Сикким как база экспедиции

Сикким как база экспедиции

Нет сомнения в том, что Сикким, сказочная страна, является одним из самых прекрасных мест на Земле. Она расположенна посреди Гималаев, в ней есть и тропические джунгли девственных лесов Индии на юге, и степные области, лишенные какой-либо растительной жизни, на севере. Сикким граничит на западе с недоступным Непалом, а на востоке — с неизученным Бутаном. Климат в нем колеблется от невыносимо жарких долин тропических Терай[69] до невообразимых ледяных вершин Канченджанги. Эта область объединяет в себе все жизненные пространства: тропики нетронутых цивилизацией лесов, субтропики, изобилующие различными орхидеями; умеренную зону со светлыми березками и мрачноватыми ельниками, что напоминает о нашей Родине, растянувшиеся на много километров чащи рододендрона, покрывала альпийских лугов, пустые выщерблины горных пород и, наконец, вечные снега. Едва ли какая-то страна мира может тягаться с Сиккимом по богатству красок, изобилию форм растительного и животного мира, который кроется в укрытиях горных лабиринтов.

Во время сезона муссонных дождей, который длится с июня по сентябрь, из джунглей подобно чуме выползают миллионы кровососущих пиявок и прочих гадов. Сикким превращается в преисподнюю. Тогда запуганные туземцы дрожат, опасаясь гнва горных духов, которые обрушивают лавины вокруг Канченджанги, высшего повелителя и божества данной страны. Если углубиться в джунгли, то путь будет прегражден мутными потоками грязи, повсюду будут происходить оползни, мосты снесены, а дома смыты, даже автодорога, которая тянется от долины Тисты до Гангтока, столицы тех краев, будет перегорожена в эти месяцы обломками и мусором. Непрерывные ливни превращают маленькие горные ручьи в выходящие из берегов бушующие потоки, а главная водная артерия этих краев, река Тиста, которая пронзает Гималаи в северо-восточном направлении, становится грохочущим чудовищем. Мы пережили ужас муссонных дождей, когда в июне—июле 1938 года пересекали Гималаи, чтобы поставить наши палатки к северу от заледенелых гор, которые являются природным рубежом между дождливым тропическим Сиккимом и сухим Тибетом. Когда к осени заканчивается ужас муссонных дождей, то горный мир Сиккима предстает во всем своем величии и великолепии. Над насыщенно темными джунглями возвышаются закованные в снежную броню горы-великаны, чьи ледники сверкают, как короны. В мае есть время, когда можно увидеть простирающееся в джунглях на многие мили сказочное великолепие цветущих рододендронов. Их только в Сиккиме можно насчитать не менее 30 видов.

Даже в фауне этой маленькой страны встречаются самые неслыханные контрасты. На юге коварный тигр крадется сквозь непроходимые девственные леса, опутанные лианами, чтобы разорвать робкого самбарского оленя. В то же время на севере гибкий снежный леопард в вечных снегах охотится на голубых баранов. А бескрайние степи, простирающиеся от пределов ледяных барьеров до самой «крыши мира», содрогаются под топотом копыт великолепных киангов, самых прекрасных диких лошадей Азии.[70]

Подобно тому, как пестро смешан и сжат в одно маленькое жизненное пространство мир резко отличающихся между собой животных и растений, так же таинственны и причудливы по своей сути люди Сиккима. С расовой точки зрения мы можем выделить три различные этнические группы. Во-первых, речь идет о предполагаемом коренном населении сиккимских горных районов — лепчасах, которые когда владели всем Сиккимом, но в силу своей слабой биологической устойчивости были вытеснены в самые отдаленные горные районы. Лепчасы из всех расовых групп, проживающих в Сиккиме, являются самыми древними, а потому их умственные способности, равно как и материальная культура, находятся на самом примитивном, низком уровне. Они весьма суеверны. Их религия представляет сложную смесь из архаичных духовных представлений и веры в духов, которая только поверхностно посредством влияния буддизма, смогла приобрети некую законченную форму.

Во-вторых, надо упомянуть сиккимских бхутиа. У них тибетские корни, но по расовым признаками и по культурному уровню они фактически не отличаются от тибетцев. В настоящее время сиккимские бхутиа, к которым принадлежит и сама королевская семья, являются истинными хозяевами страны. Благородные семьи этой народности не только владеют большинством недвижимости в стране, но и оказывают доминирующее влияние на примитивный народец диких лесов — лепчасов. Среди местной знати бхутиа распространена традиция заключения брака с тибетскими девушками.

Наряду с относительно небольшим количеством индусов, которые вместе с бенгальцами проникли в эту страну как торговцы и предприниматели, подавляющее большинство населения состоит из непальцев, которые составляют около 80 % жителей Сиккима. Частично индоарийские, частично монголоидные непальцы являются высокоразвитым как в духовном, так и биологическом отношении народом. Их солдаты, гуркхасы с раскосыми глазами, являются отважными воинами, которые на протяжении многих веков не давали спокойно жить бхутиа. По сравнению с более монголоидными бхутиа непальцы более усердны, невзыскательны и грубы. Они настоящие первопроходцы, которые как крестьяне смогли захватить почти весь Южный Сикким. Напряженные отношения между бхутиа и непальцами объясняются не только экономическими и хозяйственными проблемами, но и вопросами веры. Непальцы являются индуистами, а бхутиа — буддистами. До тех пор пока англо-индийское правительство Сиккима мирится со своим полузависимым положением и позволяет контролировать собственную внешнюю политику, вряд ли стоит опасаться открытых политических и военных конфликтов между этими двумя этническими группами.

В середине прошлого века британско-индийские интересы распространились на Гималаи, к чему стремился еще Уоррен Гастингс. Английские политики стремились к тому, чтобы Тибет стал естественной преградой на пути все более расширяющейся на юго-восток власти русского царя. Тибет, как самая высокогорная страна мира, должен был стать либо вассалом, либо союзником. Вытянутая территория Сиккима связывает жаркие бенгальские джунгли с высокогорными степями Тибета. На востоке горные проходы на высоте едва ли не 4600 метров ведут через Чумбитал на юг, напрямую к ламаистской стране. Испокон века формально независимый Сикким был пролегшей далеко на юг частью Тибета. Реализации английских интересов в Центральной Азии способствовало не только центральное положение Сиккима, как входных ворот на Тибет, но и близкое родство сиккимской и тибетской династий. Препят-ствование торговле, введение специальных таможенных пошлин, грабежи английских торговцев, убийства некоторых британских граждан и, наконец, открытое противостояние англичан и тогдашнего махараджи Сиккима вынудило британцев заключать торговые договоры, экономически развивать эту дикую горную страну, скупая самые плодородные земли на юге Сиккима. В итоге Англия приобрела не только сильного союзника в деле реализации своих амбиций в Центральной Азии, в первую очередь касающихся Тибета, не только великолепные земли от Силигури до Калимпонга и Дарджилинга, которые известны на весь мир, но и смогла осуществить чрезвычайно перспективный план британско-индийского производства чая. Даржилинг еще известен как летная резиденция бенгальского правительства, укрытие белых женщин и детей, которые скрываются там от убийственно жаркого климата индийской долины и Калькутты, ища спасение и освежение как от миазмов и болезней Индии, так и от жутких холодов Гималаев.

Накануне наступления XX века Дарджилинг превратился в великолепный курорт» который постоянно посещает индийское правительство, еще более укрепляя свои отношения с Сиккимом. Вынужденные дружеские отношения стали развиваться еще активнее, когда махарадже Сиккима был предоставлен благосклонный консультант, что позволило правителю самостоятельно давить на тибетцев и правительство Лхасы.

Культурные и политические отношения Тибета с Китаем и в меньшей степени с Россией вызывали тревогу в Индии. Эти опасения усилились, когда были жестко отвергнуты все предложения англичан, предполагавшие сближение с Тибетом. Англичане терпели подобное отношение достаточно долго, до тех пор, пока оскорбления тибетского правительства не перешли все мыслимые и немыслимые границы. Отсутствие подобающей реакции могло натолкнуть тибетцев на мысль о сладости британских позиций. Письма, которые вице-король Индии направлял его святейшеству Далай-ламе, возвращались полгода спустя так и не открытыми. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Вскоре полковник Френсис Янгхасбэнд[71] с хорошо вооруженной армией, состоящей из кадровых индийских военных, после долгого ожидания в Кампа-Дзонге, где тибетцы закрыли вход в долину огромной каменной глыбой, вступил на территорию Тибета. Вооруженное сопротивление отчаянно сражавшихся тибетских отрядов было почти сразу же сломлено, так как британский экспедиционный корпус был не в пример лучше вооружен. В 1904 году полковник победоносно вступил в Лхасу, где в Потале, огромной резиденции священного правителя, были заключен договор, скрепленный печатями, который урегулировал отношения между Тибетом и Британской Индией. Договор действует и по сей день. Несмотря на то что Далай-лама в первую же ночь вступления англичан в Лхасу бежал в Китай, тибетское правительство впоследствии уверилось в дружеских намерениях англичан. Священный правитель проследовал в свою старую резиденцию Потала, где несколько лет прожил в мире за религиозными и политическими делами.

Однако в 1910 году китайцы под предводительством молодого, честолюбивого и весьма бесцеремонного генерала Чжао Эр Фэна через Сетчван вторглись в Восточный Тибет, отбросили наскоро сформированные тибетские отряды в Кхам и начали жечь монастыри. Несмотря на суровый климат, он смогли захватить районы Янцзы, Меконга и Салуина. Китайцы намеревались достигнуть Лхасы и осуществить свою давнишнюю геополитическую мечту, так внезапно разрушенную экспедиционным корпусом Янгхасбэнца. Деятели Англии и Индии пребывали в шоковом состоянии. Там не были в состоянии поверить в факт энергичного захвата Тибета изнеженными, и, как считали, неприспособленными к войне китайцами. Британцы оказались озадаченными, но предпочли придерживаться старой выжидательной тактики: «Ждать и смотреть!» И вот в Китае произошла революция. Маньчжурская династия была свергнута. Чжао Эр Фэн, теперь уже вице-король провинции Сычуань, остался верным императору. Но он находился в Тибете, слишком далеко от мест боев. Его солдаты взбунтовались. В итоге при помощи британских властей они были эвакуированы через Чум-битал и Сикким в Британскую Индию. Власть Чжао Эр Фэна пошатнулась. Он покинул бегством эту негостеприимную горную страну. В беспримерном пешем походе по тибетским пустынным ландшафтам он направился на восток, собрал там новую армию, после чего захватил Чэнду, столицу провинции Сычуань. Но там он был обложен со всех сторон революционными силами молодой республики и в итоге был арестован. Несколько часов спустя на рыночной площади Чэнду при большом скоплении народа, под проклятья, выкрикиваемые республиканцами, был казнен один из самых талантливых генералов Китайской империи. Когдая в 1934 году направлялся в Литанг по пути, который в свое время залил кровью Чжао Эр Фэн, мне показали фотографию тибетской королевы. Она присутствовала на казни в Чэнду. Когда люди стащили обезглавленное тело узурпатора, то она наступила на него ногой.

Именно с этого времени между Китаем и Тибетом не существует четких границ. Неизбежным результатом этого являются партизанские акции и бандитские налеты, с чем мне самому пришлось не раз столкнуться за годы путешествий. Даже английское посредничество не смогло остановить опустошительные набеги китайцев на Восточный Тибет.

Для понимания политических взаимосвязей между Индией, Тибетом и Китаем очень важно учитывать стратегическое положение Сиккима. Эта маленькая страна, затерянная глубоко в Гималаях, сыграла очень важную роль во всех этих беспорядках. Тот, кто, ошибаясь, утверждал, что Сикким транзитная страна, виноват во всем, что творится на протяжении последних 50 лет на азиатском пространстве от Индийского океана до Китайского моря. Когда генерал Чжао Эр Фэн приближался к Лхасе, то Далай-лама, охваченный страхом, что его схватят передовые отряды китайцев, бежал. Его путь на этот раз лежал через Сикким и Дарджилинг, по которому он следовал, пока не нашел защиту и покровительство у англичан. Только когда ужасы, вызванные китайской оккупацией Лхасы, отступили, Далай-лама, убедивший англичан, с их согласия вновь направился через Сикким в тибетскую столицу. В Тибете тотчас. началась борьба за власть между двумя «живыми божествами»: Далай-ламой и его противником Панчен-ламой (или Таши-ламой), резиденция которого располагалась в Ташилумпо. Это противостояние закончилось бегством в 1924 году Панчен-ламы в Китай. Далай-лама умер в 1933 году в Лхасе. После смерти своего соперника Панчен-лама в 1937 году пожелал вернуться в «страну великих горных ледников». Но некоторое время спустя преследуемый богочеловек скончался в Чжекундо в верховьях Янцзы, не успев вступить на родную землю. От смерти не могут скрыться даже «живые Будды». Впрочем, души этих первосвященников до сих пор продолжают парить над горами Тибета. Индийские правительственные войска, расположенные для защиты британских представителей в Ятунге и Гьянцзе, не решаются произвести ни одного выстрела, так как ожидают возрождения Далай-ламы в маленьком ребенке, который должен быть найден тибетскими ламами. Англичане высокомерно издеваются над этим преданием. Они остаются хоть и вооруженными, но все-таки гостями, чуждыми этой стране.

В данном случае, пожалуй, только политические офицеры, эти старые колониальные вояки, искусные дипломаты и знатоки душ тибетского народа, могут реально отстаивать интереЛ»! Англии. Впрочем, они позволяют тибетцам следовать путем, заповеданным их средневековым мистицизмом: «Жди и смотри!» Махараджа и (милостью англичан) король Сиккима — это невысокий человек средних лет. Но влиятельные британцы рассказывали мне, что у него железная волы и кипучая энергия. Он ведет свое необременительное земное существование в высоком дворце, затерянном в джунглях на склоне одной из гор Гангтока. Из достоверных источников мне стало известно, что его семья происходит из восточнотибетской провинции Кхам, где живут самые свободолюбивые, но в то же время самые дикие племена, промышляющие разбоем. Наверное, мягкий субтропический климат Гангтока на протяжении многих поколений сказался на характере местных правителей, так как мы нашли, что махараджа был миролюбивым и даже нерешительным человеком. Он, как правоверный буддист, покорно смирился с трудностями, которые мы ему доставляли во время охоты, отстреливая животных для нашей зоологической коллекции. Он шел по тропинке и только прикрывал глаза ладонями. В этой связи я очень ему благодарен. Я нашел странное противоречие в том, что личность и величие махараджи должен был символизировать дикий, скалящий зубы, воинственный тибетский бог Шагдор. Только когда один из пяти «государственных секретарей Сиккима» в глубоком почтении склонялся перед своим правителем, едва ли не касаясь лбом земли, я замечал в глазах махараджи, спрятанных под круглыми темными очками, повелительный блеск. В это время я видел проявление давно ушедших времен. Как бы то ни было, но мы в качестве официальных гостей Его Величества великолепно провели время. С особым удовольствием я вспоминаю вечера, когда махараджа в своем дворце рассказывал мне о высшем божестве Канченджанги и о таинственном снежном человеке «мигю», в которого он свято верил и который когда-то должен был навлечь страшную беду на Сикким. Его Величество утверждал это совершенно серьезно.

На меня махараджа Сиккима произвел впечатление совершенно нормального и в чем-то не очень уверенного человека. Наверное, мне не представился случай познакомиться с его главной чертой характера. Местные жители верили в то, что он одним мановением своей хрупкой руки был способен остановить бурю и разогнать грозовые тучи. Сам я не решился задать этот вопрос махарадже. Но один из его министров, посещавший английский колледж, очень хитро подмигнул, когда я спросил его об этом.

Для того чтобы описать соотношения сил в Сиккиме, важно отметить, что предшественник нынешнего махараджи, учившийся в Англии и бывший очень способным человеком, трагически погиб буквально после своего вхождения во власть. Обстоятельства его гибели был весьма загадочными и таинственными. Я слышал много историй о гибели любимого простолюдинами правителя. Но никто не смог рассказать чего-то конкретного. В любом случае можно констатировать, что сиккимская знать стремится (по понятным причинам) к прогрессу. Злые языки в Гангтоке утверждают, что нынешний махараджа не притрагивается ник одному блюду, не дав его предварительно попробовать какому-нибудь камердинеру. Лишь после этого он приступает к еде. Другие утверждают, что даже махарани (королеве) нельзя готовить для ее повелителя и супруга никаких съестных блюд. Но мы не видели ничего подобного.

Сейчас махараджа и махарани живут отдельно друг от друга. Для этого, собственно, нет никаких причин, так как тибетский предсказатель, который должен составлять гороскоп накануне каждого бракосочетания, перед королевской свадьбой выдал пророчество, что Его Величество будет иметь шесть детей, но Ее Величество — семь детей.

Теперь махарани находится в тянущемся почти год паломничестве в Лхасу. Там находятся ее семейные владения. На обратном пути она сообщила своему господину и повелителю, что находится в положении и готова дать жизнь новому Далай-ламе. Но из данной затеи ничего не получилось, так как у махарани родилась девочка. Сиккимские принцы и принцессы являются прелестными детьми, миловидными, с безупречными манерами. Отчасти их воспитывают в Калимпонге, в Британском Бутане, отчасти в английских школах Силмы.

Официальной государственной религией Сиккима является буддизм. Индуизм, который повсеместно распространен среди непальцев, никак не учитывается при проведении государственной политики, он не финансируется из казны и не получает никакой другой финансовой поддержки. Однако многие признаки указывают на то, что буддизм в Сиккиме утвердился не так давно. Эта религия прибыла в Сикким не из Индии, как во всю Азию, а уже с севера, когда ламаизм закрепился в Тибете.

В тибетском ламаизме существует множество сект. Самой влиятельной из них является желтая, «реформистская» секта Гелюжпа, которая широко представлена в Центральном Тибете, в то время как «ортодоксальная», красная секта Нимапа имеет сторонников преимущественно в Восточном Тибете. В противоположность тому, что в Южном и Центральном Тибете преобладает желтая секта, что вызвано близостью Лхасы и Шигацзе, в Сиккиме мы обнаруживаем исключительно старую форму ламаизма. Поэтому само собой напрашивается, что семейство королей Сиккима принесло свою религию из Восточного Тибета, которая попала туда, проделав долгий исторический путь. Главное различие между этими двумя сектами состоит в том. что приверженцы желтой секты должны следовать более строгому образу жизни, а монахи должны соблюдать принцип ритуального безбрачия Сторонники красной секты чувствуют себя значительно свободнее. В строгом понимании здесь даже не существует обязательного безбрачия. Данный культ в большей мере связан с верой в духов и демонов, что очень гесно переплетается между собой Красная секта является более архаичной формой ламаистской религии.

Несмотря на то чю разница между двумя направлениями является чисто догматической, касающейся только отдельных святых и буддийских трактатов, что в повседневной жизни вряд ли может заметить обыкновенный тибетец, религиозные церемонии сект очень сильно различаются между собой. Интересно хотя бы с географической точки зрения, чю связанная с культом демонов, изданием нечистых духов, анимизмом и шаманизмом красная секта доминирует в тех районах, где окружающая среда с ее демоническими силами господствует над человеком: посреди высокогорных лереватов, затерянных долин п заросших непроходимыми джунглями горных лабиринтов. В низинах и на более открытых пространствах, где явственнее видна жесткость природы и есть возможность ее естественной интерпретации, преобладают сторонники желтой секты. В момент, когда каждый год божество Канченджанги спускается к людям с трона «пяти священных вершин вечных снегов», чтобы даровать им силы и свое благословение, а в ответ принять прославление человечества, ламы собираются в храме Гангтока. Они проносят в торжественной процессии позолоченную статую бога Чамба и сто восемь свитков ламаистской энциклопедии по вечнозеленым улицам столицы. В жестком ритме звучит стилизованная буддийская музыка. Ламы приносят в окружении ста восьми свитков закрытое ширмой грядущее божество обратно в храм.