Летописица княгиня Марья

Летописица княгиня Марья

Начнем издалека. Если вы бывали в Будапеште, то не могли не слышать о принцессе Маргит. Посреди Дуная, который разрезает город на две части,— гористую Буду и равнинный Пешт, расположен живописный остров, названный ее именем. На острове Маргит — зеленом, вытянутом, с бассейнами на минеральных источниках (будапештцы любят пить эту прозрачную воду «Маргит»), сохранились остатки монастыря, в котором прожила не очень долгую жизнь дочь венгерского короля Белы IV.

В тени высоких деревьев лежит плита красного мрамора с высеченной на ней надписью: «Ариадхази. Святая Маргарита. 1242 — 1271. На этом месте была могила дочери короля Белы IV до XVI века». Ариадхази — королевская династия, а король Бела IV известен в истории Венгрии тем, что ему пришлось сражаться с ордами татаро-монголов.

Венгры оказали отчаянное сопротивление, но королевское войско было разбито, и орды Батыя в течение года разоряли страну. Татаро-монгольская конница достигла городов Центральной Европы, побывала под стенами Вены, вышла на побережье Адриатики. Король Бела IV дал обет: если татаро-монголы уйдут с венгерской земли, ожидаемого в королевской семье ребенка «посвятят богу». В 1242 году войско Батыя навсегда покинуло пределы Венгрии, а родившаяся вскоре Маргарита была отдана в монастырь.

Через год после рождения Маргариты, в 1243 году, старшая сестра ее Анна вышла замуж за русского князя Ростислава Михайловича, сына князя Михаила Черниговского. Михаил Черниговский с сыном Ростиславом бежал в Венгрию, в «угры», после того, как в бытность великим киевским князем отказался сдать город Батыю и приказал убить его послов. В Венгрии он пытался найти помощь для борьбы с ордой.

Ростислав после женитьбы на венгерской королевне Анне стал деятельным помощником тестя[24]. Маргарита оказалась в родстве с русскими князьями: с Васильком Ростовским, его женой Марьей, двоюродным братом Василька — Александром Невским.

Ростислав умер рано, так и не увидев своей родины. Сестер Ростислава в далекой Руси — Марью и Феодулию — ожидала необычная судьба.

Михаил Черниговский выдал Марью за ростовского князя Василька, племянника владимирского великого князя Георгия Всеволодовича. Отец Василька — Константин Мудрый — скончался рано, оставив малолетних сыновей на попечение брата Георгия. Васильку было тогда десять лет. Когда ему исполнилось пятнадцать, дядя послал его с войском на Калку. Сам Георгий Всеволодович от участия в сражении уклонился.

По летописным известиям Василько к сражению опоздал и в Чернигове узнал печальную весть о том, что русские князья потерпели поражение. Это было прологом будущей трагедии.

Спустя два года после битвы на Калке великий князь Георгий Всеволодович предложил Васильку выбрать себе жену, и послал его с боярами в Смоленск, Чернигов и другие города.

Василько Константинович выбрал Марью. На Руси того времени в обычае были браки по сговору родителей. С их помощью решались многие затруднения: династические, военные и государственные. То, что Василько выбирал себе невесту сам, было редким явлением.

По обычаю невесту следовало привезти к жениху и венчаться во Владимире, но по просьбе отца невесты венчание состоялось в Чернигове 10 января 1227 года. На свадьбе присутствовали знатные ростовские и владимирские бояре. Свадебные пиры того времени назывались «кашами» и длились долго, но нескольку дней. 12 февраля князь Василько Константинович с молодой женой вернулся в Ростов Великий.

Марья Михайловна Черниговская вошла в семью Всеволодовичей, в семью с давними культурными традициями, в том числе и традицией женской образованности.

Спустя семь веков как узнать, счастливы ли были в семейной жизни князь Василько и княгиня Марья? Но догадаться легко: Василько и Марья любили друг друга. Летопись скупо сообщает о рождении у молодой четы двух сыновей: в 1231 году сына Бориса, в 1236 году сына Глеба. Имена Бориса и Глеба были исполнены смысла для человека того времени. Князь Борис был одним из первых ростовских князей, а «Житие Бориса и Глеба» было необычайно популярно. Марья Михайловна, ростовская княгиня, занималась воспитанием наследников и не порывала связей с семьей, оставшейся в Чернигове. В 1233 году ее старшая сестра Феодулия была просватана за двоюродного брата Василька — Федора Ярославича, родного брата Александра Ярославича — будущего Александра Невского.

Жениху Федору было в это время 15 лет, Феодулии — 21 год. Однако свадебный пир («каша») обернулся похоронами. Когда гости собрались, жених неожиданно скончался: «Преставися князь Федор сын Ярославль Больший... И еще млад. И кто не пожалует сего? Свадьба пристроена бе, меды посычены, невеста приведена, а князя позвани. И бысть в веселия место плач и сетование»[25].

Феодулия, потрясенная смертью жениха, постриглась в Суздальском монастыре. Так сестра ростовской княгини Марьи стала монахиней, впоследствии одной из самых известных в православной церкви святой — Евфросинией Суздальской.

В «Житии» особо отмечена ее незаурядная образованность, глубокое знание Феодулией-Евфросинией античной литературы: «Она познала все книги Виргилийски и витийски, была сведуща в книгах Аскилоповых и Галеновых, Аристотелевых и Омировых и Платоновых». В этом перечне и поэты — Вергилий, Гомер, и философы — Аристотель, Платон, и медики — Гален, Аскилон (Эскулап)[26].

Девочку учил отец, князь Михаил,— «уча но книгам и прочим премудростям», а также его ближайший боярин Федор — «зело учи бо ся от философ». В монастыре Евфросиния занялась врачеванием и с успехом лечила в монастырской больнице.

Все, что касается учености Феодулии, необычайно интересно для нас не только как пример высокой образованности женщины домонгольской Руси. Легко предположить, что сестер в одной семье воспитывали примерно в равных условиях и, следовательно, княгиня Марья, жена ростовского князя Василька, получила такое же образование.

Судьба сестер, как видим, сложилась по-разному. Марья была счастлива в семейной жизни. Но нависла уже над русской землей страшная угроза, близился час испытания, и счастье Марьи оборвалось так же быстро, как и надежды Феодулии.

В 1237 году, спустя 14 лет после битвы на Калке, орды Батыя вновь появились на русской земле. Первый большой город, который они осадили, была Рязань. Рязанский князь просил о помощи великого князя Георгия Всеволодовича, но тот отказался прислать войско, желая сам разбить полчища Батыя. Во всяком случае, так объясняет его отказ автор «Повести о разорении Батыем Рязани в 1237 году».

После пяти дней осады, 21 декабря 1237, город был взят и сожжен, жители убиты или уведены в плен. Рязанский князь по приказанию Батыя убит. Жена его Евпраксия, узнав о смерти мужа, из «превысокого храма» с сыном на руках «ринулась» на землю и «заразися (то есть убилась) до смерти». Самоубийство русских женщин, которые не хотели попасть в руки врагов, было в годы нашествия Батыя довольно частым. Об этом сообщают летописи, песни и сказания. Так же, как и рязанская княгиня, погибла жена черниговского князя Домникея, бросившаяся с высокого терема.

После Рязани татаро-монголы разграбили Пронск, Ростиславль, Борисов-Глебов, Зарайск, Коломну, осадили Владимир. Столица северо-восточной Руси была хорошо укреплена земляными валами и стенами двадцатиметровой ширины и семиметровой высоты. Великий князь Георгий Всеволодович выехал к верховьям Волги собрать ополчение. Во Владимире остались его сыновья Всеволод и Мстислав, жена Агафья, бояре.

Трагические подробности взятия Владимира в феврале 1238 года достаточно известны: татаро-монголы ворвались со стороны Золотых ворот, реки Лыбеди и Клязьмы. Великая княгиня Агафья, сестра Михаила Черниговского, вместе со снохами, внуками, епископом затворилась в соборе. Враги обложили его хворостом и подожгли.

Вся великокняжеская семья погибла в огне и дыму. Конница Батыя двинулась на Ростов и Суздаль.

Тем временем на реке Сити великий князь Георгий Всеволодович с племянниками Васильком и Всеволодом напрасно дожидался своих братьев. О битве на реке Сити до нас дошло немало летописных свидетельств и народных легенд.

Когда подошли войска Батыя, началось сражение. «Русские весьма храбро бились, лилася кровь, яко вода, и долгое время никто не хотел уступить, но к вечеру стали безбожники одолевать и, смяв полки русские, убили князя великого и сыновца его Всеволода, многих воевод и бояр, со множеством войска русского на месте том. Василька Константиновича Ростовского взяли живым и вели его до Шеринского лесу, принуждая его к принятию веры их. Но он не послушал их, и татары, муча его, смерти предали. Сие зло учинилось марта 4-го дня»,— пишет Татищев.

Храбрость Василька была замечена даже Батыем, который приказал взять молодого князя живым. На Василька издали накинули аркан и стащили с коня. Батый, восхищенный красотой и удалью русского князя, предложил ему службу у себя. Князь Василько ответил гордым отказом. Поэт Дмитрий Кедрин в своей балладе «Князь Василько Ростовский» рассказывает об этом так:

Шумят леса густые,

От горя наклонясь...

Стоит перед Батыем

Плененный русский князь.

Прихлебывая брагу,

Он молвил толмачу: —

Я князя за отвагу

Помиловать хочу.

Пусть вытрет ил болотный,

С лица обмоет грязь;

В моей охранной сотне

Отныне служит князь.

Не помня зла былого,

Недавнему врагу

Подайте чашку плова,

Кумыс и курагу...

Но духом тверд и светел,

Спокойно и легко

Насильнику ответил

Отважный Василько:

— Служить тебе не буду,

С тобой не буду есть.

Одно звучит повсюду

Святое слово «месть»!

...Батый, привычный к лести,

Нахмурился: — Добро!

Возьмите и повесьте

Упрямца за ребро!

Князь Василько погиб мученической смертью. В летописи мы читаем его предсмертную молитву, где он вспоминает любимую жену и детей: «Спаси чада моя Бориса и Глеба и отца моего епископа Кирилла и жену мою Марью»[27].

Тело князя Георгия Всеволодовича нашел на поле битвы ростовский епископ Кирилл, который возвращался с Белого озера. Тело Василька, брошенное врагами в лесу, увидела какая-то женщина, которая завернула его в саван и дала знать княгине Марье. Тела убитых княгиня Марья и епископ Кирилл привезли в Ростов и похоронили в главном соборе города. Остались в живых братья великого князя, не пришедшие на Сить. Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского и жениха Феодулии-Евфросинии Федора, стал великим князем после смерти брата. Однако нелегкое дело — хоронить павших — взяла на себя ростовская княгиня Марья.

По обычаю княгинь того времени княгиня Марья должна была принять пострижение у гроба мужа. Но она не собиралась идти в монастырь. Ей нужно было сохранить жизнь сыновьям, вырастить их (младшему не было и двух лет), помочь своему городу оправиться. Семилетний сын Борис стал князем Ростова, фактически же всем управляла княгиня Марья[28].

Княгиня Марья осталась одна, без всякой родственной помощи и поддержки. Отец Михаил Черниговский и брат Ростислав были в Венгрии, могущественный дядя — брат матери Даниил Галицкий — в далеком Галиче. Только сестра Феодулия-Евфросиния жила неподалеку в Суздальском монастыре. Предание рассказывает, что, когда к Суздалю подошли отряды Батыя и встали на Яруновой горе у реки Каменки, предав ее мечу и огню, по молитве святой Евфросинии они не тронули Ризположенского монастыря. Она скончалась в 1250 году, ненадолго пережив отца, который погиб мученической смертью в Орде у Батыя. В 1246 году к нему в ставку были вызваны князья Михаил Черниговский, Даниил Галицкий и Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского. Их сопровождал сын княгини Марьи Борис, в ту пору уже подросток, ростовский князь. Батый не забыл Михаилу Черниговскому ни смерти послов в Киеве, ни попыток поднять на борьбу Венгрию, где и теперь оставался его сын Ростислав.

Зная непокорный, гордый нрав князя, Батый приказал, чтобы тот «поклонился на полдень Чингис-хану» и прошел через огненный костер. Михаил отказался выполнить эти требования. «Тот ответил, что лучше желает умереть, чем делать то, чего не подобает. И Батый послал одного телохранителя, который бил его пяткой в живот против сердца так долго, пока тот не скончался... После этого ему отрезали голову ножом»[29].

Юный ростовский князь Борис уговаривал деда подчиниться требованию и тем сохранить свою жизнь, но Михаил Черниговский предпочел смерть.

Борис вернулся в Ростов. Со слов сына княгиня Марья узнала подробности гибели отца, которые потрясли всю Русь, и позаботилась о том, чтобы сразу же после смерти Михаила Черниговского в Ростове было составлено его «Житие». Запись об ее участии сохранилась в древнейшей редакции «Жития»[30]. Можно уверенно предположить, что сама княгиня принимала участие в составлении жизнеописания отца, поскольку лучше ее никто не знал его судьбы. Однако это была не единственная ее писательская работа.

После нашествия татаро-монголов и разгрома таких крупных центров русского просвещения, как Киев, Чернигов, Рязань, Владимир, почти угасло и летописание.

Но Ростов уцелел, в живых остался и ростовский епископ Кирилл. Ростов стал духовным центром Владимирского княжества. При дворе княгини Марьи было продолжено и русское летописание.

Известный исследователь древнерусской литературы Д. С. Лихачев, анализируя летописи XIII века, пришел к заключению, что «летописание 30-х — начала 60-х годов, отраженное в Лаврентьевской летописи, а с 1263 по начало 70-х годов в Симеоновской летописи, велось в Ростове»[31]. Лихачев обратил внимание на то, что в этих частях летописи «настойчиво повторяется имя ростовской княгини Марьи. Упоминание женщин-деятелей необычно для русских летописей. И уже по одной этой настойчивости, с которой летописец отмечает имя Марьи, возникает подозрение в ближайшем отношении ее к ростовскому летописанию. Наши подозрения обратятся в уверенность, как только мы ближе сопоставим целый ряд мелких фактов и самый характер ростовских летописных записей 20—60-х годов XIII века... Круг интересов княгини Марьи точно очерчен ее летописным сводом»[32].

В самом деле, характер ростовской летописи середины XIII века весьма необычен. И необычность эта станет понятной, если представить себе, что летопись писала княгиня Марья. Прежде всего в летописи не упущены подробности, касающиеся князя Василька. Так, описывая сражение на реке Калке, летописец после известия о поражении русских неожиданно выражает свою радость по поводу того, что князь Василько не дошел до Калки и остался невредим. «Радость летописца,— пишет Лихачев,— кажется нам сейчас неуместной, по она понятна, если выражение ее принадлежало его жене — княгине Марье»[33].

Описание внешности и характеристика Василька сделаны любящей рукой: это и портрет, и одновременно воспоминания, в которых «ощущается не только похвала, но и выражение горести утраты»[34].

«Был же Василько лицом красив, очами светел и грозен, храбр безмерно на охоте, сердцем легок, с боярами ласков. Кто из бояр ему служил, и хлеб его ел, и пил из его чаши, и дары получал, тот из-за преданности Васильку никакому другому князю уже не мог служить. Крепко любил Василько слуг своих, мужество и ум в нем жили, правда и истина с ним ходили. Был он сведущ во всем и искусен, и княжил он мудро на отцовском и дедовском столе; а скончался он так, как вы слышали»[35].

Поведение Василька перед смертью изображено как героическое. Автор нисколько не сожалеет, что князь не согласился служить врагам, а, напротив, гордится его мужеством: Василько «не покорился беззаконию их». Предсмертная речь Василька полна достоинства — он не просит пощады, он обличает врагов: «О глухое царство скверное, никакоже мене не отведете от христианскыя веры...»

Рассказ о Васильке имеет законченную художественную форму. Вначале автор описывает, как храбро бился молодой князь, как его схватили враги, уговаривая служить им, как он отказался изменить «правде». Три раза молится он перед смертью: чтобы бог избавил его от «плотоядцев» — врагов, чтобы сохранил детей и «жену мою Марию» (характерно, что она даже не названа княгиней, как непременно назвал бы ее посторонний человек.— С. К.), и наконец, предсмертное сокрушение Василька: «Благородие мое железом погибает, и красное тело мое увядает смертию»[36].

Летописец рассказывает о Васильке с достоверностью очевидца. Подробно описаны похороны Василька в Ростове, всенародная скорбь, и смерть его названа «закатившейся светоносной звездой». Усиливая впечатление утраты, красоту и доблести князя Василька летописец вспоминает уже после описания похорон.

Летопись княгини Марьи отмечает важнейшие события ее семейной жизни. С большими подробностями описано, например, торжество по случаю рождения у князя Василька и княгини Марьи сына Бориса. Не забыты семейные свадьбы — брата Василька и сыновей великого князя Георгия.

Летопись описывает женитьбу, поездки в Орду сыновей княгини Марьи: князя ростовского Бориса и князя белозерского Глеба[37]. И еще одно лицо неизменно присутствует на страницах летописи: Александр Невский, двоюродный брат Василька. Особо отмечены все его посещения города Ростова, где он встречался с княгиней Марьей. Безвременная смерть Александра Невского вызвала глубокую скорбь летописца.

Летопись княгини Марьи подробно описывает судьбу родного ей города Чернигова, взятие и сожжение его татаро-монголами, судьбу черниговского епископа, мученическую смерть отца. Но не менее дорого летописцу и все, что происходит в ростовской земле. В 1262 году тут прошли восстания против татаро-монгол: избивали откупщиков «дани», были возрождены народные собрания — вече. Летописец призывает бога «вложить ярость в сердца крестьяном, не терпяща насилья поганых». В пример всем русским князьям ставятся «новые мученики» — рязанский князь Роман, князь Василько, Михаил Черниговский и другие, которые предпочли мученическую смерть, но не уступили врагам ни своей веры, ни родины. Некрологи князьям-мученикам составлены как их жития. Особенность этой летописи в том, что вместо сухой записи по годам даны связные, как бы сюжетные повествования о событиях. Таковы рассказы «Батыева рать», «О Невском побоище», об «Убиении князя Михайло Всеволодовича Черниговского, внука Святославля Ольговичя, от окаянного царя Батыя в Орде».

Попробуем представить себе княгиню Марью над листами летописи. Марья сидит на «стульце», положив летопись на колени. Рядом с ней на низком небольшом столике письменные принадлежности: чернильница и киноварница, маленький ножик для подчисток неправильно написанных мест и чинки перьев, песочница, чтобы присыпать песком непросохшие чернила. Она пишет на согнутых в два, в четыре раза листах, которые потом переплетаются в книгу. В тексте оставлено место для заставок, инициалов, миниатюр, которые сделает потом художник. Итак, княгиня Марья, вдова Василька Константиновича, дочь мученически погибшего Михаила Черниговского, друг Александра Невского, вспоминает дорогие ей лица, пытается сохранить их для нас. Но вот скупое сообщение о смерти княгини Марьи, которая скончалась 9 декабря 1271 года: «Предаст душу и тихо и нетрудно, безмятежно. Слышаша вси люди града Ростова преставление ея и стекошася вси людские в монастырь Святого Спаса».

Стоит на берегу озера Неро в Ростове Великом Спасо-Яковлевский монастырь. Спасский монастырь был основан княгиней Марьей более семисот лет тому назад и назывался Княгининым. Там, возможно, она писала свою летопись, там была и похоронена. Могила ее давно исчезла. Но память о княгине Марье живет в ростовских преданиях.