Оппозиция

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Оппозиция

По мере того как в страну прибывали иммигранты, создавалась определенная промышленная инфраструктура и появлялся пролетариат, получали распространение идеи социального освобождения, носителями которых были анархистские и социалистические лидеры. Подобные идеи глубоко проникли в сознание малообеспеченных слоев населения. Начиная с 1904 г. Политическая система, которая ранее во многих отношениях являлась прогрессивной, начала приобретать репрессивные черты, и был принят закон о местожительстве. Некоторые представители режима испугались беспорядков, способных привести к свержению сложившегося строя.

В действительности ситуация не была такой опасной. Произошли забастовки, волнения, но ни одно событие периода 1900—1910 гг. не могло оправдать принятия этой репрессивной меры, продемонстрировавшей страх создателей консервативного порядка. Рока, Пеллегрини, Митре-младший и Саенс Пенья-старший не отказались от оптимистического взгляда на судьбы страны и нравы народа, однако, последние эпигоны режима, такие как Марселино Угарте и другие политики, которые сегодня почти забыты, пришли в ужас от того, что могли сделать эти подстрекатели — анархисты и социалисты. Репрессивные законы и действия полиции означали кризис политики, успешно проводившейся ранее.

В любом случае, до 1910 или 1912 г. консервативный эксперимент имел успех. Страна, созданная по проекту Альберди и в 1880 г. еще только начинавшая свое развитие, в 1910 г. стала абсолютным лидером Латинской Америки, показав самый успешный на тот момент опыт переноса европейской цивилизации на новую почву.

Но одна неприглядная деталь, вызывавшая не только критику беспристрастных наблюдателей, но и постоянные протесты партии радикалов, нуждалась в реформе. Речь шла о политической проблеме, связанной, как уже было сказано, с существованием определенного пакта. Хотя у соглашения и была очевидная цель, состоявшая в предотвращении конфликтов и столкновений, такая политика превращала избирательную систему в фикцию и была глубоко аморальной. Дележ власти, характеризовавший режим на протяжении многих лет, безусловно, развратил общество, удерживал от участия в политических событиях лучших людей, превращал парламент в лживый театр и был уязвимым местом в системе, которая в других сферах функционировала успешно.

Именно тогда Роке Саенс Пенья, находившийся под давлением обстоятельств, о которых речь пойдет позднее, выступил инициатором принятия закона, носящего его имя и приведшего к огромным переменам в политической жизни страны. Закон Саенса Пеньи заменил нечестную и насильственную избирательную систему прошлых лет новой, которая позволила гражданину свободно голосовать, а также установила, что партия, побеждавшая на выборах, должна была править совместно с партией, занимавшей второе место.

Очевидно, что этот закон был принят для выхода из критической ситуации. Митре и Альберди, создавшие республику, уже умерли, но их политические наследники имели полное право считать, что электорат пойдет за ними на этом новом этапе и подтвердит их легитимность, поскольку были достигнуты крупные успехи. За тридцать лет они превратили периферийную, бедную, раздробленную, неуправляемую страну в богатую республику, выгодно отличавшуюся от остальных стран Латинской Америки. И тем не менее электорат повернулся спиной к этим старым созидательным силам и оказал поддержку новому, неизвестному движению, не имевшему четкой программы. Его лидер также был мало известен, и движение в целом стало абсолютно новым явлением в аргентинской политике.

Эти тридцать лет, с 1880 по 1910 г., сыграли ключевую роль в формировании современной Аргентины. В определенной степени современные аргентинцы являются наследниками той эпохи. Величественные общественные здания во всех городах республики и огромные парки созданы в то время. Утверждение основных общественных институтов, являющихся основой жизни страны, — от начального образования и университетов до вооруженных сил, — дело того режима, который, хотя и был виновен во многих политических грехах, при этом обладал чутьем и интуицией, позволившими ему понять, какую роль должна была играть Аргентина в мире.