Страничка из жизни юнкера 1917 года

Страничка из жизни юнкера 1917 года

Был октябрь 1917 года. Революция в России все углублялась. Совет рабочих и солдатских депутатов захватывал власть. Бессильное Временное правительство не было в силах противостоять разлагающему влиянию крайне–левых элементов. Со дня на день ожидался большевистский переворот. Неорганизованная русская общественность была в состоянии апатии. Не было достаточно сил, способных противостоять большевизму. Ударные батальоны на фронте и военные училища в тылу были реальной силой, но их было так мало! Вся трагичность положения тогда, в октябрьские дни, не осознавалась.

В Петрограде юнкерская молодежь верила в своих командиров и жила своей юнкерской жизнью.

Юнкер Николай П. [354] шел не торопясь по Забалканскому, потом по Загородному проспектам, любовался Царскосельским вокзалом, так ему знакомым! По этой дороге он часто ездил. Верстах в пятидесяти от города в дачном поселке около станции Вырица он проводил свое детство, уезжая туда на дачу. Смотрел на проходящие трамваи с номером 16, которые тоже казались своими, — ведь он ими пользовался, уходя в отпуск из Константиновского артиллерийского училища. Трамвай номер 16 шел на Пески.

В свои девятнадцать лет П. смотрел на все еще оптимистически: радовался Петрограду, радовался жизни. Вспомнил, как в 1914 году он и его друг Сергей С. [355] обязательно хотели идти на войну. Они все боялись, что не успеют побывать на фронте и что потом будет стыдно. Отец резонно доказал и убедил их, что с полным средним образованием они смогут принести большую пользу Родине. Все эти мысли мелькали в голове, когда он бродил по Петрограду. Но постепенно радужное настроение терялось.

Подтянутые юнкера в хорошо пригнанном обмундировании — кавалеристы и артиллеристы в долгополых шинелях — выделялись среди разнузданной массы солдат и матросов и обращали на себя внимание. Юнкер здесь и там слышал ядовитые замечания, озлобленные взгляды встречали его, иногда и случайные толчки имели место. Все это окончательно испортило настроение, и П. поехал домой.

Прав был отец, когда говорил, что приплывший из Америки Троцкий с тремястами русскими коммунистами и Ленин, приехавший через Германию со своими помощниками, полгода пробуждали человека–зверя — и пробудили. А на фронте происходило постыдное братание с врагом. Русский народ, понесший громадные жертвы, устал от войны и хотел мира всякой ценой. Кучки безответственных людей левого толка оказывали пагубное влияние. «Что делать?»

Дома, рассказав все виденное и пережитое, П. предался самым мрачным думам. Когда он был 14—16–летним мальчиком, то по примеру старших читал книгу XVIII века «Путешествие из Санкт–Петербурга в Москву». Читал Бакунина, понимая из пятого в десятое. Покупал в подворотнях подпольную политическую литературу — потому что она была запрещена. Там же подсовывали «Половой вопрос доктора Фореля». Вероятно, подобным образом обрабатывалась молодежь во всех интеллигентных семьях.

С каким удовольствием запирался он с приятелем в совершенно закрытую комнату и тренькал на балалайке: «Вставай, подымайся…» Чувствовали себя передовыми! Но одновременно воспитывались на положительной литературе, на героическом прошлом России, на Суворове, Нахимове, на Белом Генерале Скобелеве. Играли в солдаты и умирали со знаменем, подвергаясь неделикатным пинкам соратников, чтобы красивее лежал и красивее умирал. Когда грянул гром, когда началась война, то все отрицательное, все наносное — просто смыло. Осталось горячее желание послужить Родине, осталось искание подвига.

Сегодня же он был унижен. Он, который хотел дать России самое ценное, что имел, — свою девятнадцатилетнюю жизнь! Надо что?то делать! В Константиновском артиллерийском училище была проведена запись юнкеров–артиллеристов для организованной борьбы с коммунизмом на Юге России. Юнкера Николай П. и Сергей С. вскоре отправились на юг, на Дон.