База
База
Рассветало. Большую часть привезенных обломков перенесли в кабинет Бланчарда.
Вскоре выяснилось, что найденные куски обладали целым рядом удивительных качеств. Марсел рассказывал Стэнтону Фридману:
— Самое поразительное: привезенный металлический обломок был тонким, как фольга в пачке сигарет. Поначалу я как-то не обратил особого внимания на это, но ко мне подошел солдат и сказал: «Вы знаете металл, который там? Я попытался измять его, но он не мнется. Я попробовал кувалдой — даже царапины не остается. Это определенно, он не мнется и такой легкий, что ничего не весит». И это было правдой в отношении всего привезенного материала. Один из металлических кусков имел 60 сантиметров в длину и, может быть, 50 в ширину. Послушайте, этот материал ничего не весил и был не толще фольги в пачке сигарет. И я попытался измять этот материал, но он не мялся. Как я сказал, мы даже пробовали сделать зарубку на нем семикилограммовой кувалдой. И никакого результата[86].
В ожидании встречи с Бланчардом Марсел и Кэвитт обсуждали происшествие. Куски металла тоньше бумаги, выдерживают любые удары... Но ведь куски, то есть какая-то сила их разрушила! То, что походило на фольгу, можно было свернуть в рулон, который сам раскручивался, и опять все как было. Но какая-то сила порвала эту фольгу в клочья! Марсел и Кэвитт могли не знать деталей последних экспериментов, но было понятно, что любая алюминиевая фольга оставалась фольгой во всех случаях, а этот материал не реагировал на удары кувалдой...
Бланчард жил на территории базы. Около шести утра Марсел и Кэвитт подъехали к его дому и там, сидя на кухне, рассказали о своих впечатлениях и показали несколько обломков, в том числе тот, что напоминал по профилю двутавровую балку.
Бланчард уже знал, что верхушка в Вашингтоне «стояла на ушах». Ему также было ясно, что речь шла не о секретном советском оружии... А поначалу такую вероятность он не исключал[87].
Бланчард вызвал начальника военной полиции майора Э.Исли и приказал перекрыть все доступы в данный район. Затем позвонил в штаб 8-ой воздушной армии в Форт-Уэрт и сообщил о возвращении майора Марсела с еще большим количеством обломков. Информация проследовала дальше, в Пентагон. Тут же сообщили, что готовится самолет, которым прилетит группа людей из Пентагона.
Покончив со срочными телефонными звонками, Бланчард приказал собрать руководство базы не в 9.00, как обычно, а в 7.30. Кэвитту предстояло отправиться обратно на ранчо, чтобы обеспечить охрану самого участка с обломками и привезти Брейзела в Розуэлл.
***
На совещании в кабинете Уильяма Бланчарда присутствовали высшие офицеры базы — около десяти человек, и для всех необычность найденного была очевидной. Обсуждался также вопрос поиска других мест с обломками и самим неизвестным объектом. Было решено просмотреть сверху весь район, а к сбору обломков подключить весь свободный в тот день персонал базы. (Вот почему даже работавший в офицерской столовой сержант Мелвин Браун[88] оказался также вовлеченным в эту историю, и в дальнейшем его показания нам будут очень полезны.) Бланчард обсудил операции по сбору кусков, их транспортировке и распределил обязанности.
В 9.00 капитан Кэвитт и его подчиненный Рикетт уехали на ранчо. Следом за ними отправилась еще одна группа военной полиции. Все офицеры штаба сели к телефонам. Бланчард связался еще раз с командующим 8— ой воздушной армией генералом Рэми, и тот приказал доставить куски в штаб для изучения. В присутствии своего заместителя подполковника Пэйна Дженнингса Бланчард поручил эту миссию Джесси Марселу. Самолет предстояло пилотировать самому П.Дженнингсу.
Где-то между девятью и десятью часами Бланчард продиктовал офицеру по связям со средствами массовой информации Хоуту текст сообщения для печати и приказал доставить его лично в две местные газеты и радиостанции.
— Я вернулся в свое бюро и перепечатал заявление для печати, — вспоминает Уолтер Хоут в июне 1993 года. — Бланчард настаивал, чтобы все БЫЛО ТОЧНО ТАК, КАК ОН ПРОДИКТОВАЛ[89].
Естественно, Бланчард НАСТАИВАЛ, потому что он выполнял приказ, потому что текст этот продиктовали ему и неточностей быть не могло. Знал ли к этому времени сам Бланчард, о чем идет речь? Похоже, что да, но держал все при себе, ибо по всему видно, что в Пентагоне уже поняли, что произошло.
А Хоут сгорал от любопытства, ему тоже хотелось взглянуть на привезенные куски, и он сказал об этом Бланчарду.
— Это невозможно,— ответил ему полковник.
Будь это рваная оболочка шара, помятый уголковый отражатель, железки и проволочки... Отказали бы Хоуту? Нет, конечно. Да он бы и сам не стал просить, ибо такое барахло время от времени попадало на базу.
***
Из Вашингтона прилетела группа фотографов и уже известный нам уорэнт-офицер Роберт Томас. Прибывшие с Томасом люди были в форме. Они тут же переоделись в штатское, и их сразу повезли к месту находки. Этой группе предстояло оставаться в Розуэлле до окончания всей операции.
***
Сразу после одиннадцати Хоут заехал на радиостанции KGFL и KSWS, оттуда в редакции «Розуэлл Дэйли Рекорд» и «Розуэлл Морнинг Диспэтч». «Дэйли Рекорд» опубликовала текст в тот же день, станция KSWS передала информацию агентству Ассошиэйтед Пресс, а KGFL — через Вестерн Юнион агентству Юнайтед Пресс. Далее — весь мир. Через пару часов пошли звонки шерифу, в газеты и на базу ВВС из Лондона, Парижа, Рима, Гамбурга, Токио и Гонконга. Телефонная станция базы не справлялась с нагрузкой.
***
Кэвитт вернулся на ранчо к разбросанным кускам в сопровождении старшего сержанта Л.Рикетта из Отдела контрразведки и четверых сотрудников военной полиции (ВП). Уже на выезде из Розуэлла им пришлось проехать через пост ВП, пропустивший машину с четырьмя полицейскими в форме, но остановивший вторую, в которой находились Кэвитт и Рикетт в штатской одежде. Пришлось показывать документы.
При выезде на дорогу в Корону был установлен еще один пост. Похоже, что реакция военной полиции на приказ Бланчарда была незамедлительной.
У самого поля с обломками стояло несколько машин. Четверо или пятеро полицейских находились рядом. И около тридцати стояли по периметру. Начальник военной полиции сказал, что никто не будет допущен на поле, пока они не увидят все сами. И добавил, что все это уже заснято.
Рикетт поднял кусок фольги. Попытался смять его. Видя это, Кэвитт рассмеялся и сказал:
— Умен! Пытается сделать то, что мы не сумели.
— Из чего, черт возьми, сделана эта штуковина ?— спросил Рикетт. А Кэвитт в ответ: — Мы никогда здесь не были, ни ты, ни я. Ни ты, ни я этого не видели. Ты не видишь здесь ни одного военного.
— Да, хорошо. Мы и вообще не выходили из нашего бюро, — моментально отреагировал Рикетт[90].
(Через год после находки кусков на ранчо Брейзела, разговаривая с одним офицером из контрразведки, служившим на базе Эндрюс, Рикетт узнал, что эксперты по металлу все еще возились с кусками. Что же касается Кэвитта, то он остался навсегда верен версии «Не выходил из бюро, ничего не знаю». Более того, в 1989 и 1990 годах он вообще «не помнил», чтобы Марсел и Брейзел были с ним на поле.)
***
Желая знать, что происходит на ранчо, шериф Уилкокс послал еще двоих из своей службы. Но со стороны Розуэлла заслоны уже функционировали на полную мощность, и этих помощников шерифа быстро завернули обратно.
***
На радиостанции KGFL У.Хоут передал заявление для печати Фрэнку Джойсу, тому самому, который 6 июля в поисках какой-либо информации позвонил шерифу, поговорил с Брейзелом и сообщил по радио о находке летающей тарелки. (О чем он теперь не любит упоминать.) И вот, получив заявление, он взглянул на него, не читая, и отложил в сторону, занятый какими-то текущими делами. Но минут через тридцать прочел эту страницу и тут же позвонил пресс-атташе Уолтеру Хоуту:
— Послушайте, я знаю, каковы порядки в армии, и могу сказать, что вы не должны писать подобное. Армия не позволит вам это, так как вы настаиваете на реальности, говоря «армия заявила», вы понимаете меня? На вашем месте я бы не стал делать этого.
— Все в порядке,— ответил У.Хоут,— командир базы разрешил. Вы можете передавать этот текст.
Фрэнк Джойс вспоминает:
— Я рос в трудное время, во время Великой депрессии, и это научило меня всегда думать о ценах. Сегодня люди имеют всевозможную аппаратуру и еще целую кучу вещей одновременно. Но тогда... Я поразмыслил немного и пришел к выводу, что все это похоже на большую сенсацию. Но посылать ли текст сразу же или дождаться вечера? Ведь в ночное время телекс был дешевле... Наконец решил отправить его немедленно. Такое сообщение, подумал, подворачивается раз в жизни, пошлю-ка его, пусть и по дорогому тарифу. Отправил этот лист в бюро агентства Вестерн Юнион и, слово в слово, в Юнайтед Пресс. Затем вернулся к себе на станцию и положил его в ящик письменного стола. Тут мне позвонили из Вашингтона. Звонивший представился полковником Джонсоном, был страшно зол, и я оказался человеком, на кого все это и вылилось.
— Вы передали дальше заявление для печати?
— Да.
— Вы сказали «да»?
— Да.
Я не знаю, что он говорил дальше, было ясно одно: на меня навалились неприятности. Я сказал, что являюсь гражданским лицом, но он орал, что ему безразлично. Мне не хотелось подводить знакомого мне офицера по связям с печатью, но в конце концов пришлось сказать, от кого я получил текст.
— Послушайте,— сказал я,— я передал эту историю дальше, но ведь и получил-то ее из официального источника.
— Откуда?— вскипел он. Я ответил, и он повесил трубку[91].
***
Все телефоны базы звонили одновременно и беспрестанно. Бланчард выходил из себя, так как невозможно было нормально работать. Он приказал Хоуту сделать что-нибудь исключающее поступление в линию звонков извне, но Хоут ответил, что для этого придется прервать всю связь.
Шерифу звонили из Европы и Азии. Не отходили от телефонов и редакторы розуэллских газет.
***
На ранчо работы по сбору кусков шли своим чередом. А Кэвитту и Рикетту пора было возвращаться на базу. Брейзел не хотел ехать с ними. Пришлось потратить какое-то время на уговоры. Взывали к его гражданскому долгу и патриотизму. Уговорили в конце концов.
После полудня их доставили на базу на самолете. Оказывается, это был не первый полет над ранчо, так как Бланчард приказал обшарить территорию в поисках самого разбившегося корабля и, возможно, его экипажа. Все думали, что что-то еще должно быть обнаружено. Похоже, что поиски велись с самого утра, но пока без всякого проблеска на успех.
Брейзелу сказали, что ему предстоит летать на самолете. И в самом деле, кто лучше Брейзела ориентировался на землях, которые он регулярно объезжал?
***
Старший лейтенант Роберт Шэрки, отвечавший за безопасность полетов, оказался очевидцем подготовки бомбардировщика Б-29 для полета в Форт-Уэрт (рейс 2):
— Бланчард спросил, готов ли самолет. Сказали, что да, и тогда он махнул кому-то рукой. Человек пять направились к самолету, неся части того, что, как я слышал, было летающей тарелкой[92].
В июле 1993 года Шэрки сказал Хеземанну:
— Я четко видел иероглифы, значки были рельефными и выделялись[93].
После отлета Б-29 с кусками для показа Рэми (около 15.00) в Розуэлле сел другой Б-29, прилетевший из Вашингтона. По словам Р.Смита, этим рейсом прибыли какие-то люди для наблюдения за ходом работ и один офицер секретной службы, который, по его мнению, был представителем Президента. В самолет погрузили большое количество кусков, и он улетел обратно. (Третий самолет с обломками, которые доставлялись с поля Брейзела.)
Но вернемся ко второму. Один из членов сформированного экипажа бомбардировщика Б-29, бортмеханик старший сержант Роберт Портер, запомнил этот необычный полет, так как именно ему пришлось принимать подаваемое с земли:
— Я летел рейсом, перевозившим в Форт-Уэрт куски того, что, как было сказано, относилось к летающей тарелке. На борту находились заместитель командира базы подполковник Роберт Бэрроуклаф, майор Герб Вундерлих и майор Джесси Марсел. Капитан В.Андерсон сказал, что это было от летающей тарелки... Я участвовал в загрузке Б-29. Все было завернуто оберточной бумагой. Один из кусков имел форму треугольника фута в два с половиной. Остальное — в маленьких пакетах размером с обувную коробку. Материал был невероятно легким. Когда я поднял его, то казалось, что пакеты пусты. Мы уложили треугольный сверток и три пакета размером с обувные коробки в самолет[94].
Этот рейс был очень важным, настолько важным, что оба заместителя Бланчарда оказались в одном самолете. Дженнингс — понятно, за штурвалом, а Берроуклаф — третье лицо в полку? В чем была его миссия? Не на него ли были возложены хлопоты по передаче генералу Рэми большого пакета, посылавшегося Бланчардом по приказу из Вашингтона? Операция с пакетом была секретной. И даже Дж.Марсел, летевший этим же самолетом, ни о чем не догадался. Но через пару часов содержимому пакета предстояло оказаться в центре спектакля, в котором на роль Пьеро, получающего оплеухи со всех сторон, был уже определен не кто иной, как сам Джесси Марсел.
***
О перекрытых дорогах рассказывают многие. Уильям Вуди с сыном, видевшие милях в пятидесяти севернее Розуэлла падение чего-то, принятого ими за метеорит, решили поискать его через несколько дней и отправились в путь в тот самый день, когда и пути-то не было. Они поехали через Розуэлл на север по 285-ой дороге. Первый солдат попался им на глаза миль через девятнадцать. А далее встречались только они да армейские машины.
Вуди-сын вспоминает 28 сентября 1993 года:
— Они были вооружены и стояли везде: у въезда на дороги, ведущие на соседние ранчо, на перекрестках, повсюду, куда можно было съехать с главной дороги. Но за ее пределами на прилегающих землях никакой активности военных заметно не было. Мы остановились на одном из постов, и отец спросил, что происходит. Попался вежливый солдат, объяснивший, что приказано не позволять никому съезжать с 285-ой в сторону. Еще немного севернее — и мы увидели, что дорога в Корону, 247-ая, идущая на запад от 285-ой, была заблокирована солдатами. Повернули домой. Помню, со слов отца, что армия ищет то, за падением чего на землю они следили. Не уверен, но думаю, что он узнал это от солдата, с которым разговаривал на 285-ой[95].
Сосед Брейзела Бад Пэйн тоже наткнулся на солдат. Прослышав про упавшую в начале июля тарелку, он решил оставить себе на память хотя бы один маленький обломок. Недалеко уехать не удалось. Не сразу уяснивший себе причины задержания, простодушный Пэйн пытался рассказать солдатам, что едет туда, где упала летающая тарелка. А они в ответ:
— Мы знаем, куда вы едете, но вы не сможете доехать туда.
— Да мне и нужен всего-то маленький кусочек этого материала,— сказал Пэйн.
— Мы знаем, что вы хотите, но вот дорога, по которой вы приехали. По ней и поедете обратно[96].
Даже двое помощников шерифа, посланные еще раз на ранчо, были остановлены и отправлены домой.
***
После получения сообщения для печати от У.Хоута Джон Мак-Бойл, журналист и совладелец радиостанции KSWS, отправился на ранчо Фостера, рассчитывая получить сведения из первых рук. Но ему удалось доехать только до блокпоста при выезде из города. Пришлось возвращаться и сочинять текст из того, что удалось наскрести. Поскольку станция KSWS не имела своего телетайпа, был договор о пересылке информации в голливудское агентство Эй-Би-Си Ньюс через альбукеркскую радиостанцию КОАТ.
Секретарь радиостанции Лидия Слиппи сидела на своем рабочем месте в Альбукерке. Иногда ей приходилось принимать по телефону сообщения корреспондентов других радиостанций и передавать их далее по телетайпу.
Из ближайшей телефонной будки Мак-Бойл связался с Лидией Слиппи и стал диктовать.
Л.Слиппи сразу начала передавать текст.
— Но машина неожиданно остановилась,— слышим мы рассказ Л.Слиппи, записанный на пленку,— и телекс выдал следующее послание: «Говорит ФБР. Немедленно прекратите передачу»[97].
Лидия Слиппи сказала Мак-Бойлу, что телетайп отключился, и застенографировала его сообщение. Было около четырех часов дня. В дальнейшем к этому тексту не возвращались. Да и зачем, если заявление для печати появилось в газетах?
***
Можно бы спросить, при чем здесь ФБР? Ведь к розуэллским делам руководство ВВС никого не подпускало. Но что касается телетайпа Л.Слиппи, то здесь все просто. В то время ФБР следило за линией связи Нью-Мексико-Лос-Анджелес из-за особой значимости научных и военных объектов, расположенных на территории штата. И произошла накладка: в ФБР не знали, что столь сенсационное сообщение для печати идет с подачи руководства ВВС, и вмешались в передачу.
Вообще же Федеральное бюро расследований[98] было обязано находиться в курсе всего происходящего вокруг, нравилось это кому-либо или нет. И оно было в курсе.
С другой стороны, ФБР пристально следило за развитием событий с самого начала сообщений о наблюдениях НЛО, и это было само собой разумеющимся, ибо спецагенты получали оперативные данные от информаторов двадцать четыре часа в сутки. А поскольку ФБР, в отличие от ВВС, просматривает всю территорию страны и нет такого уголка, где бы не находились его сотрудники или, что еще острее, специальные агенты, то полагать, что они не заметят суматоху в Розуэлле, было смешно. И спецагенты заметили и следили за происходящим очень умело, настолько аккуратно, что спецслужба ВВС, занимавшаяся, по сути, только своими объектами, а не всем на свете, могла это только предполагать. Впрочем, оно и понятно, ведь ФБР существовало с 1908 года, и в сорок седьмом отмечалось 23 года директорства Эдгара Гувера, побившего на этом посту все рекорды служебного долголетия (1924-1972).
Предполагая, вероятно, что ФБР всегда где-то рядом, или даже ощущая это присутствие, руководство ВВС, судя по имеющимся документам[99], решает отвлечь в июле 1947 года внимание агентов ФБР от Розуэлла, подбрасывая им пустые затеи и дезинформацию. Похоже, что руководивший Отделом разведки ВВС в Пентагоне генерал Шулген думал, что действует тонко. Сегодня же мы знаем, что все это выглядело топорно и смешно.
***
Телефонные звонки окончательно «достали» Бланчарда. В 14.30 он заявляет, что уходит в отпуск. Бланчард и несколько членов штаба уезжают на ранчо. С этого времени на все телефонные звонки база отвечает, что командир в отпуске.
Забавно, что с этого момента, как сказали журналистам, командование 509-ым перешло к подполковнику Пэйну Дженнингсу. Но он только что улетел к генералу Рэми на самолете, в котором находился и второй заместитель Бланчарда. Отсюда и вывод: Бланчард «ушел в отпуск» только для журналистов.
(К слову, вскоре после розуэллских событий самолет, на котором П.Дженнингс летел в Англию с особым заданием, бесследно исчез в районе Бермудского треугольника, не передав в эфир никакого сигнала тревоги. Джесси Марсел должен был лететь вместе с Дженнингсом, но в последний момент Бланчард приказал ему остаться в Розуэлле. Судьба.)
***
Тем временем чувствовалось, что ситуация менялась. Видимо, какие-то известные верхушке цели были достигнуты, и теперь нужны были «козлы отпущения». Первым «козлом» оказался старший лейтенант У.Хоут, позвонивший Фрэнку Джойсу:
— Фрэнк, вы были правы. Я не должен был выпускать это заявление[100].
А Ф.Джойс пожаловался Вэлшу, менеджеру радиостанции KSWS:
— Мне позвонили из Министерства обороны и сказали: «Заткнитесь!»
— Это странно,— удивился Вэлш,— они исправили заявление или за связь с печатью отвечает отныне кто— нибудь другой? — Ничего этого я не знаю. Приказ прост, я цитирую: «Заткнитесь!» — конец цитаты.
***
Похоже, что вдруг запахло развязкой. Некто позвонил в «Розуэлл Морнинг Диспэтч» и сказал, что сообщение для печати было ошибкой, а найденный объект — не что иное, как зонд. (Забегая вперед, скажем, что этот «некто» должен был иметь отношение к генералу Рэми, поскольку новая волна шла от него.) Видимо, нашли, что искали? Пошел новый отсчет времени, требовалась новая легенда. С «летающим диском» пора было кончать.