Расплывчатость программы
Расплывчатость программы
К чему стремилось движение радикалов? Их программа была загадкой: вначале, под руководством Алема, она ограничивалась морализаторскими призывами к власти, честным выборам и сохранению федерализма. Но это всего лишь предпосылки для эффективной деятельности правительства. В обычных условиях ни одна партия не будет требовать высокой морали от государственного аппарата, потому что он таков какой есть; то же можно сказать о требовании свободных выборов. Так что конечные цели Алема были не слишком ясны, и это оправдывает слова Карлоса Пеллег-рини о том, что радикализм был не партией, а эмоцией.
Такое положение сохранялось и при Иригойене, последовательно отказывавшемся принять четкую программу партии. Результатом стал разрыв в 1908 г. Иригойена с Педро Молиной, самым влиятельным лидером радикалов во внутренних провинциях, потребовавшим ясного заявления партии о поддержке протекционизма в провинциях, которые он представлял. Иригойен в знаменитой письменной полемике с Молиной заявлял, что миссия радикализма как гражданского крестового похода настолько важна, что такие мелочи, как протекционизм или свобода торговли, лишь оскорбляют ее величие. Несколько лет спустя, в 1916 г., когда съезд Гражданского радикального союза выдвинул кандидатуру Иригойена на пост президента страны, его сторонники отклонили предложение о принятии четкой предвыборной программы. Таким образом, партия ограничивалась призывами к исполнению положений конституции, что не было политической программой, потому что все партии, если они соблюдают закон, должны чтить конституцию.
Такая политическая сила, раз за разом призывавшая к революции, постоянно составлявшая заговоры, отказывавшаяся объединяться с другими партиями, не участвовавшая в выборах, является загадкой аргентинской политики XX в. Любопытно, что подобная линия поведения дала радикалам необычайную силу и самобытность, резко отличавшую их от других политических сил того времени — сторонников Роки, Пеллегрини, Митре, модернистов, деливших власть и менявших названия (необходимо помнить, что в то время не было законов о политических партиях и их названия очень часто менялись).
На фоне всей неопределенности других партий радикализм выделялся своей этикой, завоевавшей ему симпатии общества, особенно молодых людей..
Нельзя сказать, что радикалы представляли какой-то один общественный класс. В движении участвовали представители верхов, городские рабочие, пеоны[50] и владельцы эстансий. Это было очень любопытное движение с точки зрения социологии, поскольку оно выходит за рамки традиционных представлений о классах. Когда Рикардо Рохас в 1932 г. присоединился к Союзу, он сказал: «Я пришел к радикалам, и меня встретили внуки лидеров борьбы за независимость и дети иммигрантов».
Возможно, Иригойен отказывался формулировать четкую программу действий радикалов в случае прихода к власти именно потому, что в движение входили очень неоднородные силы. Обещание придерживаться положений конституции было умным шагом, позволившим не связывать себя обязательствами, исполнения которых могли затем потребовать те или иные слои аргентинского общества.