5. Послание сената к Конраду III. — Политические взгляды римлян. — Возвращение Евгения III. — Он снова удаляется из Рима. — Римляне вторично обращаются к Конраду. — Приготовления Конрада к походу в Рим. — Смерть Конрада. — Вступление на германский престол Фридриха I. — Письмо к нему одного римлянина

5. Послание сената к Конраду III. — Политические взгляды римлян. — Возвращение Евгения III. — Он снова удаляется из Рима. — Римляне вторично обращаются к Конраду. — Приготовления Конрада к походу в Рим. — Смерть Конрада. — Вступление на германский престол Фридриха I. — Письмо к нему одного римлянина. — Рим, римское право и империя. — Констанцский договор. — Возмущение демократической партии в Риме. — Возвращение Евгения в Рим. — Смерть Евгения

В эту пору сенат неоднократно обращался к королю Конраду с просьбой прибыть в Рим и взять в свои руки верховную власть над империей и городом. Извещая об изгнании Франджипани и Пьерлеоне, граждане Сикст Николай и Гвидо, бывшие в то время членами совета республики (consiliatores), настоятельно просили короля взять римскую общину под свое покровительство. Не получая никакого ответа и испытывая все большие затруднения, сенат опять отправил королю новое послание в 1149 г. Замечательное по своему содержанию, это послание свидетельствует, что в XII веке отрицательное отношение к светской власти папы было у римлян так же сильно и высказывалось ими так же определенно, как в наши дни, когда отдаленные потомки этих римлян, безоружные, собирались по-прежнему среди древних развалин Форума и Капитолия, все так же протестовали против светской власти папы и ночью расклеивали на улицах прокламации, заканчивающиеся кликом: «Да здравствует папа не-король».

Прошло 673 года с тех пор, как сенаторы, утратившие чувство своего достоинства, явились в Византию к Зенону и объявили ему, что Рим не нуждается более в западном императоре и удовольствуется, если Италией будет править в качестве византийского патриция Одоакр. Миновало 614 лет с того времени, как сенат в своем последнем письме к Юстиниану умолял его быть покровителем Рима и Теодата, короля готов. Теперь перед троном германского короля стояли римляне, которые явились с забытых развалин Капитолия и называли себя сенаторами; они возвестили, что древний римский сенат ими восстановлен, и настаивали на том, чтобы король Германии принял в свои руки наследие Константина и Юстиниана.

«Пресветлому властителю города и всего мира, Конраду, Божией милостью королю римлян, Августу, сенат и римский народ шлет привет и пожелание благополучного и славного царствования! Мы уже уведомляли ваше королевское величество о событиях, которые произошли у нас, и о том, что мы остаемся верны вам и что блеск вашей короны составляет предмет наших ежедневных забот. Мы, однако, удивлены, что вы совсем не удостоили нас ответом. Мы единодушно желаем, чтобы Римская империя, которую Господь вверил вашему руководительству, была снова поставлена на ту степень могущества, на которой она стояла при Константине и Юстиниане, которые управляли миром, опираясь на полномочия, полученные от римского сената и народа Поэтому мы с Божией помощью восстановили сенат и низвергли многих врагов вашей императорской власти, дабы стало вашим то, что принадлежит Цезарю. Мы заложили доброе основание. Мы обеспечиваем правом и миром всех тех, кто даго желает. Овладев замками городской знати, которая в союзе с Сицилией и папой Евгением думала угрожать вам, мы частью заняли эти замки, частью разрушили. Поэтому папа, Франджипани, сыновья Пьерлеоне (кроме Иордана, начальника нашей милиции), Птолемей и многие другие теснят нас со всех сторон. Они хотят помешать нам короновать вас императором; но из любви к вам мы терпим многие беды, так как для любящего ничто не тяжело, и вы вознаградите нас, как отец, предав врагов империи заслуженной ими каре. Не слушайте тех, кто клевещет на сенат; они рады посеять между вами и нами раздор, чтобы погубить и вас, и нас. Не забывайте, сколько зла причинили вашим предшественникам папский двор и эти бывшие наши сограждане, которые с помощью сицилианцев в настоящее время еще больше стараются повредить городу. Но по милости Христа мы мужественно стоим за вас и уже изгнали из города многих из самых злых врагов империи. Спешите оказать нам помощь вашей императорской властью; город отдает себя на вашу волю; вы можете пребывать в Риме, столице мира, проявляя все свое могущество, и теперь, после того, как устранены преграды, которые воздвигались священниками, управлять всей Италией и германским государством более неограниченно, чем почти все ваши предшественники. Мы просим вас — не медлите; снизойдите успокоить ваших покорных слуг письменно и через послов. Мы прилагаем теперь все старания к тому, чтоб восстановить Мильвийский мост, который был разрушен во вред императорам, и надеемся скоро закончить каменную кладку. Ваше войско будет иметь возможность переправиться через него и миновать замок Св. Ангела, где Пьерлеоне, сговорившись с Сицилией и с папой, замышляют гибель для вас. Да здравствует король! Да исполнится его воля; да победит он врагов и охранит империю; да пребудет он в Риме и правит землей. Да будет он повелителем мира, как некогда Юстиниан. Пусть Кесарь владеет тем, что принадлежит Кесарю и папа – тем, что составляет неотъемлемое достояние папы. Так заповедал Христос, и Петр уплатил дань.

В заключение мы просим оказать благосклонный прием нашим послам и отнестись к ним с доверием, так как мы лишены возможности изложить все в письме. Наши послы — знатные люди: сенатор Гвидо, сын прокуратора Сикста Иаков и их сотоварищ Николай».

Замечательна та чарующая сила, которой обладало в Средние века предание о древнеримской империи. Великие воспоминания оказывались единственным исходным основанием политической власти; римские императоры на троне Германии, римские папы на престоле св. Петра, римские сенаторы на развалинах Капитолия одинаково лелеяли мечту о том, что имеют законные права на верховную власть над миром. Неизвестно, как были приняты и с чем были отпущены послы Рима. Конрад III, видя перед собою двух претендентов, которые оспаривали Другу друга право жаловать императорской короной, предпочел получить эту корону из рук римского папы, а не римского сенатора. Папа несомненно был в союзе с Рожером, врагом Конрада, и римляне уже поэтому могли надеяться, что король склонится на их сторону. Затем Конрад должен был понимать, что со времени Генриха III не было более благоприятного случая восстановить императорскую власть в Риме и, уничтожив папское dominium temporale, лишить папство всех плодов победы Григория VII. В своих письмах римляне указывали Конраду, что благоразумие требует того, чтобы он явился посредником между папой и Римом и взял новую республику под защиту имперской власти, так как этим актом он навсегда поставит избрание папы в зависимость от себя.

Будучи вынужден оставаться в Германии, где ему приходилось вести борьбу с партией гвельфов и не имея ясного представления о положении дел в Риме, Конрад не обратил внимания на приглашения сената, несмотря на то, что ослабление папской власти было для него самого так же желательно. Влияние на короля сторонников независимости Рима было парализовано при дворе лицами, принадлежавшими к духовенству, и в особенности Вибальдом, аббатом Стабло и Корве; этот могущественный человек был настроен в пользу Евгения и склонил короля принять его сторону. Таким образом, римляне, жестоко теснимые, были вынуждены в конце 1149 г. снова призвать папу. Между ним и сенатом был заключен новый договор, который в этот раз сохранился так же недолго, как и предыдущий. Уже в июне 1150 г. Евгений удалился в Лациум и оставался там, живя то в Сеньи, то в Ферентино. В течение трех лет папский двор странствовал по Кампаньи, находясь в близком соседстве с Римом и в тоже время в изгнании. Евгений опасался теперь, что Конрад признает римскую общину и, заключив союз с ней, с Пизой и с греческим императором, положит конец существованию его светского трона. Но Вибальд успокаивал папу, уверяя его, что ему нечего опасаться.

Поставленные в необходимость признать исторически сложившееся право германских королей, римляне тогда снова обратились к Конраду со своими предложениями, приглашая его принять императорскую корону. Король, у которого после поражения Вельфа в 1150 г. руки уже были развязаны, на этот раз изъявил свою готовность идти в Рим и установить там порядок. Отъезд был решен на двух имперских сеймах, происходивших в сентябре 1151 г., и Конрад нашел теперь возможным дать ответ римлянам. В своем послании он умолчал о сенате, но, обращаясь к префекту города, к консулам, капитанам и к римскому народу, предупредительно давал понять, что он идет в Рим по их приглашению и явится для того, чтобы успокоить города Италии, воздать должное сохранившим верность и наказать мятежников. Послы короля были отправлены как к римлянам, так и к папе. Полный надежд, папа принял послов в Сеньи в январе 1152 г. Соглашение с папой состоялось немедленно. Евгений III прервал сношения с Рожером и затем даже обратился к германским князьям с призывом принять всеми силами участие в римском походе короля.

Случайное обстоятельство избавило, однако, первого Гогенштауфена от предстоявшей ему бесславной роли врага римской республики и папского прислужника. Готовясь к походу в Рим, мужественный Конрад умер 15 февраля 1152 г. Со времени Оттона I это был единственный король, который не увенчал себя императорской короной; обстоятельство это нисколько, однако, не умаляло его могущества. Тысячи людей, которые были приносимы Германией в жертву каждому коронованию в Риме, на этот раз нашли свою смерть в пустынях Сирии. Таким образом, итальянским патриотам надлежало бы превозносить короля Конрада за то, что он, несмотря на настойчивые приглашения Италии (об этих приглашениях патриоты обыкновенно не помнят), не переходил Альп, чтобы затем, подобно Аттиле, принести с собой всюду опустошение. Они могли бы поздравить свою родину с тем, что в течение 15 лет не было совершено ни одного похода в Рим и что она могла наслаждаться завидным положением, хотя вместе с тем они должны были бы так же признать, что Италия никогда не была настолько разъединенной, что в ней никогда не было таких жестоких гражданских войн, как в эти 15 лет, когда она была предоставлена самой себе.

По смерти Конрада на германский престол вступил 5 марта племянник Конрада, Фридрих, бессмертный Барбаросса, которому предстояло составить славу Германии и явиться грозой Италии. И Евгений, и римляне не замедлили приложить старания к тому, чтобы обеспечить себе благосклонность нового монарха; но римлянам вскоре же пришлось позавидовать папе, так как послы были отправлены королем лишь к одному папе. Свидетельством недовольства римлян и вместе изложением их взглядов на правовые отношения императора к Риму может служить одно письмо того времени. «Я рад, – так писал Фридриху арнольдист, — что народ ваш избрал вас королем; но меня печалит то, что вы следуете советам священников, учением которых божественное спутано с человеческим, и не приняли во внимание при вашем избрании, как то следовало бы, мнения священного города, властителя мира, творца всех императоров». Автор письма сетует, что Фридрих, подобно его предшественникам, намерен принять императорскую корону из рук вероломных монахов-еретиков, которых называет юлианистами. Ссылаясь на св. Петра и св. Иеронима, он доказывает, что духовенство не может обладать никакими светскими правами, и затем оспаривает возможность дара Константина, называя историю этого дара приевшейся басней, которой теперь не верят даже старые бабы. Далее автор объясняет, что имперская и всякая другая высшая власть имеет своим источником суверенитет римского народа; поэтому право провозглашать кого-либо императором принадлежит только этому народу. В заключение автор настаивает на том, чтобы в Рим были присланы послы и сведущие в законе люди; опираясь на закон Юстиниана, эти лица облекут имперскую власть в законную форму и тем предупредят революцию. По счастью, на пути процесса человеческий разум уже успел достигнуть великих успехов!

Современные римляне, ведя борьбу со светской властью папы, исходят из суверенитета итальянского народа, считая Рим его столицей и утверждая, что право пап, обоснованное лишь исторически, должно быть подчинено естественному праву народа. Подобно своим предкам, они подкрепляют справедливость своих утверждений, указывая на то, что папство есть не более как только духовный сан, и затем ссылаются на Библию и Отцов церкви. Но римлянам времен Арнольда начало единства нации не было известно, и они стояли на почве того, что было заимствовано из древности Для них источником всякой власти был суверенитет римского народа; представление о Римской империи являлось как начало незыблемое, и император было той верховной властью в республике, которая избиралась и устанавливалась народом. Считая выдумкой утверждение, будто императорская власть перешла к папам от Константина, и далее — мистическими бреднями объяснения, что папы получили право на инвеституру от Христа и св. Петра, они исходили из того разумного основания, что никакой королевской власти, даруемой милостью Божией, не существует, что источник власти короны заключен единственно в правах народа. Римляне XII века перенесли вопрос об имперской власти на почву римского права, которую они считали законной. Они шли навстречу желаниям властолюбивого монарха, когда говорили ему, что по римскому праву император представляет высшую законодательную власть в мире; но в то же время они настаивали на том, что эта власть является полномочием, дарованным римским сенатом и народом. Таким образом, юстиниановский деспотизм Цезаря и демократические начала смешивались в понятиях римлян.

Фридриху I предстояло сделать выбор между папой и общинным советом Рима как источником имперской власти. Король согласился со всеми возражениями римлян против верховного права на инвеституру, которое присваивал себе папа посмеялся над притязаниями сената, которые он нашел нелепыми, и по примеру всех своих предшественников решил получить корону от папы «милостью Божией». Первые шаги Фридриха были осторожны и сдержанны. Не считаясь с возникновением римской республики, он продолжал переговоры, начатые Конрадом, и уже весной 1153 г. при посредстве кардиналов-легатов Григория и Бернара заключил в Констанце договоре папой, весьма выгодный для последнего. Фридрих обязался не заключать мира без согласия папы ни с Римом, ни с Сицилией и приложить старания к тому, чтобы вновь подчинить Рим Святому престолу, как это было сто лет тому назад. Затем король обещал сохранить dominium temporale папы и помочь ему вновь получить в свое владение все то, что было у него отнято. Со своей стороны Евгений дал обещание короновать короля императорской короной и оказывать поддержку его трону. Переговоры Фридриха с папой вызвали в Риме сильное волнение. Демократы и арнольдисты потребовали уничтожения договора, заключенного городом с Евгением, и настаивали на назначении 100 сенаторов с двумя консулами, избираемыми ежегодно. Об этих волнениях Евгений уведомил Фридриха, причем изобразил их как бунт черни, которая хочет сама избрать императора. Не подлежит сомнению, что римляне грозили отказать германскому королю к признании за ним суверенных прав и готовы были провозгласить своего национального императора; в письме Евгения, однако, упоминается лишь бегло об этих замечательных событиях.

Несмотря на все эти осложнения, осенью 1152 г. папа уже имел возможность покинуть Сеньи и в конце этого года вступить в Рим, где после поражения, понесенного демократами, все умеренные были склонны вступить в какое-либо соглашение с папой. Сенат и народ встретили его с почетом, причем, как надо полагать, община была признана папой. Изгнанным представителям знати, вероятно, так же было дозволено вернуться; но они в качестве римских консулов и придворных лиц папы продолжали по-прежнему враждебно относиться к сенату. Теперь Евгений III мог мирно окончить свои дни в Риме и с помощью народа даже усмирить мятежных провинциальных баронов. Лукавой кротостью ему удалось добиться того, что не могло быть достигнуто оружием: «Евгений милостями и подарками на столько привязал к себе народ, что получил возможность управлять городом почти вполне так, как ему самому хотелось, и если бы смерть не похитила его, он с помощью народа лишил бы новых сенаторов сана, который они присвоили себе». Конечно, это утверждение не заслуживает доверия; Евгению вовсе не удалось подчинить республику свой власти, и самый ненавистный для него человек, Арнольд с его сторонниками, все еще находился в Риме и оставался безнаказанным.

Евгений III умер 8 июля 1153 г. в Тиволи и был с большой пышностью погребен в базилике Св. Петра. Этот невидный, но рассудительный ученик св. Бернарда, несмотря на пурпур, в который он был облачен, никогда не расставался с власяницей клервосского монаха; стоические добродетели монашества не покидали его всю его жизнь, исполненную тяжелых испытаний, и дали ему силу пассивного сопротивления, которое всегда было самым действенным орудием пап.