К миру

К миру

Именно в этот момент Горчаков утратил влияние. Его умеренное видение того, что могло быть достигнуто Россией в ходе предстоящих мирных переговоров, уже не соответствовало ситуации и тем более амбициям христианских княжеств. Милютину и Игнатьеву, чьи предсказания относительно установления русского влияния на Балканах сбылись, было поручено обнародовать позицию Санкт-Петербурга по многочисленным и порой щекотливым вопросам, которые предстояло обсудить в ходе переговоров. В целях эффективности указанная пара российских участников мирного процесса выразила пожелание разработать проект с соблюдением возможно большей секретности, что, однако, им не удалось из-за нетерпения и щепетильности российского монарха. Полностью отстранив Горчакова от работы, царь тем не менее не мог удержаться от споров с ним. И Горчаков — возможно, исходя из тщеславного желания принять хоть какое-то участие в наставшей фазе активной дипломатии — убедил императора информировать о происходящем Вильгельма I и Франца-Иосифа, на что тот сразу же согласился.

— Предложенный проект, во многим инспирированный Игнатьевым, содержал следующие положения:

— Политическая автономия Болгарии, которая должна была гарантироваться двухлетним присутствием в стране русских войск. При этом Болгария обязывалась продолжать уплачивать подати Турции.

— Административная автономия Боснии и Герцеговины, в которой тем не менее принимала участие Австро-Венгрия; последняя также контролировала исполнение условий мирного договора.

— Гарантия независимости Сербии, Черногории и Румынии.

— Наконец, Россия сохраняла за собой территории, завоеванные на Кавказе, и возвращала себе Бессарабию.

Последний пункт вызвал возмущение Румынии, когда Игнатьев передал проект ее представителям. По вопросу о проливах весьма благоразумное предложение России предусматривало, что в случае конфликта контроль над проходом судов должен был осуществляться султаном. Этот пункт среди прочего свидетельствовал о снижавшемся влиянии Горчакова.

Впоследствии незначительные изменения были внесены в те части программы, которые наиболее сильно ущемляли интересы союзников. Однако во всех вариантах проекта, представленных в ходе мирных переговоров, Россия прежде всего выдвигала принцип независимости или очень широкой автономии балканских государств — принцип, по утверждению российской стороны, не подлежавший обсуждению. Война, успехи русской армии подстегнули рост национальных чувств балканских народов, получивших поддержку со стороны русского общества и требовавших своего включения в новую расстановку сил на международной арене; для участников переговоров с русской стороны это положение являлось незыблемым.

Таково было русское видение мира, которое, разумеется, не совпадало со взглядами других европейских держав, и Вильгельм I в ответ на предложения, выдвинутые его племянником, не преминул поставить его об этом в известность. Франц-Иосиф отреагировал не так запальчиво, как германский император, выступив с более конкретными критическими замечаниями. Он обвинил Россию в нарушении соглашений, достигнутых в Райхштедте и Будапеште, и потребовал, будучи поддержан в этом вопросе Англией, чтобы условия, выработанные в ходе русско-турецких переговоров, были представлены на рассмотрение стран — участниц Парижского договора. Это требование отвечало чаяниям Турции, осознававшей, что уклониться от переговоров ей не удастся, и уповавшей на то, что переговорный процесс будет осуществляться в ходе международной конференции с участием крупнейших государств Европы. Османская армия была повержена, русские войска стояли у ворот Константинополя, однако султан все еще надеялся избежать встречи с ними лицом к лицу и, воспользовавшись противоречиями в стане европейских держав, попытаться спасти то, что еще было возможно.

Воодушевленный одержанными победами, Александр II отныне прислушивался только к мнению Игнатьева, с начала балканского кризиса неустанно повторявшего, что разрешение кризиса и установление нового порядка в регионе зависело исключительно от России. После тяжелых сражений, периодов сомнений, монарх принял именно эту позицию и был полон решимости придерживаться ее в дальнейшем. Данные им инструкции были предельно точны: захват Константинополя только в случае провала всех попыток заключения мира; недопустимость внесения поправок в мирные условия, предложенные русской стороной; снятие осады столицы Османской империи только после того, как султан согласится принять предложенные ему мирные условия. Таким образом, Александр II выказал решимость воспользоваться плодами своих побед, но в то же время стремился избежать разрыва с Англией, совершавшей демонстративные военные приготовления, что и явилось причиной отсрочки ввода русских войск в Константинополь.