избранных президентов по делам, представляющим особый интерес, и эта процедура, надо полагать, четко соблюдается без всяких «и так знал», «перебьется» или «не графья, как-нибудь в другой раз».

Были и еще замечания, но совсем уж малозначительные. Например: почему этот документ направлен Шандере, если это имя никому ничего не говорило?[222] Действительно, почему? Ответить невозможно. Но если по сути, то какая нам с вами разница, кто получил документы, где их украли или нашли и было ли это зимой или в начале осени, коль скоро их анализ показывает, что они могут считаться подлинными? И так будет до тех пор, пока не докажут противное путем проведения экспертизы уровнем не ниже, чем в исследованиях, организованных Стэнтоном Фридманом.

Многое, конечно, интересно. Кто был отправителем фотопленки, например? Брюс Мэккэби (из фонда по исследованию проблемы НЛО-ФУФОР) сразу предположил, что это работа одной из секретных служб[223]. Мур и Шандера всегда давали понять, что дело обстоит именно так, но у них был контакт с Управлением спецразведки ВВС. А Тимоти Гуд, первым опубликовавший документ, говорит, что получил его по своим каналам из ЦРУ[224].

И вдруг однажды выяснилось, что саму пленку никто, кроме Шандеры, и не видел. Выходит, что по неизвестным нам причинам Шандера что-то скрывает? Но тогда «неизвестные причины» превращаются в «известные» и указывают на связь Шандеры с «невидимой рукой»... И снова нас вовлекают в интригу, пытаясь «заболтать» вопрос о появившихся документах, а по сути нам с вами опять все равно, ибо «отпечатки с пленки» или «готовые отпечатки» — мышиная возня: и в том и в другом случае речь идет только о копии. Шандера или не Шандера, а кто-нибудь другой — все из той же оперы. Нас интересуют не фамилии, а материал, позволяющий проведение экспертизы. Правда, любая копия, как отмечалось, уже исключает возможность проведения анализа носителя (в данном случае бумаги) оригинального текста и чернил. Но приходится с чем-то мириться...