4. Сыновья Фридриха II. — Конрад IV. — Возвращение папы в Италию. — Тамошние дела. — Положение Манфреда как наместника Конрада. — Конрад IV является в Италию и вступает во владение Сицилийским королевством. — Иннокентии IV предлагает инвеституру его сначала Карлу Анжуйскому, потом английскому принцу

4. Сыновья Фридриха II. — Конрад IV. — Возвращение папы в Италию. — Тамошние дела. — Положение Манфреда как наместника Конрада. — Конрад IV является в Италию и вступает во владение Сицилийским королевством. — Иннокентии IV предлагает инвеституру его сначала Карлу Анжуйскому, потом английскому принцу. — Сенатор Бранкалеоне принуждает его снова избрать Рим своим местопребыванием, 1253 г. –Принц Эдмунд получает от папы в ленное владение Сицилию. Роковая смерть Конрада IV, 1254 г.

Когда великий император, в течение сорока лет державший в напряжении Европу, лежал в гробу, то казалось, что борьба империи с церковью решена в пользу последней и перед папами открылась новая эра неограниченного господства над миром.

Радость Иннокентия IV была поэтому понятна, но она была так неприлична для духовного лица и так безгранична, что он выразил ее в форме грубого ликования. Счастье, по-видимому, давало ему владычество папского престола над Италией, и если эта старинная проблема вообще была разрешима в том смысле, как понимали папы, то теперь это должно было выказаться больше, чем когда-либо. Из сыновей Фридриха, рожденных от Констанцы Арагонской, Иоланты Иерусалимской и Елисаветы Английской, в живых оставались 22-летний король Конрад, сын Иоланты, и 12-летний Генрих, сын Елисаветы. Из его трех побочных сыновей Энцо томился в плену в Болонье, изгнанный из Флоренции Фридрих Антиохийский находился в Средней Италии, а Манфред — в Апулии. На основании завещания Конрад IV, еще в 1238 г. выбранный королем в Германии, должен был наследовать все отцовские короны, а Манфред, князь Тарентский, — управлять в качестве его наместника итальянскими землями и Сицилией.

Иннокентий IV поспешил отнять у наследников Фридриха II Апулию и Сицилию, на которые он смотрел как на выморочные церковные лены. Он обратился к сицилийцам с увещанием возвратиться под власть церкви, которая предоставляла им вольности и льготы; к немцам — чтобы они стояли за короля Вильгельма, которому он обещал императорскую корону, тогда как против ни в чем не повинного Конрада он велел всюду проповедовать крестовый поход. Гвельфские города призывали папу в Италию; 19 апреля 1251 г. он выехал из Лиона, где соперник Конрада король Вильгельм праздновал вместе с ним Пасху. Богатый торговый город распался с папской курией после ее шестилетнего в нем пребывания, не предвидя, что через 50 лет папа снова появится здесь же для своего коронования и чтобы приготовить папам на 70 лет пребывание на тех же ронских берегах.

Иннокентий ехал через Марсель и Ривьеру в Геную. Беглец 1244 г. снова появился в своем отечестве, окруженный пышным блеском, как победитель императорской власти. Граждане гвельфских городов стремились к нему навстречу во время его долгого путешествия по Ломбардии, и пятнадцать тысяч монахов и священников торжественно встретили его перед Миланом, тогда как бесчисленные толпы народа, стоявшие шпалерами вдоль пути за 10 миль от города, образовали почетный кортеж торжественному шествию папы. Гвельфские республики принесли Иннокентию IV как папе клятву на верность, но они требовали большого вознаграждения за военные издержки, медлили с возвращением бывших церковных имуществ и показывали, что они не согласны променять императорское иго на владычество церкви. Они воспользовались ее борьбой с империей, чтобы при помощи своего великого союзника сделаться независимыми от императора, и теперь церковь находила, что они сделались независимыми и от папы. Со своей стороны гибеллинские города и владетели только временно были удручены переменой в курсе дел; император умер, но его принцип оставался жив, и могущественные вожди Паллавичини и Эццелин еще победоносно поддерживали его. Дух свободы, возбужденный Штауфенскими императорами во время их борьбы, оставался сам в себе неизменным. Папа, возвратясь, увидел иную Италию, чем была та, которую он покинул, и должен был признать вообще, что великая цель Гильдебранда и Иннокентия III привести весь итальянский полуостров под пастырский жезл св. Петра была недостижима.

Летом он поехал через Брешию, Мантую и Феррару в Болонью, где несчастный Энцо слышал из своей тюрьмы радостные крики, сопровождавшие въезд ненавистного врага его великого отца. В начале ноября он отправился дальше в Перуджию, но не решился вступить в Рим. Хотя один сенатор когда-то настойчиво призывал его, но он боялся буйного упорства римлян, которые после смерти императора имели мало оснований держаться гвельфского направления. Папе дали понять, что они обратятся к нему с безмерными требованиями, как только он осмелится появиться в Латеране. Он решил основать свое местопребывание в Перуджии.

Между тем молодой тарентский князь чувствовал, что на него возложено бремя, для которого он являлся слишком слабым. Манфред Ланчиа, родившийся в 1232 г. был сын Фридриха от Бланки Ланчиа, прекрасной и благородной женщины из пьемонтского рода. Современники называют его незаконным сыном, чем он и был, так как имеются лишь слабые основания для поддержания мнения, что Фридрих узаконил свой союз с матерью Манфреда. Он женил его в 1248 г. на Беатрисе, вдовствующей маркграфине Салюццкой, дочери Амадея, графа Савойского, и завещание императора, в котором он не упоминает о своих других побочных сыновьях, Энцо и Фридрихе Антиохийском, доказывает, что он признавал за сыном Бланки право на наследство после своих законных сыновей. Природа одарила Манфреда умом и красотой, а самое заботливое воспитание дало ему знания и хорошие манеры. Все современники описывают его как превосходного человека, великодушного, щедрого, веселого, певца и трубадура и как прирожденного короля. И он скоро прославил свое имя в мире. Если папа надеялся, что после смерти Фридриха города Апулии и Сицилии тотчас же водрузят знамя св. Петра, то он ошибался. Волшебная сила имени и могущества великого императора не умерла в них вместе с ним. Только некоторые бароны и города, в том числе, конечно, Капуя и награжденный от папы обширными льготами Неаполь, объявили себя на стороне церкви.

В затруднительном положении, в котором Манфред оказался вначале, он обратился к Иннокентию с мирными предложениями, но наместник Конрада IV должен был отклонить требование безусловной покорности, за которую папа давал ему Тарент в качестве церковного лена. Искусными и быстрыми передвижениями он усмирил мятежников в Апулии, собрал вокруг себя немецкие наемные войска рыцарскими военными подвигами приобрел уважение своему имени и скоро с угрожающим видом явился перед Неаполем.

После смерти императора Манфред пригласил своего брата Конрада перейти через Альпы, чтобы вступить во владение своей наследственной землей Сицилией. Молодой римский король последовал политическим идеям своих предков и зову Манфреда: он собрал войско, созвал парламент в Аугсбурге, назначил своим наместником баварского герцога Оттона, на дочери которого, Елисавете, он был женат, и в октябре 1252 г. явился в Ломбардию, где Эццелин и другие гибеллины встретили его с почетом в Вероне. Он произвел здесь и в Джотто смотр гибеллинским силам, которые были еще довольно значительны; затем решил идти в Апулию, чтобы сначала укрепить за собой наследственные земли, а затем оттуда вернуться в Северную Италию. Союз романьольских, умбрийских и тусцийских городов преградил ему дорогу сухим путем, а Рим, по-видимому, не был расположен признавать или поддерживать сына Фридриха II.

Конрад сел на суда в Поле, где маркграф Бертольд Гогенбургский ожидал его с сицилийскими галерами. Он высадился в Сипонто 8 января 1252 г., и его появление тотчас же подействовало на баронов и города. Ревнивое чувство, овладевшее Конрадом, было обезоружено благоразумным поведением Манфреда, который передал в руки брата управление королевством и даже свои лены, после того как он проложил ему путь к Неаполю. Поход Конрада IV в Апулии был короток и блестящ. После безуспешного предложения им папе самых выгодных условии мира взамен его признания или передачи ему в ленное владение Сицилии он мужественно доказал свои права оружием. Он прошел через Апулию и Кампанью. Бароны принесли ему присягу на верность. Капуя открыла ему ворота в конце 1252 г., а весной следующего года его признали все города вплоть до Неаполя, который он, однако, настойчиво продолжал держать в осаде.

Успехи сыновей Фридриха заставили Иннокентия взяться снова за план, задуманный еще в Лионе. Убедившись, что церковь не в силах собственными средствами отнять Сицилию у Гогенштауфенов, он решил передать это прекрасное королевство в качестве лена иностранному принцу; этот шаг был унизительным для папства и в высшей степени гибелен для Италии. Бросив взгляд на те страны, где он надеялся найти согласного претендента и довольно денег, он предложил сицилийскую корону брату французского короля Карлу Анжуйскому, но вельможи и королева-мать Бланка, управлявшая в то время страной за отсутствием бывшего в Сирии Людовика, отклонили это предложение. Тогда он обратился к Англии и после отказа безмерно богатого Ричарда Корнваллийского он прельстил его брата, короля Генриха, предложением сицилийской короны для его второго сына Эдмунда Ланкастерского, восьмилетнего ребенка. Генриха III лишь мимолетно потревожила мысль о том, что он таким образом отнимал Сицилию у собственного своего племянника, юного Генриха, сына Фридриха II и Изабеллы, бывшего там королевским наместником.

Иннокентий IV должен был действительно спешить выставить против Конрада могущественного противника, так как 10 октября 1253 г. король вступил в завоеванный Неаполь. Папа узнал о падении этого города уже в Риме, куда он в начале октября переехал из Ассизи. У же много раз роптавшие римляне призывали его возвратиться. Сначала они предложили городской общине Перуджии, состоявшей с ними в одном оборонительном союзе, не держать дальше у себя папы, а потом пригрозили гражданам Ассизи явиться с войском, чтобы вывести его из их города. Он должен, дерзко кричали они, прийти или теперь, или никогда. «Мы очень удивляемся, – говорили папе их послы, — что ты, как бродяга, переезжаешь с одного места на другое, покидаешь Рим, местопребывание апостолов, бросаешь на съедение волкам твое стадо, за которое ты когда-нибудь должен будешь дать ответ Богу, и не думаешь ни о чем, кроме денежной прибыли. Папе следует быть не в Ананьи или в Лионе, не в Перуджии или в Ассизи, а в Риме». Эти речи внушил римлянам мужественный человек Бранкалеоне дельи Андало, тогдашний римский сенатор. Иннокентий прибыл со страхом и унынием; римляне встретили его холодно, выражая радость по предписанию сената. Бранкалеоне встретил и приветствовал его перед городом и сопровождал в Латеран, но о такой, имевшей вид триумфа встрече, какая была в Милане и других городах, не было и помина. Таким образом, курия возвратилась в Рим после более чем девятилетнего отсутствия и после десяти лет общего пребывания Иннокентия IV в сане папы, во время которого римляне видели папу в своем городе менее года. Как только они увидели его в своих стенах, то стали его так неотступно и нагло преследовать требованиями денег и всякого рода вознаграждений, что он вынужден был обратиться к защите могущественного сенатора, Бранкалеоне усмирил бурю, чтобы не портить своих отношений с папой, перед которым он, вероятно, ходатайствовал в пользу Конрада, так как он находился в дружественных сношениях с королем; он посылал к нему послов от сената и римского народа и публично принимал в Капитолии королевских посланников. Конрад тотчас же воспользовался пребыванием папы в Риме для вторичной попытки заключить мир. Но его уполномоченные, граф Монфор и граф Савойский, ничего не добились; Иннокентий поклялся погубить род Фридриха II и преследовал свою цель с таким неумолимым упорством, которое может быть свойственно только личной ненависти оскорбленного священника. Известия из Англии, уведомлявшие его о том, что Генрих III склонен принять сицилийскую корону для своего сына, придали ему бодрость. В великий четверг 1254 г. он произнес отлучение против Конрада и Эццелина и вскоре после того покинул ненадежный Рим и уехал в Умбрию. В Ассизи он утвердил ленную грамоту на Сицилию, которую его легат Альберт передал молодому Эдмунду. Сомнения английского короля были устранены, так как его племянник, юный Генрих, бывший до сих пор вице-королем Сицилии, внезапно умер в конце 1253 г. в Мельфи, куда он был вызван Конрадом, а два маленьких сына старшего сына Фридриха, несчастного Генриха, умерли еще раньше. Злобная клевета приписала Конраду убийство, и коварное благоразумие воспользовалось этим, чтобы склонить Англию к принятию предложения о сицилийском лене. Слабоумный Генрих III с детской радостью пошел в ловушку; он послал папе столько денег, сколько мог где-нибудь достать, а также дал ему неограниченную доверенность на учет векселей в итальянских банках. Это было все, чего желал Иннокентий; Англия должна была принести в жертву свое богатство за воображаемое королевство, а завоеванию Сицилии по повелению папы придан был характер крестового похода. Папа надеялся, что Конрад скоро будет побежден соединенными силами церкви и Англии; но молодой король неожиданно скончался от лихорадки, и это заставило Иннокентия скоро раскаяться в заключенном им с Англией договоре и забыть о нем.

Конрад IV вступил во владение Сицилией и Неаполем как своим наследием, вновь приобретенным мужественной войной, и уже готовился продолжать борьбу своего отца с папством. «Я, — уведомлял он гибеллинов, — скоро приду на север с двадцатитысячным войском, чтобы наказать мятежников и восстановить власть империи». Так писал он в апреле 1254 г., а 21 мая 1254 г. уже умер. Чрезмерное напряжение сил в жарком климате Южной Италии погубило сына Фридриха II; он умер в Лавелло в расцвете юношеских сил на 26-м году жизни в горьких жалобах на свою судьбу и на несчастье империи, разрушение которой он предвидел. Подобно его отцу и деду и всему сицилийскому роду Гогенштауфенов, он был погребен в роковой земле Италии.

Внезапное падение Гогенштауфенов принадлежит к числу тех трагических тайн, для раскрытия которых суеверное ханжество имеет всегда ключ под рукой; фактическая же история не дает его. Однако необходимость его может быть раскрыта разумом, проникающим в ее законы. Как некогда после смерти Генриха VI из дома Барбароссы остался лишь единственный наследник, ребенок, сам Фридрих II, так и теперь из многочисленного потомства этого императора оставался в живых лишь единственный законный отпрыск, сын Конрада, Конрадин, двухлетний ребенок, находившийся в Баварии. Из недоверия к Манфреду умирающий Конрад назначил опекуном этого ребенка самого папу, а наместником или управителем в королевстве маркграфа Бертольда фон Гогенбурга.

У гроба Конрада стоял Манфред, как незадолго перед тем он стоял у гроба Фридриха II. Результаты четырехлетних усилий лежали разрушенными перед ним. Будущее было снова темно и неизвестно. Кто мог не сознавать, что Италия хоронила с Конрадом IV великий период своей истории!