Глава 20 Нападение

В пятницу 18 мая 1565 года османский флот был замечен с башен фортов Святого Эльма и Сайт-Анджело. По морю двигался бесконечный лес мачт, направлявшийся к южной части острова. Ла Валетт послал шевалье де Ромегаса, адмирала галер, с четырьмя кораблями на разведку. О том, чтобы корабли ордена вступили в бой с турецким флотом, вопрос не стоял, хотя Ромегас, один из величайших капитанов, когда-либо состоявших в ордене, безусловно, хотел бы попытаться отбить несколько отставших кораблей противника. Сначала предполагалось, что турки захотят бросить якорь в гавани, расположенной на юге острова, – Марсасирокко (Марсашлок), «Гавани южного ветра». Однако они прошли мимо и бросили якорь в маленькой бухте у деревушки Мгарр, на северо-западной оконечности Мальты. Это могла быть не более чем военная хитрость, или, что представляется более вероятным, турки хотели выяснить, есть ли другая подходящая гавань, о которой они не знали, на западе острова. Великий магистр немедленно послал маленькую лодку на Сицилию с сообщением: «Осада началась. Турецкий флот насчитывает 200 кораблей. Ждем помощи». Прошло много месяцев, прежде чем рыцари получили ее.

В течение 12 часов стало ясно: турки пришли к заключению, что южная гавань им подходит больше, поскольку эскадры одна за другой стали возвращаться в Марсасирокко, следуя, хотя едва ли они это знали, практике финикийских мореплавателей, которые двумя тысячелетиями ранее устроили там свою главную базу для путешествий на север, к Сицилии. Гавань, как и предполагает ее название, была открыта на юг, и, поскольку южный ветер, сирокко, редко дует летом, она идеально подходила для главной базы турецкого флота на протяжении всей последующей кампании. Впоследствии из-за желания иметь бухту, защищенную со всех сторон, турецкое верховное командование разделилось.

За несколько дней основные силы османской армии высадились на берег, и сразу начались стычки между передовыми отрядами турок и конными рыцарями. Как и в двух осадах Родоса, не было сделано попытки удержать захватчиков на берегу и не дать проникнуть вглубь острова. Впоследствии многим историкам это казалось удивительным. А ведь причина этого проста: защитников острова было слишком мало, чтобы решить эту задачу. К тому же их все равно обошли бы с флангов. Маленький дисциплинированный отряд рыцарей был предназначен для борьбы внутри фортификационных сооружений, заставляя врага из кожи вон лезть, чтобы пробить стены. Это всегда было основной причиной строительства крепостей и появления теории защиты укрепленных мест против превосходящих сил противника.

В отличие от Родоса, где был только один укрепленный город – цель атаки, Мальта заставила турок диверсифицировать свои усилия. Им противостоял не только форт Святого Эльма на краю горы Скиберрас, но также Биргу и Сенглеа и расположенная немного севернее древняя столица Мдина, возвышающаяся на холме во всем своем древнем величии. Ни один из этих объектов не был так хорошо укреплен, как город Родос, в котором строительство фортификаций велось веками. В то же время для турок непредвиденная сложность заключалась в том, что укрепленные пункты располагались в разных частях острова, только Биргу и Сенглеа были рядом.

Большой ошибкой турецкого верховного командования, которая стала очевидной в ходе осады, было то, что они не сосредоточили войска прежде всего на старом и плохо укрепленном городе Мдина. Там был слабый гарнизон, и рыцари использовали его в основном как базу для своей кавалерии, откуда они нападали на отряды турецких фуражиров. Сконцентрируйся турки на Мдине, они смогли бы отрезать главные позиции в Большой гавани от всех связей с севером, а север – это контакт с Сицилией. В действительности ла Валетт на протяжении всей осады отправлял гонцов мимо Мдины на Гоцо, откуда они преодолевали в маленьких открытых лодках 70 миль и попадали в Сиракузы. Этот постоянный контакт с друзьями, хотя за все время от них прибыл лишь небольшой отряд, тем не менее поддерживал моральный дух. В отличие от Родоса, от которого Европа казалась бесконечно далекой, на Мальте рыцари всегда знали, что потенциальная помощь рядом. До нее всего несколько часов пути. Кроме того, в районе Мдины были естественные источники, а земля вокруг – самая плодородная на Мальте. Эти две вещи захватчики могли использовать.

Вся тяжесть первой турецкой атаки пала на пост Кастилии, что на сухопутном конце Биргу. Из-за его открытости со всех сторон Биргу был лучше всех укреплен. Решение Мустафы произвести первую пробу сил именно в этом месте было обусловлено исключительно мужеством рыцаря, захваченного в одном из ранних столкновений. Это был Адриен де ла Ривьер из французского ланга, который под пытками заявил, что для быстрой победы Мустафа должен первым атаковать именно пост Кастилии, являвшейся слабым местом в обороне. Только после катастрофической неудачи первой атаки, в которой сотни турок лишились жизни, стало очевидно, что рыцарь солгал. Его забили до смерти. Турки отступили в свой лагерь, и командиры стали решать, что делать дальше.

Поскольку два низко лежащих мыса Биргу и Сенглеа можно было держать под обстрелом с высоты, располагавшейся к югу от них, а Биргу – еще и с прилегающего полуострова на востоке (где гора Санта-Маргерита господствовала над всем регионом), было бы логично сосредоточить все силы на этих двух направлениях. В конце концов, именно здесь находились основные позиции рыцарей, и только здесь их можно было разгромить. Причина, по которой турки не приняли этот план действий, самый разумный, если уж они не избрали лучший – захват Мдины и оккупация северной части острова, – заключалась в расхождении мнений и даже открытой враждебности командования армии (Мустафа-паша) и флота (Пияле-паша).

Мустафа желал, чтобы Мальта стала только его триумфом, доказательством его таланта армейского командира и местью рыцарям за неудачу на Родосе, когда он навлек на себя гнев султана и едва не лишился жизни. Пияле, наоборот, был человеком молодым, которому султан доверил величайший флот, который когда-либо выходил из бухты Золотой Рог. Он чрезвычайно гордился этим и хотел поставить корабли в гавань, где он будет уверен в их безопасности. Поскольку Большая гавань находилась под обстрелом пушек фортов Святого Эльма и Сант-Анджело, молодой адмирал решил, что Марсамускетто, что к северу от горы Скиберрас, вполне подойдет для стоянки флота во время кампании. Его мотивы были в принципе разумны, но рассуждения ошибочны. Не зная погодных условий Центрального Средиземноморья в летние месяцы, он ожидал такой же погоды, как в Эгейском море. Знай он, что нет смысла ждать более-менее сильного ветра с севера или северо-востока до самого сентября, он оставил бы флот там, где он был. Однако, к счастью для рыцарей и мальтийцев, он настоял, чтобы флот султана был размещен в Марсамускетто. А это значило, что прежде всего надо захватить форт Святого Эльма.

Базовый лагерь турок находился в районе Марса в конце Большой гавани, где имелись источники пресной воды (которые уже были загрязнены по приказу великого магистра). Этот район, находившийся на равном расстоянии между городами Сенглеа и Биргу на юге и фортом Святого Эльма, казался разумным местом, откуда можно было действовать против разделенных целей. Со склонов, находившихся сразу за районом Марса, можно было вести наблюдение за Большой гаванью. Мустфа-паша выслал вперед инженеров, чтобы те составили для него полный отчет об оборонительных сооружениях форта. Отчет его порадовал. В нем было сказано: «Это бастионная система укреплений с четырьмя главными выступами. Фронтальная часть, которую мы будем штурмовать, выполнена в бастионном виде. Кавальер, возвышающийся ближе к морю, отделен от форта рвом. Есть также небольшой равелин. Оба эти внешние сооружения связаны с главным фортом, одно – подъемным мостом, другое – обычным». Это был простой и старомодный тип форта, похожий на многие захваченные войсками султана в других частях Европы.

Немедленно началась подготовка по транспортировке большей части артиллерии вдоль длинного каменистого полуострова, так, чтобы пушки могли быть установлены на хребте горы Скиберрас (где сейчас находится город Валетта). Самая большая трудность, которая мешала туркам на этой стадии операции, – рытье траншей для защиты войск и орудий. На хребте полуострова почти не было земли, и людям приходилось, словно муравьям, таскать землю и фашины в Марсу для постройки оборонительных сооружений. Отвлечение главных турецких сил для нападения на форт Святого Эльма дало ла Валетту время, чтобы внести дополнительные усовершенствования в фортификацию, продолжить подготовку бомб из греческого огня и еще раз проверить эффективность обороны двух мальтийских городов. Он, вероятно, знал, что форт Святого Эльма долго не продержится против сильного натиска. Но турецкое командование, решив первым атаковать изолированный форт Святого Эльма, дало всем остальным оборонительным сооружениям острова полезную передышку. Дополнительная насыпь была сооружена над кавальером форта Сант-Анджело, так что туда можно было поставить еще две тяжелые пушки и держать под огнем турецкие позиции на горе Скиберрас. Днем и ночью рабы, солдаты и граждане Мальты трудились над укреплением слабых мест в обороне. А в подземных камерах без перерыва работали пороховые мельницы и к уже установленным пушкам подносили запас ядер. Форт Святого Эльма стал ключом к Мальте. Чем дольше он продержится, тем больше шансов, что гарнизон и остров уцелеют.

Был конец мая, начиналась летняя жара. Грохот орудий, беспощадно обстреливавших маленький форт, за которым сверкало Средиземное море, казалось, не прекращался ни на минуту. По ночам языки пламени, поднимающиеся или спускающиеся по склону с Марсы, показывали, что подносчики боеприпасов продолжали свою деятельность, а саперы и минеры готовятся к постепенному окружению форта. Турецкие артиллеристы работали с математической точностью, каждый раз посылая ядра из металла и камня в конкретное, выбранное ими место. Время беспорядочного огня миновало. Его сменила прицельная точность.

Неудивительно, что к концу мая части земляных стен форта начали рушиться. Примерно в это время ла Валетт однажды ночью принял в помещении совета Сант-Анджело удивительную и при этом весьма нежелательную делегацию. Несколько рыцарей из форта Святого Эльма сумели выбраться оттуда. Они сообщили великому магистру, что удерживать позицию больше не представляется возможным. Ла Валетту поневоле вспомнился Родос. Он, вероятно, чувствовал (как многие до него и после), что молодое поколение недостойно своих отцов. Под его ледяным презрением воины устыдились. А когда он сообщил, что у них нет необходимости возвращаться в форт и сам с несколькими соратниками заменят их там, они стали просить разрешения вернуться обратно. После их ухода великий магистр сообщил совету, что форт изначально был обречен. Но чем дольше он простоит, тем больше надежд у ордена на Мальте. Чтобы вернуть силы уставшему и изрядно потрепанному гарнизону, он велел каждую ночь переправлять в форт на маленьких лодках свежие войска и вывозить раненых в госпиталь в Биргу. Если бы не это регулярное вливание свежей крови, форт Святого Эльма пал бы намного раньше.

Дымящийся под жарким полуденным солнцем или выбрасывающий языки пламени ночью, форт Святого Эльма напоминал вулкан, извергающийся из гигантского обожженного известнякового кратера. Казалось невероятным, что такой маленький форт, в котором лишь несколько защитников, держится так долго. Его конец ознаменовало прибытие великого Драгута, хозяина Триполи, с которым была еще одна эскадра кораблей и группа элитных воинов. Как и все профессионалы, он верил в качество, а не в количество. Выход на сцену Драгута изменил весь ход турецкой кампании. С одной стороны, Мустафа-паша и Пияле-паша имели указание султана во всем следовать советам Драгута. Он был, в сущности, главнокомандующим всеми силами, хотя никто его на эту должность не назначал. У него было преимущество над Мустафой и Пияле – он знал Центральное Средиземноморье как свои пять пальцев и знал Мальту. А еще он испытывал острое презрение к тем «командирам», которые руководят военными операциями, поедая шербет и не выбираясь из своих шелковых шатров. Драгут не делал тайны из своего отношения к предыдущим решениям Пияле и Мустафы. Они первым делом должны были захватить север острова, а потом сосредоточиться на двух укрепленных пунктах – Биргу и Сенглеа. Сант-Эльмо надо было вообще игнорировать. Правда, теперь, когда уже потрачено так много времени и сил на никому не нужную осаду, отступать нельзя – упадет моральных дух. Драгут взял на себя руководство операцией и устроил свою штаб-квартиру на горе Скиберрас среди артиллеристов. Одновременно он приказал устанавить батареи севернее и южнее форта Святого Эльма. Через некоторое время форт атаковали уже с трех сторон.

Эффект от прибытия Драгута был очень велик. Уже через несколько дней стало очевидно, что форт вот-вот падет. В начале июня равелин и контрэскарп уже были у турок. Янычары стали прощупывать основные укрепления и, несмотря на большие потери, установили, что в самом ближайшем будущем стены разрушатся достаточно для общего штурма. Тем не менее героизма защитников и силы форта хватило, чтобы продержаться еще три недели. Напомню, речь идет о позиции, которую даже Драгут со всем своим богатым опытом считал обреченной пасть через день-два. Конец форта был ускорен не только перестановкой обстреливавших его батарей. Именно Драгут понял, что ночная перевозка войск из Сант-Анджело позволяет форту держаться, и велел турецким патрульным кораблям по ночам патрулировать воды Большой гавани. Тем самым ночная перевозка людей и боеприпасов была прекращена.

21 июня рыцари ордена, как всегда, приняли участие в празднике Тела Господня. По улицам Биргу в церковь прошла торжественная процессия. В ней участвовали великий магистр и все рыцари. Все они были одеты в торжественные одежды. На улицах стояли местные жители. Потом рыцари преклонили колени и вознесли молитву за братьев, которые в это время сражались не на жизнь, а на смерть в форте Святого Эльма.

На следующий день турки начали массированный штурм форта. Перед янычарами шли яялары. А началось все с такого сильного обстрела, что содрогнулся весь остров. Форт Святого Эльма исчез в клубах пыли и дыма. Но, к огромному удивлению наблюдателей из других фортов и, главное, турок, после многочасового обстрела, когда пыль осела, он снова появился, и знамя святого Иоанна продолжало развеваться над рушащимися стенами. Ла Валетт был настолько потрясен удивительным героизмом осажденных, что в последний момент, даже понимая, что это бесполезно, попытался отправить им под покровом темноты на лодке подкрепление. Но теперь турки патрулировали Большую гавань, и лодки были вынуждены вернуться. Теперь форт Святого Эльма был предоставлен своей судьбе.

На рассвете 23 июня подошел турецкий флот, и первые корабли начали входить в Марсамускетто – ту самую гавань, из-за которой вся турецкая армия в течение месяца была занята крошечным фортом Святого Эльма. По сигналу корабли открыли огонь по форту из погонных орудий, а береговые батареи, которые каждый день подтягивались все ближе к стенам, начали последний решающий обстрел. А потом в наступившей тишине далеко над водой разнеслись голоса имамов, призывавшие мусульманских воинов победить или умереть за ислам. К этому времени в форте осталось не больше ста защитников, и почти все раненые, причем некоторые из них были слишком слабы, чтобы стоять. Двое из раненых рыцарей, Де Гуарас и Миранда, велели принести себя на стульях к пролому в стене, чтобы сражаться с врагом до последнего вздоха. Избранные турецкие воины волна за волной атаковали крошечный форт, на захват которого должно было уйти не больше одного-двух дней. Разумеется, он в конце концов пал. Но, к крайнему изумлению Мустафы, даже теперь туркам потребовалось несколько часов, чтобы войти в него.

Когда все было кончено и один из рыцарей подал сигнал ла Валетту, возвещая, что турки уже в форте, Мустафа и его штаб в тюрбанах, усыпанных драгоценными камнями, и со шпагами в богато украшенных ножнах прошли по залитым кровью камням в форт, чтобы увидеть, за что же боролись. Форт стоил жизни тысячам турок, включая командиров. Снарядами был убит главный артиллерист турок, ага янычар. И Драгут погиб в бою за форт. Ему размозжило голову камнем, выбитым из скалы снарядом из форта Сайт-Анджело. Говорят, он еще некоторое время жил, и, когда ему сообщили о падении форта, он воздел глаза к небу, словно вознося благодарственную молитву, и испустил дух.

Потери турок были очень велики. Но что они получили? Разрушенный форт и доступ к длинному, выдающемуся в море полуострову, защищающему Марсамускет-то, куда уже заходили корабли Пияле-паши. Возможно, в момент победы до Мустафы наконец дошло, что вся турецкая стратегия была ошибочной и за форт Святого Эльма заплачена слишком высокая цена. Он оглядел воды Большой гавани и громаду форта Сайт-Анджело, орудия которого продолжали вести огонь, и проговорил: «Если такой маленький сын стоил так дорого, какую цену нам придется заплатить за его большого отца?»