VII. Царица Марья Ильинична (Милославская)

VII. Царица Марья Ильинична (Милославская)

Царица Марья Ильинична, или, как ее тогда называли во всех государственных грамотах и других официальных актах, Марья Ильинична, из рода Милославских, была первой супругой царя Алексея Михайловича, но она была не первой избранной им невестой: честь эта выпала, было на долю другой девушки, которая кончила, впрочем, так же несчастливо, как и известная уже нам Марья Хлопова, первая невеста отца Алексея Михайловича, царя Михаила Федоровича, потерявшая счастье быть царицею потому только, что была слишком большая любительница сладкого.

Первый выбор царя Алексея Михайловича пал было на дочь дворянина Рафа или Федора Всеволожского.

Вот как современник, находившийся в то время в Москве, шведский поверенный в делах, Фербер, говорит об этом событии в письме своем в Ригу, как о самой свежей новости дня (письмо писано 1-го марта 1647 года):

«14-го февраля его даровому величеству представлены были во дворце, в большой зале, шесть девиц, выбранных из 200 других назначенными для того вельможами, и царь избрал себе в подруги дочь незнатного боярина Федора Всеволожского; когда девица сия услышала о том, то от великого страха и радости упала в обморок; великий князь и вельможи заключили из того, что она подвержена падучей болезни: ее отослали на три версты от Москвы к одному боярину, чтобы узнать, что с ней будет, между тем родители ее, которые поклялись, что она прежде была совершенно здорова, взяты под стражу. Ежели девица сия получит опять ту же болезнь, то родители и друзья их должны отвечать за то, и будут сосланы в ссылку. Некоторые думают, что великий князь после. Пасхи женится на другой».

Значит, письмо писано через две недели после самого события.

Неизвестно, что оказалось по испытанию здоровья девушки в доме помянутого боярина, жившего от Москвы в трех верстах, но дальнейшие свидетельства об этом времени показывают, что Всеволожские были столь несчастны, что все сосланы в Сибирь, подобно тому, как туда же были сосланы и Хлоповы.

Другие же современные свидетельства утверждают, что Всеволожская действительно была испорчена. Так, сохранилась грамота царя Алексее Михайловича с 10-го апреля 1647 года, – то есть, менее чем через два месяца после смотрин невест, от царя писано в Кирилов-Белозерский монастырь о заточении крестьянина боярина Романова (двоюродного брата царя), Мишки Иванова, а в грамоте, между прочим, сказано: «послан к вам в Кирилов монастырь, под крепкое начало, боярина нашего Никиты Ивановича Романова крестьянин Мишка Иванов за чародейство и за косной развод и за наговор, что объявился в Рафове деле Всеволожского, и для ссылки отдан стряпчему Филипу Ерастеву; и как к вам сия наша грамота придет, а колодника Мишку Иванова к вам в Кирилов монастырь привезут, и вы б его, взяв, велели посадить под начал старцу добру и крепкожительну и велели его держать под крепким началом с великим бережением».

Следовательно, происки против Всеволожской действительно были, и несчастная девушка погибла от придворной интриги. Иностранцы упрекают в этом любимца царского, Морозова, которому не хотелось, чтобы Всеволожские породнились с царем, тем более, что он уже прочил за Алексея Михайловича Марью Ильиничну Милославскую, а за себя сестру Анну, что весьма правдоподобно, так как и Фербер говорит: «некоторые думают, что великий князь после Пасхи женится на другой». Ясно, что уже указывали на «другую»: она и была, конечно, Марья Ильинична Милославская.

Другой современник описываемых событий, известный Котошихин, со своей стороны, говорит в пользу того мнения, что несчастную Всеволожскую испортили из зависти ближние придворные боярыни, ходившие за девушкой, когда она, по обычаю, была уже взята во дворец и поступила на все права царевны.

У Котошихина обстоятельство это рассказывается таким образом: «Царь с патриархом советовал, и со властьми и с бояре и с думными людьми говорил, чтобы ему сочетатися законным браком; и патриарх и власти на такое доброе дело к сочетанию законные любви благословили, а бояре и думные люди приговорили. И сведав царь у некоторого своего ближнего дочь, девицу добру, ростом и красотой и разумом исполнену, велел взять к себе на двор и отдать в бережение в сестрам своим, царевнам, и честь над нею велел держать, яко и над сестрами своими, царевнами, доколе сбудется веселье и радость. И искони в Российской земле лукавый дьявол всеял плевелы свои, аще человек хотя мало приидет в славу и честь и в богатство, не возненавидети не могут. У некоторых бояр и ближних людей дочери были, а царю об них к женитьбе ни об единой мысль не пришла: и тех девиц матери и сестры, которые жили у царевен, завидуя о том, умыслили учинить над той обранной царевной, чтоб извести, для того надеялися, что по ней возьмет царь дочь за себя которого иного великого боярина или ближнего человека, и скоро то и сотворили, упоиша ее отравами. Царь же о том велми печален был, и многи дни лишен был яди; и потом. не мыслил ни о каких высокородных девицах, понеже познал о том, что-то учинилось по ненависти и зависти».

Во всяком случае Всеволожская была загублена и сослана в Сибирь.

Только уже через пять или шесть лет вспомнили о ней и об ее семье: в Сибири их сначала пересылали из одного города в другой – из Яранска в Верхотурье, из Верхотурья в Тобольск. В «Тоболеск» велено было отправить их «без мотчанья», а с ними велено послать «боярского сына добра, да стрельцов, да казаков сколько пригоже».

В 1652-м году Всеволожским позволили, наконец, переехать в одну из дальних деревень Касимовского уезда.

Но Алексей Михайлович недолго оставался без невесты, – и Морозов скоро достиг своих тайных целей.

О вторичном избрании невесты Котошихин говорит следующее:

«И после того времени случился царю быть в церкви, где коронован, и узре некоторого московского дворянина Ильи Милославского две дочери в церкве стоят на молитве, послал по некоторых девиц в себе на двор, велел им того дворянина едину мнейшую дочь взяти к себе в верх; а, как пение совершилось и в то время царь пришед в свои хоромы, те девицы смотрел и возлюбил, и нарек царевной, и в соблюдение предале ее сестрам своим, и возложиша на нее царское одеяние, и поставил к ней для обереганья жен верных и богобоязливых, дондеже приспеет час женитбы».

Затем Котошихин говорит и о самой женитьбе:

«Царю ж отложивше всякие государственные и земские дела правити и расправу чинити, почал с своими князи и бояры и оволничими и думными людьми мыслити о жинитбе своей, кого из бояр и из думных и из ближних людей, и из их жен, обрати в какой свадебной чин, во отцово и в материно место, и в сидячие бояре и боярыни, и в поезжаня, в тысяцкие, и в бояре, и дружки, и в свах, и в свещники, и в коровайники, и в конюшенной чин, и в дворецкие, также и с царевнину сторону сидячих бояр и бояронь и дружек и свах. И мысли о том многие дни, указал, для такия своее царския радости, думным дьякам росписати на роспись: кому в каком в том свадебном чину бояром и овольничим и думным и ближним людем, и их женам, в чинех же быти, по своему обранию, кого в какой чин излюбил не по родом и не по чином и не по местом, где кому в каком чину указано быти и тому по тому и быти, а написав тое роспись, закрепити им же дьяком и поднести себе. А свой царской указ бояром, и окольничим, и думным и ближним людем велел сказати, при многих людех: чтоб они к тому дни, в которой день у него будет радость, в том чину кому где указано быть, были готовы без мест, не по роду и не по чином; а как у него будет радость, и в те дни будет кто из них бояр и окольничих и думных и ближних учинять в свадебном деле, породой своею или местом или чином, какую смуту, и в том свадебном деле учинится помешка, и того за его ослушание и смуту казнити, безо всякого милосердия, а поместья его и отчины взяти на царя; также и после сватбы никому никого никакими словами о свадебных чинах не поносити, и в случаи не ставити, кто кого в чину выше ни был, а кто кого учнет поносити, а себя высити, и про то сыщется, и тому от царя быти в великой опале и в наказании».

Выше мы уже видели описание свадебной церемонии при женитьбе великого князя Василия Ивановича на Елене Глинской. А теперь у Котошихина читаем более подробное описание всего свадебного чина на свадьбе Алексее Михайловича и потому считаем не лишним привести здесь любопытный подробности, которые при описании свадьбы Василия Ивановича не были упомянуты.

Невеста в церковь явилась закрытой, равно она закрыта была и тогда, когда, перед выходом в церковь, ей чесали косу.

«А вшед в церковь царь и царевна станут среди церкви, блиско олтаря, и постелются под них на чем стояти обяри золотной сколько доведется, и с одну сторону царя держат под руку дружка, а царевну сваха; и протопоп, устройся в одеяние церковное, начнет их венчати по чину, – в то время царевну открывают, и возлагает на них протопоп венцы церковные, а по венчании подносить им из единого сосуда пити вина французского красного, и снимает с них церковные венцы, и взложат на царя корону. И потом протопоп поучает их, как им жити: жене у мужа быти в послушестве, и друг на друга не гневатися, разве некия ради вины мужу поучити ее слехка жезлом, зане же муж жене яко глава на церкве».

При возвращении новобрачных из церкви, по Москве звонят колокола.

«Начинается пир. И садятся за столы царь с царицею, а бояре и чин свадебный за своими столами, и начнут носити есть, и едят и пьют до тех мест, как принесут еству третью, лебедя, и поставят на стол: – и в то время дружка у отца и у матери, и у тысецкого, благословляются новобрачному с новобрачной итти опочивать, и они их благословляют словом же; и царь, и царица, и отец, и мать, и иные немногие люди и жены, провожают их до той палаты, где им опочивать, и проводя пойдут все прочь по прежнему за стол, и едят и пьют до тех мест, как от царя ведомо будет. А как начнет царь с царицей опочивать, и в то время конюшей ездит около той палаты на коне, вымя мечь ноголо, и блиско к тому месту никто не приходит; и ездит конюшей во всю ночь до света. И спустя час боевой, отец и мать, и тысецкий посылают к царю и к царице спрашивати о здоровье, и как дружка приходя спрашивает о здоровье, и в то время царь отвещает, что в добром здоровье: будет доброе меж ними совершилось; а ежели не совершилось, и царь приказывает приходить в другой ряд, или и в третьие и дружка потому же приходит и спрашивает. И будет доброе меж ими учинилось, скажет царь, что в добром здоровье, и велит к себе быти всему свадебному чину и отцем и матерем, а протопоп не бывает; а когда доброго ничего не учинитца, тогда все бояре и свадебный чин разедутца в печали, не быв у царя».

Когда свадебное торжество кончилось, то по всем городам царства разосланы были грамоты, в которых говорилось: «в города и уезды, по монастырем игуменом и строителем и чорным попом с братиею, а по погостам и по восточным церквам попом и диаконом и всем церковным причетником, и государевым князем и дворяном, и головам, и сотникам, и земским и церковным старостам и всем православным христианом» оповестить, что царь «сочетался законному браку, а радость его государская была января в 16 день нынешнего 156 году» (т. е. 1648), «и как к вам сия грамота придет, и вам бы молиться и молебны петь со звоном о их государском многолетном здравии, соборне и келейне, по церковному уставу, и чтоб всемилостивейший Бог даровал им благоверные года, в наследие рода их, и покорил бы Бог врагов и супостат их под нозе их, и царства бы его государево сохранил мирно и немятежно».

В 1650-м году царица Марья Ильинична родила дочь Евдокию, и вот, по случаю этого торжества, патриарх пишет «богомольные грамоты» к архиепископам и епископам:

«В нынешнем 158-м году, февраля в 19 день, по прошению у Всемогущего в Троице славимого Бога благочестивого и христолюбивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии и его благочестивый и христолюбивые царицы и великия княгини Марьи Ильичны, Бог простил ее государыню благоверную царицу и великую княгиню Марью Ильичну, и родила ему государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Русии дщерь, благочестивую царевну и великую княжну Евдокию Алексеевну», и потому вновь повелевалось «соборне и келейне петь молебны со звоном».

Когда, в 1654-м году, Марья Ильинична родила сына Алексея, то об этом оповещалось по царству еще с большим торжеством и в «богомольных грамотах» не просто говорилось, что «Бог простил царицу», а «благодатию Своею всесильной простил», и событие это называлось уже не просто рождением царевны, а «всемирной радостию».

Рождается, наконец, и царевна Софья, будущая соперница царя Петра, и о ней уже в богомольных грамотах говорится очень коротко и не упоминается даже о пении молебнов со звоном.

Всего же от царицы Марьи Ильиничны царь Алексей Михайлович имел шесть дочерей и пять сыновей.

Но Марья Ильинична, по-видимому, не была любима народом, отчасти потому, что Милославские и Морозов, женившийся, спустя 10 дней после царской свадьбы, на сестре царицы, Анне, были немилостивы к народу особенно же первые, которых обвиняли в притеснениях и «граблениях православных людей». Оттого в царствование Алексея Михайловича неоднократно вспыхивали бунты, а в народе иногда поносилось имя царицы.

Таким поносителем, между прочим, оказался, в 1651-м году, во Пскове, посадский человек Гришка Трясисоломин, известие о котором читаем в следующей царской грамоте, повелевавшей отрезать Трясисоломину язык:

«от царя и великого князя Алексея Михайловича всей Руси, в нашу отчину во Псков, окольничему и воеводе нашему князю Василию Петровичу Львову да дьяку нашему Дмитрию Шубину: писал к нам ты, окольничей наш и воевода князь Василей Петрович да дьяк Иван Степанов, что псковитин посадской человек, Гришка Трясисоломин, говорил про царицу нашу и великую княгиню Марью Ильичну непристойные речи, и с пыток в том винился, и вы того Гришку велели держать за сторожею; и как к вам сия наша грамота придет, и вы б того вора, Гришку Трясисоломина, за его воровския непристойныя речи, велели казнить, вырезать ему язык, и сослали его в Великий Новгород с женой и с детьми, с приставом и с провожатыми, с великим береженьем».

Немало неприятностей испытала Марья Ильинична и во время свирепствовавшего тогда морового поветрия. Алексей Михайлович находился при войске, а царица оставалась одна и, в сопровождении патриарха Никона, спасалась от мора в Калязине, в тамошнем монастыре.

Когда царица ехала в Калязин, то ей донесли, что перед тем временем через калязинскую дорогу провезено было тело умершей от заразы думной дворянки Гавреневой. И вот, во избежание опасности от этого для царицы, велено было по обе стороны дороги, сажен на десять и более, наложить кучи дров и выжечь гораздо, уголья и пепел с землею свезти, и насыпать новой земли, привезя оную издалека».

Затем, по отсутствию царя, царице доносили, что в Москве проявилась Степанида-калужанка с братом Терешкой, которая рассказывает разные видения и запрещает, будто бы, печатать книги, так как в это время происходило предпринятое Никоном исправление и печатание церковных книг. Марья Ильинична, под руководством, конечно, Никона, отвечает на Москву: «Степанидка с братом своим Терешкой в речах рознились, из чего ясно, что они солгали, и вы бы вперед таким небыличным вракам не верили: печатный двор запечатан давно и книг печатать не велено для торгового поветрия, а не для их бездельных врак».

Царица Марья Ильинична скончалась 3-го марта 1669 года: «Божьими праведными судьбами – как говорилось в царских грамотах – наша великая государыня, благочестивая царица и великая княгиня Марья Ильична остави земное царствие и преселилась в вечный покой».

Через три года царь взял себе другую супругу, знаменитую мать преобразователя России и «Царя работника», Наталью Кирилловну Нарышкину, к характеристике которой мы и переходим.

Вообще же личность Марьи Ильиничны в памятниках того времени отражается бледным, как бы недоконченным образом, и образ этот много уступает образу ее преемницы, которая является живым человеком, выпестовавшим такого великого «сына Петруньку», каким она передала его России, умирая в тот самый момент, когда кончалась ее материнская миссия по отношению к сыну.

О сестре Марьи Ильиничны, Анне Морозовой, упоминается, что она будто бы спасла царя Алексея Михайловича, когда, во время псковского бунта, под царскую палату подкатили будто бы зелья.