Б. Фишер [296] ФОРМИРОВАНИЕ ЮНКЕРСКОЙ БАТАРЕИ И ЕЕ БОЕВАЯ СЛУЖБА В НОВОЧЕРКАССКЕ [297]
Б. Фишер [296]
ФОРМИРОВАНИЕ ЮНКЕРСКОЙ БАТАРЕИ И ЕЕ БОЕВАЯ СЛУЖБА В НОВОЧЕРКАССКЕ [297]
В промежуток времени с 10–го по 22 ноября 1917 года в город Новочеркасск из Петрограда прибывала ежедневно, среди всех прочих, очередная партия юнкеров–артиллеристов. Каждую приезжающую группу на вокзале встречало несколько человек из приехавших накануне и направляли их на Барочную, дом 36, 2–й Городской лазарет, где было устроено общежитие для всех тех, кто собирался сюда на зов генерала Алексеева.
Каждый приезжающий являлся к дежурному офицеру, предъявлял свой билет и регистрировался. Тут же производилась запись в Георгиевский полк. Часть юнкеров вскоре из?за недостатка места стали направлять на Грушевскую улицу в 23–й лазарет, где была расположена юнкерская рота (после батальон) под командой штабс–капитана Парфенова, л.?гв. Измайловского полка. В роту входили взводы из: Павлон, юнкеров–артиллеристов, гардемарин и сводный из кадет и учащихся. Там же с первых дней начались под руководством назначенных сюда пехотных офицеров строевые занятия. От юнкеров же назначались караулы, высылались на ночь для охраны своего расположения патрули и дозоры. Эта часть города была особенно неспокойна, и почти каждую ночь происходила беспорядочная стрельба.
19 ноября всех юнкеров–артиллеристов приказано было выделить и перевести в особое помещение, мужскую гимназию имени атамана Платова, находящуюся на Ермаковском проспекте, 52. Сформированная батарея получила название Сводно–Михайловско–Константиновская юнкерская батарея, которая и послужила ядром для
образовавшихся впоследствии 1–й генерала Маркова батареи и Марковской артиллерийской бригады. Всего юнкеров было около 350 человек, из них 60 «михайлонов» и остальные константиновцы. Командиром батареи был назначен капитан Николай Александрович Шаколи, курсовой офицер Михайловского артиллерийского училища. Разместились юнкера довольно скученно и тесно, во втором этаже, в актовом зале гимназии, где до этого находился один из городских лазаретов.
Из офицеров в первые два–три дня, кроме капитана Шаколи, были: подпоручик Заремба, [298] поручик Зотов, серб штабс–капитан Теодорович и прапорщик Генгросс, выполнявший обязанности адъютанта. Пушек и лошадей не было, достать было негде, и батарея таковой была лишь по названию, фактически же была ротой, и все юнкера знали, что в предстоящей борьбе с большевиками придется на первых порах действовать как пехотная часть. Поэтому приказано было спешно начать строевые занятия: пеший строй, ружейные приемы и т. д., под руководством назначенных из офицерского общежития инструкторов, пехотных офицеров: штабс–капитана Виноградова, поручиков Константова, Першина и Харламова; подпоручиков: Канева, Тимофеева [299] и Гагемана [300] и донца прапорщика Горбачева и других.
Занятия происходили в течение дня, с перерывами на завтрак и обед, в гимнастическом дворе под наблюдением командира батареи.
Винтовок сперва было очень мало и на всех не хватало. Пришлось думать, где бы их достать. На северо–западной окраине города, в расположенном внизу Хотунке, были расквартированы 272–й и 373–й запасные полки, сильно распропагандированные большевиками, утратившие дисциплину и воинский вид. Дальнейшее пребывание их в Новочеркасске, этом центре зарождения и формирования Добровольческой армии, было весьма нежелательным, и поэтому, по приказанию генерала Алексеева, с согласия Донского атамана эти полки были без выстрела разоружены вооруженным взводом Юнкерской батареи и сотней юнкеров Новочеркасского казачьего училища, при поддержке броневых автомобилей, пришедших в полном составе из Курска на Дон.
Полки после разоружения были распущены по домам. Отобранное оружие и патроны были распределены по формирующимся в городе частям, а лишнее сдано в арсенал. Таким образом, уже вся батарея была вооружена винтовками, получила патроны и несколько ящиков с ручными гранатами. Теперь было с чем идти в бой. Ежедневные занятия продолжались.
Числа 23—24 ноября батарея по тревоге была вечером вызвана в общежитие на Барочную улицу, служившее на первых порах центром формирования, куда также прибыли и юнкера штабс–капитана Парфенова. Ожидалось выступление местных большевиков в связи с волнениями рабочих в Ростове. Ночь провели в полной боевой готовности, ожидая распоряжений и вызова из штаба, но все в городе было спокойно, и наутро разошлись по своим квартирам. Юнкерская батарея, пройдя с песнями по Платовскому проспекту, вернулась в гимназию.
Время шло. Назревали ростовские события. Матросы Черноморского флота, узнав о том, что на Дону собираются и находят себе приют царские генералы, офицеры, юнкера и прочий «контрреволюционный элемент», решили оказать поддержку большевикам Ростова в деле борьбы с «калединщиной» и прислали из Крыма в Ростов вооруженную яхту «Колхиду», несколько тралеров и агитаторов.
24—25 ноября местными большевиками в Ростове был произведен переворот, арестованы все должностные лица, и вся власть перешла в руки Совета рабочих и солдатских депутатов. Отряды красногвардейцев быстро заняли предместье Ростова — Нахичевань и стали продвигаться дальше в сторону Новочеркасска, по направлению к станице Александровской и расположенной при ней станции Кизитеринка.
Когда об этом стало известно в Новочеркасске, то решено было ликвидировать выступление большевиков. В первую очередь 25 ноября послан был Юнкерский батальон, вслед за ним спешенная сотня юнкеров Казачьего училища, под общей командой полковника Хованского. Юнкера вначале имели успех, захватили станцию Нахичевань, но потом из?за недостатка патронов и большого численного превосходства красных вынуждены были, понеся потери, отойти в сторону станции Кизитеринка.
На поддержку полковнику Хованскому отправлена была из Новочеркасска в пешем строю и Юнкерская батарея. Предстояло первое боевое крещение юнкеров. 27 ноября батарея была вызвана на станцию для погрузки, состав был уже подан. Отправляться должны были: Юнкерская батарея, еще одна сотня юнкеров–донцов с пулеметами и оставшаяся верной сотня 16–го Донского пластунского батальона, под командой полковника Попова, назначенного начальником всего грузившегося отряда. Местные железнодорожники–большевики решили всячески препятствовать скорейшему отправлению эшелонов, долго не прицепляли паровоза, и, наконец, пользуясь наступающими сумерками, машинисты совсем скрылись со станции.
Распоряжением полковника Попова были вызваны из частей готового к отправлению отряда чины, умеющие управлять паровозом: в Юнкерской батарее таковыми оказались юнкера–константиновцы Фишер и Раскин, [301] которые быстро прицепили паровоз, и с темнотой эшелон двинулся со своими машинистами из Новочеркасска.
Наступило 28 ноября. Часам к 10 выгрузились; 1–й и 2–й взводы (константиновцы) выступили на позицию, вправо от полотна железной дороги, на окраину станицы Александровской. 1–й взвод под командой штабс–капитана князя Баратова [302] и портупей–юнкера Неклюдова, [303] а 2–й прапорщика Горбачева и портупей–юнкера Бурмейстера. [304] 3–й взвод (константиновцы) — штабс–капитана Виноградова и портупей–юнкера Галицинского [305] и 4–й (михайловцы) — подпоручика Гагемана и портупей–юнкера Суханова [306] в этот день непосредственного участия в бою не принимали, находясь в резерве там же на окраине, у стогов сена. Общее руководство батареей находилось в руках поручика Константова. Красные занимали кирпичные заводы акционерного общества «Аксай», в верстах 3—4 от станции, и поддерживались с Дона артиллерийским огнем тральщиков, неудачно стрелявших по станции. Обстрел этот почти никакого вреда не приносил, и снаряды большей частью падали в Дон или рвались за станцией, в пустырях. С нашей стороны вяло отвечал взвод 31–й Донской казачьей батареи, пришедшей из Новочеркасска. Юнкера вели себя в бою, несмотря на первое боевое крещение, очень хорошо, казаки же и пластуны разбегались. Бой кончился безрезультатно, так как командовавший отрядом, выяснив слишком большое численное превосходство противника, не атаковал.
В ночь на 29 ноября раненые были отправлены в санитарном поезде в Новочеркасск и туда же поехала с капитаном Шаколи группа юнкеров для получения орудий в запасном Донском дивизионе и для отправления экспедиции в селение Лежанка Ставропольской губернии за пушками: портупей–юнкера Мино и Пассовский, [307] юнкера: Златковский, [308] Акимов, Калянский [309] и вахмистр княжна Черкасская, под командой подпоручика Давыдова. [310]
Наибольшие потери батарея понесла во второй день боя — 29 ноября: тяжело ранены и позднее скончались в Новочеркасске: портупей–юнкер Неклюдов, юнкера Певцов и Малькевич; [311] убиты: юнкер Баранов и кадет Горбачев, ранено было — 29, среди которых: штабс–капитан Баратов и Виноградов, юнкера: Андреев, [312] Прюц, [313] Сергиевский, [314] Ларионов, Златковский, Степанов, [315] Владимиров и другие. На ночь батарея отошла на станцию и 30 ноября и 1 декабря в бою не была.
30 ноября при батарее был сформирован бомбометный взвод, под командой портупей–юнкера Иегулова [316] и из Новочеркасска прибыла 2–я Западная Донская батарея, в которой один взвод обслуживался казаками, а другой юнкерами. 1 декабря эта батарея уже принимала участие в бою. В этот же день из Новочеркасска прибыл новый начальник отряда Генерального штаба полковник Бояринов (позднее расстрелянный большевиками на станции Степной), штаб которого расположился в станице Александровской. Вскоре за этим на станцию Кизитеринка прибыл поезд атамана, и генерал Каледин стал лично руководить общим наступлением на Ростов.
Со стороны станицы Гниловской наступал с конными донскими и кубанскими частями (возвращающимися с фронта по домам) походный атаман генерал Назаров, конницей же, наступавшей со стороны станции Александровской, командовал генерал Богаевский. На подкрепление из Новочеркасска прибыла офицерская рота и сотня юнкеров Новочеркасского казачьего училища.
На рассвете 2 декабря части перешли в наступление, и Ростов был взят. Въехавшего туда генерала Каледина восторженно встречало население. Были произведены многочисленные обыски и аресты, введено осадное положение. В течение всей операции юнкера–железнодорожники («викжеля», как их называли), почти бессменно находясь на паровозах, отвозили раненых в Новочеркасск, оттуда привозили продукты, резервы и патроны, одним словом, способствовали установлению прочной связи фронта с тылом.
В ночь с 6–го на 7 декабря батарея вернулась в Новочеркасск и заняла старые квартиры. Все с нетерпением ждали возвращения экспедиции из Лежанки. Наконец, 9–го числа партизаны с орудиями подъехали к гимназии, встреченные громкими криками «Ура!» всей батареи. Это были первые орудия Добровольческой армии. Коновязь для приведенных лошадей была устроена во дворе гимназии, тут же в парке стояли орудия и ящики. Сейчас же были назначены к этим двум орудиям номера, ездовые и телефонисты. Они несли внутренние наряды: караулы в парке и дневальство на коновязи.
К этому времени в Юнкерскую батарею были назначены новые офицеры–артиллеристы: штабс–капитаны Межинский, [317] Князев [318] и Шперлинг; [319] поручики: Казанли, [320] Ломакин, Чурбаков и инженерных войск Ермолаев. Во время одного из посещений батареи генералом Алексеевым был назначен новый командир батареи — подполковник 31–й артиллерийской бригады Димитрий Тимофеевич Миончинский. Заведующим хозяйством назначен был поручик Леонтьев, фуражиром — юнкер Терентьев [321], артельщиками юнкера: Тольский, [322] Доронин, Баянов [323] и Михайлов Федор. [324] Для занятия в канцелярии назначались юнкера: Крылов, [325] Фриде, Метт, [326] Фохт и Павлов. [327] Юнкера, не вошедшие в орудийный расчет, составляли 2–й (пеший) взвод, несший караулы в разных местах города, как?то: на Хотунке, где приходилось охранять склады обмундирования, фуража и т. д.; на Барочной улице — в офицерском общежитии, в штабе формирования, казначействе, вокзале и в других местах.
Около половины декабря в Новочеркасск прибыли из Быхова генералы: Корнилов, Деникин, Марков, Эльснер, Лукомский и другие, а 16–го числа — прорвавшиеся из Киева корниловцы под командой подполковника Неженцева, размещенные в бараках на Хотунке. За это время батарея похоронила скончавшихся в новочеркасских лазаретах от ран, полученных в боях под Нахичеванью, юнкеров–константиновцев Неклюдова и Певцова.
Незадолго до Рождества из батареи была выделена команда подрывников под начальством поручика Ермолаева. В ее состав вошли: поручик Ломакин, портупей–юнкера Бурмейстер, Михайлов Константин, Михайлов Николай, Чеславский и Епифанович и юнкера: Нестеровский, Бессонов, Вальтер, Петренко, Тюрин и Кузьмин Аркадий. Команда эта, действуя по железным дорогам, должна была выполнять различные задания штаба. Позже, после начавшихся в январе 1918 года в Донской области боев Добровольческой армии с большевиками, подрывники, будучи в районе станции Матвеев Курган окруженными со всех сторон красными и не желая сдаться живыми, сами подорвали себя.
Юнкерская батарея приблизительно в средних числах декабря входила уже в состав дивизиона, которому вначале хотели дать на–звание Орденского, а потом наименовали 1–м Отдельным легким артдивизионом Добрармии. Командиром дивизиона был назначен полковник Икишев, сын которого был юнкером в батарее. Управление дивизиона стояло в здании Новочеркасского казачьего училища, и в него входили 3 батареи: 1–й Юнкерская — наша батарея, 2–я Офицерская — подполковник Шмит [328] (38–й артбригады) и 3–я батарея смешанного состава из офицеров и добровольцев — подполковник Ерогин (18–й артбригады).
Приближались Святки. Везде приказано было усилить караулы и высылать патрули, но все прошло спокойно, 4 января 1918 года была отправлена в Екатеринодар экспедиция за орудиями. От батареи в нее вошли юнкера: Жилин, Гретман и Ситарский, [329] затем офицеры и вольноопределяющиеся других батарей, всего 54 и под командой капитана Беньковского. Участники экспедиции благодаря предательству кубанского полковника Фесько были арестованы на станции Тимашевская и попали в Новороссийскую тюрьму, откуда бежали в мае, причем почти все были зачислены в Марковскую артиллерию. Когда в батарее стало известно об их аресте, то выручать были посланы штабс–капитан Межинский и портупей–юнкер Пассовский, но им ничего не удалось сделать.
5 января от батареи была выслана другая экспедиция на станцию Чир, для такой же секретной командировки. Желающих было много, и поэтому назначение состоялось по жребию. Экспедиция имела задачу захватить Царицын, ею руководил лейтенант Герасимов, и среди 50 человек были от батареи: фельдфебель Канищев, [330] портупей–юнкера Сломинский, [331] Онихимовский [332] и Гавриленко; [333] юнкера: Колтыпин, [334] Широков, [335] Рудзит, [336] Хаджинов, [337] Титов, Зубков, Михайлов и Сокольский. [338]
9 января в лазарете скончался от ран юнкер Малькевич. Для похорон его была в Донском запасном артдивизионе получена и привезена пушка образца 1902 года. После похорон пушку решили не отдавать и поставили ее в парке. Через день или два в батарею прибыла делегация казаков от дивизиона, его комитета, с настойчивой просьбой вернуть эту пушку. Комитетчики говорили, что они не знают истинных намерений юнкеров, не понимают, для чего им нужна пушка и в кого она будет стрелять. Создалось сложное положение, нельзя было терять времени, нужно было удержать пушку в своих руках. В несколько минут был выбран «юнкерский комитет», и «выборный председатель комитета» портупей–юнкер Иегулов вышел к делегации и красноречиво заверил ее от имени «юнкерского комитета», что юнкера ссориться с казаками не хотят, ничего против них не замышляют, а пушка им нужна исключительно для занятии, выездки запряжек и т. д.
Прием был выбран удачный, делегация поверила и ушла. Пушка осталась в батарее. На следующий день, согласно распоряжению из штаба формирования, полученному в результате настойчивых ходатайств подполковника Миончинского перед командиром дивизиона, все свободные от нарядов юнкера пешего взвода и все ездовые со своими уносами во главе с командиром и штабс–капитаном Шперлингом отправились в расположение Донского запасного артдивизиона, находящегося на окраине города недалеко от кладбища. Батарея должна была получить орудия, снаряды, повозки, отобрать необходимую для себя амуницию и привезти все это в батарею.
Целый день работали юнкера в артиллерийских сараях и к вечеру привезли 3 орудия, взятые в парке, и амуницию к себе на Ермаковскую улицу. Часть уносов, по прибытии в батарею, должны были опять вернуться в артиллерийский городок за остальным имуществом, где их ожидали командир и штабс–капитан Шперлинг. С ними произошло за это время следующее: казаки, удивленные и очень обеспокоенные бесцеремонным хозяйничеством «гостей» в парке и в сараях (особенно им не нравилось, что увезенные орудия были взяты из парка без ведома караульного начальника и разводящего и что вообще обо всем не знал дивизионный комитет) прислали к подполковнику Миончинскому нескольких «комитетчиков» и объявили ему, что не выпустят оттуда всех оставшихся, пока не возвратят увезенных пушек.
Когда о случившемся узнали в штабе, а также и в управлении дивизиона, приказано было все уладить мирным путем, дабы не вызывать осложнений. Приказали пушки отвезти обратно, что и было исполнено. Ночью командир и штабс–капитан Шперлинг вернулись в гимназию, и таким образом попытка приобрести орудия не увенчалась успехом.
Но развертывались новые события. Над Доном нависли грозные тучи. Бесконечные эшелоны красногвардейцев двигались со всех сторон в пределы Донской области, от Воронежа и Лисок — на Чертково и Миллерово; от Никитовки на Таганрог, от Родакова и Царицына — на Лихую, от Дебальцева на Зверево и немного позднее от Тихорецкой на Батайск.
Числа 10—11 января 1918 года красными были заняты станции Зверево и Лихая Юго–Восточной железной дороги, ближайшие к Новочеркасску железнодорожные узлы. Добрармия вступила в неравную борьбу. Юнкерская батарея выступила в новый поход. Орудие образца 1902 года, так называемая «похоронная» пушка, которое получил и штабс–капитан Шперлинг, стало называться 1–м орудием батареи, и 2–е орудие (образца 1900 года) — поручика Казанли, под общей командой командира батареи были приданы партизанскому отряду есаула Василия Чернецова и 14 января двинулись из Новочеркасска на север.
3–е орудие (образца 1900 года) — подпоручика Давыдова — пошло на Таганрогский фронт. Везде начались тяжелые и кровавые бои.