2. Церковные постройки Адриана. — Ватиканский портик. — Св. Петр . — Латеран. — Св. Павел. — Искусство в Риме. — s.-giovanni ante portam latinam. — s.-maria in Cosmedin. — Schola graeca. — Monte Testaccio
2. Церковные постройки Адриана. — Ватиканский портик. — Св. Петр . — Латеран. — Св. Павел. — Искусство в Риме. — s.-giovanni ante portam latinam. — s.-maria in Cosmedin. — Schola graeca. — Monte Testaccio
To, что было сделано Адрианом для церквей в Риме, превзошло труды почти всех предшественников; страсть к строительству, владевшая этим папой и его ближайшими преемниками, наложила вообще печать величия на первый период светского владычества пап. Одни церкви были перестроены Адрианом до основания, другие были восстановлены. В длинном перечне, помещенном в его биографии, эти церкви перечислены все.
Базилика Св. Петра обязана Адриану ценными украшениями. Нам известно, что в эту базилику вел портик, который начинался неподалеку от мавзолея Адриа-на; вероятно, здесь через ворота (Porta S.-Petri in Hadriano) можно было прямо пройти в портик. Последний на некотором протяжении шел вдоль реки и представлял собой обыкновенный, несколько тесный проход, по которому народ шел в базилику Св. Петра. Адриан возвел под портиком новый фундамент, на который пошло более 12 000 плит, и затем исправил самую колоннаду. Подобные же портики существовали в базиликах св. Павла и S.-Lorenzo за стенами; они точно так же были восстановлены Адрианом.
В атриуме св. Петра Адриан возобновил главную лестницу и портик (Quadriporticus) по обеим ее сторонам. Колокольню Стефана II он украсил большими бронзовыми дверями, которые, по его приказанию, были привезены из Перуджи и взяты из какого-нибудь храма. Для постройки и укрепления крыши Карл дал балки и несколько тысяч фунтов свинца. Мозаика в абсиде была уже испорчена, и Адриан восстановил ее «по древнему образцу». Пол перед исповедальней на всем пространстве от бронзовых перил до гроба апостола был выстлан листами чистого серебра, которые весили 150 фунтов; сама исповедальня была отделана внутри листами золота, на которых были изображены события из священной истории, а алтарь над исповедальней был покрыт золотом чеканной работы. Судя по надписи, которая была поставлена здесь Адрианом, надо думать, что и он, и Карл Великий были изображены на барельефе. В этой надписи говорится о Христе следующее:
«Он происходит из рода и священников, и царей; поэтому Он предоставляет управлять миром и тем, и другим одновременно. Овец Он дал пасти Петру, верному пастырю, и затем доверил их Адриану. В верном городе Он вручает римское знамя также слугам, которых избирает Сам, по Своему усмотрению. Карл, великий король, получает это знамя из благословляющей его со славой руки св. Петра. На благо его и для торжества власти папа принес этот дар, сделав посвящение по принятому обычаю».
У гроба апостола стояли серебряные изображения святых; папа заменил эти изображения другими из литого золота, представлявшими Спасителя, Деву Марию, св. Петра, св. Павла и св. Андрея. Все убранство базилики было также сделано заново и отличалось ослепительной роскошью. По праздникам между колоннами кораблей развешивались ковры, окрашенные пурпуром и отделанные золотом. В Рождество, на Пасху, в праздник с обоих апостолов и в годовщину посвящения папы зажигался колоссальных размеров светильник; он имел форму креста, был прикреплен к обитой серебром поперечной балке триумфальной арки и спускался над исповедальней; когда зажигались все 1370 огней этого светильника, он действительно мог быть назван великим Фаросом или маяком. Этот светильник был Устроен Адрианом.
Базилика Св. Иоанна в Латеране была также пышно украшена Адрианом. Он возобновил у находившегося здесь дворца портик и построил возле него башню, которую украсил живописью и мрамором. Нет сомнения, что это была башня Захарии, которая уже могла потребовать ремонта. Быстрое разрушение римских церквей мало говорит в пользу прочности построек того времени; к тому же множеству этих построек не всегда соответствовали средства. Атриум базилики Св. Павла во времена Адриана был настолько запущен, что в нем пасся скот. Поэтому уже в то время вход в базилику был, по-видимому, не со стороны Тибра, а сбоку. Адриан приказал замостить этот атриум мрамором.
Все без исключения церкви — титулы или диаконии — были также разукрашены Адрианом; в каждую из них он пожертвовал по 20 тирских ковров для развешивания их между колоннами. Сотни мастеров, занятые исполнением заказов папы работали на золоте и серебре, готовили изделия из эмали и лазури, делали мозаичные изображения, грубо, но все-таки не без некоторого вдохновения, расписывали стены и уже менее удачно высекали скульптурные вещи из мрамора. Мы уже высказывали наше сомнение в том, что в Риме были исключительно греческие мастера мозаичных работ, как это было, вероятно, в Равенне. Техника мозаичных работ поддерживалась во всей Италии, и потому можно предполагать, что в Италии существовали свои собственные традиции и школы этого искусства; от времен Адриана сохранилось даже наставление, в котором излагается, как следует окрашивать мозаику, как золотить железо, как писать золотом, как изготовлять эмаль, медную лазурь и кадмий и как можно пользоваться в изделиях некоторыми минералами. Это замечательное руководство написано варварской латынью VIII века и говорит до некоторой степени за самобытность искусств в Италии того времени, хотя бы то руководство даже и было только переводом с греческого.
Но употреблявшиеся во множестве роскошные ковры с вытканными на них изображениями разных событий были чужестранного происхождения. Искусство выделки таких ковров шло с Востока и процветало в Византии и Александрии. Греческие приморские города в Италии служили посредниками в торговле дорогими шелковыми материями, в которых так нуждалась римская церковь. Судя по названиям вышитых одеяний и покровов, надо полагать, что и материи, и техника производства были весьма разнообразны, и родиной всего этого была византийская империя. Многочисленные названия, которыми обозначались ковры — vela, все греческие и часто давались по имени родины этих изделий: Александрии, Тира, Византии и Родоса. То же самое следует сказать о белых, пурпурово-красных и голубых облачениях, украшенных драгоценными камнями и затканных изображениями тех или других событий, или святых, или животных, как то: орлов, львов, грифов, павлинов и единорогов. Названия священных сосудов, которые римляне называли греческим словом cymelia, точно так же доказывают восточное происхождение этих вещей. Вообще образцы всех таких ковров, облачений и утвари следует искать в храме Соломона, этой великой сокровищнице роскошных принадлежностей культа на Востоке. Папы и епископы старались воспроизвести в своем облачении фантастическое одеяние иудейских первосвященников, а в церквях — блеск и множество священных приношений, которыми был переполнен этот храм. Золотые кресты ослепляли своими драгоценными камнями и сверкали серебром и эмалью; вазы, чаши, кадильницы, кубки и кивории пленяли своей резной и чеканной работой, а длинный перечень всех этих вещей своими загадочными названиями и будит, и смущает фантазию.
Две древних и замечательных церкви обязаны Адриану своей громкой славой.
На Via Latina внутри городских стен стоит покинутая в настоящее время базилика, средневековая башня которой возвышается над массой густо разросшихся садов. Это — церковь евангелиста Иоанна. Предание говорит, что любимый апостол Христа, разрушивший в Ефесе храм Дианы, был доставлен при Домициане в Рим. Здесь апостол был посажен в котел, наполненный кипящим маслом; однако он вышел из этого котла невредимым, и пораженные чудом судьи не решились больше подвергать апостола новым мучениям. После того Иоанн был отправлен в изгнание на остров Патмос, и здесь апостолу, жившему в уединении, Дух Господень раскрыл тайны мира. По греческим сборникам легенд, Иоанн был подвергнут вышесказанному мучению в Ефесе, но латиняне настаивают, что это происходило в Риме, и уже в IV веке указывалось за Латинскими воротами (которых, конечно, при Домициане не существовало) место, где апостол претерпел свои мучения. В неизвестное время там была воздвигнута часовня; в настоящее время тут стоит капелла S. –Giovanni in Oleo, постройка которой относится к 1509 г. Время основания самой базилики неизвестно; в теперешнем своем виде она возникла уже в XI или XII веке. Но при Адриане церковь S.-Iohannis juxta portam Latinam уже существовала, и он восстановил ее.
В VIII округе, в том месте, где Forum Boarium выходил к Тибру, во времена Адриана еще стояло несколько языческих храмов. Два из них, у реки и у Палатинского моста, существуют до сих пор: это храм Весты и храм Fortunae virilis. Под Авентином, рядом с Circus Maximus, находились храм Pudicitia Patricia и несколько святилищ Геркулеса, культу которого была посвящена в древности эта местность. Там же стояла знаменитая Ara Maxima этого полубога. Со стороны Палатина у Forum Boarium христианская религия уже давно нашла приют в церквях Феодора, Георгия и Анастасии, но со стороны Авентина христианские церкви почти совсем не строились у этого форума. Находившиеся здесь языческие храмы стояли запертыми, и благодаря близости Circus Maximus эта местность, хотя и была в полном запущении, сохраняла все-таки свой величественный древний вид. На развалинах лишь одного роскошного древнего здания была устроена небольшая церковь; при этом часть колонн перистиля была оставлена свободной, как это можно видеть также у S.-Lorenzo in Miranda внутри храма Фаустины. В настоящее время в пристройке к этой церкви у Авентина еще видны остатки древней Cella и восемь желобоватых колонн фасада, заделанных в стену.
Время постройки этой базилики нам неизвестно; в конце VI века она уже была диаконией и называлась S.-Maria in Schola Graeca. Это название церковь получила от какой-то греческой общины, поместившейся здесь с незапамятных времен. Этой общине принадлежала не только эта диакония; вся окружающая местность составляла schola graecorum, и еще в X веке находящаяся здесь часть берега реки называлась Ripa graeca.
Возможно, что это название было дано базилике в отличие от S.-Maria antique (или nova со времени Льва IV) возле арки Тита. В VIII веке базилика называлась только in Schola Graeca, но со времени перестройки ее Адрианом она стала называться также in Cosmedin. Биограф папы объясняет это название тем, что церковь после того, как она была роскошно реставрирована, по праву могла называться in Cosmedin, т.е. разукрашенной. Но так как это название было присвоено также церкви Девы Марии в Равенне и еще одной церкви в Неаполе, то надо думать, что оно происходило, вероятно, от какого-нибудь места в Константинополе. Переселявшиеся в Италию греки переносили туда же из чувства благоговения к родине и некоторые отечественныe имена. В Равенне существовала церковь S.-Maria in Blachernis, называвшаяся так в память церкви того же имени императрицы Пульхерии в Византии, и даже в
Риме одно место на Авентине называлось ad Balcemas или Blanchemas. Адриан нашел церковь у Авентина в виде разрушившейся часовни, над которой возвышались развалины древнего храма. Папа приказал удалить громадные плиты травертина, из которых был сложен храм, и построил здесь базилику с тремя кораблями и притвором. В середине IX века она снова была перестроена Николаем I, а еще позднее Каликстом II и другими папами. Одна только прекрасная колокольня принадлежит, вероятно, VIII веку. Эта колокольня имеет четырехугольную форму и, как все древние римские башни, оставлена нереставрированной; высота ее равна 162 пальмам, и в ней 7 рядов окон; по сторонам каждых трех окон поставлены небольшие колонны. В притворе церкви замечательны некоторые надписи, принадлежащие VIII веку: это дарственные грамоты герцога Евстахия и какого-то Григория; язык этих надписей — варварский. Названными лицами были принесены в дар церкви многие имения и, между прочим, виноградники на Monte Testaccio. Только имея в виду этот знаменитый холм, мы упоминаем здесь о сказанных надписях, так как в них именно впервые приводится название Testaccio. Подобно символу погибшего величия Древнего Рима, возвышается этот холм между Авентином, городскими стенами и Тибром; он имеет в вышину 35 метров и представляет собой как бы искусственную пирамиду, сложенную из разбитых амфор. С какого времени начали сваливать здесь черепки простых больших глиняных сосудов, служивших для перевозки морем съестных припасов и как долго продолжалась эта свалка, пока наконец выросла эта искусственная гора, — неизвестно. По-видимому, возникновение ее не может быть отнесено к более раннему времени, чем II век после P. X. Образованию ее положил начало emporium у Тибра, когда имевшиеся во множестве в магазинах этого рынка амфоры были перебиты. Римляне назвали этот постепенно выраставший холм Mons Testaceus — гора черепков, и богатая фантазия Средних веков создала легенду, будто этот холм образовался из разбитых ваз, в которых обязанные данью народы имели обыкновение привозить в Рим золото и серебро.