Политическое развитие
Политическое развитие
Перонизм был оригинален и в политике. В нем явно присутствовали авторитаризм, популизм и склонность к однопартийной системе. Существовало официальное политическое движение, состоявшее из Мужской перонистской партии, Женской перонистской партии (она возникла в 1949 г., когда женщинам предоставили право голоса) и Всеобщей конфедерации труда.
С самого начала своей политической карьеры Перон стремился организовать политические силы, которые позволили бы ему осуществлять власть. Еще до прихода на пост президента, в 1946 г., он решил распустить организации, поддержавшие его на выборах в феврале, и создать на их основе единую партию. Поначалу у нее не было названия, затем она стала называться Единой национальной революционной партией, а затем — Перонистской партией.
Таким образом, Перонистская партия стала политическим органом режима. В нее входили не только сторонники Перона, но и государственные служащие (для некоторых из них членство в партии было обязательным). Перонистская партия пользовалась очевидным покровительством властей, что проявлялось в различных формах. Наиболее явным свидетельством этого стало участие Перонистской партии в управлении государством наряду со Всеобщей конфедерацией труда, объявившей после съезда 1950 г. о вхождении в Национальное Хустисиалистское движение[56].
Положение Перонистской партии нужно рассматривать в рамках авторитаризма правительства Перона, с самого начала очень враждебно относившегося к оппозиции. В предыдущей главе говорилось, что аргентинская избирательная система того времени позволила перонизму, несмотря на небольшой перевес на выборах 1946 г., добиться господства в Сенате, получить две трети мест в Палате депутатов и победить на всех губернаторских выборах (за исключением провинции Корриентес, в дела которой центральное правительство вмешалось уже в 1947 г.). То есть на первый взгляд в стране существовало единогласие.
И как будто этого было мало, Перон купил все частные радиостанции страны, организовал целую сеть официальных газет и журналов и проводил политику постоянного давления на оппозиционные партии, которые имели незначительное число мест в законодательных органах и были неспособны оказывать сопротивление политике, проводимой президентом. Тем не менее то, как обращались с оппозицией, заставляет думать, что режим подозревал ее в постоянной заговорщической деятельности.
Идея «единого движения» сыграла очень негативную роль в политической истории Аргентины, так как она априори утверждала, что такое движение осуществляло волю народа, всей нации, самой истории, и поэтому его противники являлись по сути изменниками родины. Так что обращение с оппозицией было крайне жестким. Депутатам от радикалов часто не давали выступать, некоторых из них изгнали из парламента, других посадили в тюрьму, как, например, Рикардо Бальбина. Некоторые были вынуждены покинуть страну.
Политические партии вели активную жизнь, но подвергались давлению, преследованиям и многочисленным рискам. Избирательные кампании складывались для них непросто, так как у них не было доступа ни к одной радиостанции и фактически существовали лишь две независимые газеты общенационального значения — «Насьон» и «Пренса». Последнюю заставили замолчать в 1951 г., когда под предлогом, связанным с профсоюзным движением, «Пренса» была закрыта, правительство экспроприировало ее и передало в руки Всеобщей конфедерации труда. Пропагандой и печатными изданиями занималось государственное учреждение, добившееся совершенства в искусстве замалчивания новостей и мнений, которые могли быть неприятны правительству.
В то время оппозиция воспринималась как темное пятно на светлом лике страны, как нечто, что должно было оставаться за пределами политической жизни, поскольку она не разделяла идеалов большинства. Толерантность и плюрализм не существовали при перонистском режиме. Напротив, преобладали враждебные действия по отношению к инакомыслящим, поощряемые самим Пероном, жесткие речи которого в отношении оппозиции, зачастую были абсурдны по форме. Он угрожал повесить оппозиционеров и однажды заявил, что сам подаст стальную петлю, чтобы задушить тех, кто мешал правительству, пользовавшемуся поддержкой большинства народа. Безусловно, это делало аргентинскую политику того времени очень примитивной, жестокой, страшной и способствовало тому, что оппозиция не была лояльна правительству. Плелось множество заговоров, в большинстве своем совершенно безумных и без всяких шансов на успех — оппозиция тоже не была настроена на честную игру.
Кто виноват в этом? Я считаю, что в таких случаях больше виновата власть, которая должна обладать большим спокойствием и толерантностью, чем оппозиция. Перон не был образцом в этом отношении. И здесь нужно сказать о человеке, сыгравшем большую роль в обеспечении послушания и фанатизма масс, преднамеренно разжигавшегося властью. Речь идет об Эве Перон.