Вопрос об использовании сведений об информанте и его решение в отечественной и зарубежной практике
Вопрос об использовании сведений об информанте и его решение в отечественной и зарубежной практике
Одной из самых сложных и неоднозначных проблем использования устных исторических источников в научных публикациях является публикация информации об информанте и использование представленной им информации. Существует несколько подходов, отражающих наработки разных национальных научных школ.
Уже на начальном этапе формирования научно-практической программы по устной истории, создания устноисторического проекта важно обсудить этические вопросы, связанные с использованием имени рассказчика в публикациях разного рода. Вопрос о том, имеет ли право интервьюер ссылаться в своих научных публикациях на конкретного рассказчика, является дискуссионным и не имеет у историков однозначного ответа. В этнографии, например, является обязательным полное «досье» о рассказчике, как носителе традиций этнической культуры, без которой невозможна научная интерпретация полевых материалов. Научно-справочное оформление этнографических источников предусматривает наряду с личными паспортными данными указание происхождения, данные о родителях респондента, семейные предания о предках.
В отечественной устной истории этот вопрос еще серьезно не обсуждался и до конца не решен. В зарубежной устноисторической практике встречается несколько вариантов. Так, некоторые американские устные историки считают, что указание при цитировании фамилии и имени респондента не только неэтично, но и нарушает его права. В своих научных публикациях они ссылаются на кодировку заархивированного устного источника в соответствии с принятым в фондах американских устных архивов при университетах, архивах или библиотеках учетом поступающего материала и присвоением номера фонда, описи, дела. В таком случае в научном тексте ссылки на устный исторический источник включают традиционные архивные данные. В отличие от американской традиции, французская устная история допускает ссылки на фамилию информатора. В целом в зарубежной практике нет единодушия: в одних обществах устной истории принято нумеровать интервью без афиширования авторов, в других цитирование сопровождается указанием не только автора высказываний, но и полных данных о нем.
В российской практике также нет единого мнения. Каждый исследователь решает эту проблему самостоятельно. Но именно для российских историков эти вопросы имеют важное значение. Связано это и с несовершенством нормативной базы российского законодательства, и с особым драматизмом исторических процессов. В отечественной юриспруденции не проработаны нормативы, регулирующие авторские права, определяющие интеллектуальную собственность, защищающие личную тайну и гарантирующие конфиденциальность личности.
Драматизм российской истории XX в., при юридических прорехах, часто ставит историка перед дилеммой — публиковать или не публиковать информацию о респонденте. В России весь XX в. происходили кардинальные изменения и радикальные преобразования — это и раскулачивание, и репрессии, и депортации, и войны, и реформы, раскалывающие общество на группы, а во многих случаях — на исполнителей и жертв. Учитывать эти обстоятельства особенно важно при работе в микронаселенных пунктах, где проживают потомки тех и других. Публикации рассказов представителей одной стороны затрагивают чувства и достоинства другой стороны, например, в ситуации, когда в своем рассказе о раскулачивании респондент из семьи раскулаченных указывает фамилии односельчан — активистов комитетов бедноты, которые участвовали в раскулачивании. Подобные обстоятельства необходимо учитывать при составлении программы по изучению противостояния белых и красных в казачьем обществе, когда в рассказах обеих сторон приводятся семейные истории с указанием фамилий. Для микрообществ со стабильным населением публичное обнародование интервью или его интерпретация в научных изданиях может стать толчком к нагнетанию межличностной неприязни и общественному взрыву.
Руководитель устноисторической программы обязан обсудить вопросы, связанные с публикацией данных об интервьюере. Острота проблемы обусловлена необходимостью защиты личной тайны человека. В архивной практике законодательно оформлен запрет на публикацию индивидуальных данных с соблюдением срока давности до 75 лет. Под этот закон попали широко используемые историками материалы похозяйственных книг муниципальных и текущих архивов сельских администраций и районных архивов. Этот источник всегда являлся наиболее массовым и доступным для сельских учителей и школьников. В соответствии с нормативами для защиты конфиденциальной информации они могут вводиться в научный оборот только с согласия людей, чьи данные исследователь хочет использовать в научных публикациях, или их потомков.
В результате в отечественной практике устной истории нашли применение и американские традиции, и опыт европейских школ. Исследователи, работающие по американским технологиям, придерживаются принципа анонимности информантов, которая диктуется не столько этическими представлениями, сколько юридическими аспектами авторского права. Примером является деятельность коллектива устных историков Европейского университета г. Санкт-Петербурга, тесно работающих с историками из университета штата Индиана. Система кодировки предусматривает изменение в цитируемых отрывках всех собственных имен, упоминаемых в интервью при публикации, на вымышленные, а имен авторов публикуемых отрывков — на шифры, присвоенные в архивных фондах. Используемая система шифровки в самом тексте и в «сводном индексе интервью» (СИН), помещенная в сборнике, включают информацию о собеседниках. Записи в СИН расположены в алфавитном порядке шифров информантов. Каждая запись включает сведения о поле (женский, мужской), годе и месте рождения человека, времени переезда в тех случаях, когда оно известно. В СИН также приводятся номера кассет (цифровых записей, CD, DVD) в устном архиве Европейского университета.
Например, № 170 [С 1 — АВП, С 2 — ИАР, ЕУ-Лахден-02 ПФ-1]. Данная информация расшифровывается следующим образом:
№ 170 — номер публикуемого в сборнике отрывка воспоминаний переселенцев (опрашивались сразу два информанта);
С 1 — АВП; С 2 — ИАР — шифры двух информантов, С 1 и С 2, по СИН — сводному индексу интервью;
ЕУ — Лахден-02 — полный шифр аудио- (цифровой) записи в архиве Европейского университета в Санкт-Петербурге. Цифра 02 показывает, что собеседник дважды участвовал в интервью (в 2002 и 2003 гг.).
ПФ — 14 — номер аудио- (цифровой) записи. Приводится в том случае, если интервью записано на нескольких кассетах (цифровых дисках).
В качестве примера можно привести отрывок из издания «Граница и люди: воспоминания переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка», подготовленного исследовательской группой Европейского университета.
Раздел Освоение территории
Тема Ориентация в пространстве
№ 170 [С 1 — АВП, С 2 — ИАР, ЕУ — Лахден-02 ПФ-1]
И А не говорили, что есть какие-то тайные финские тропочки?
С 1 Нет. Не было. Троп таких тайных, таких не было.
С 2 Да тропочки-то были — ходили возле озера. Дак это просто тропочка: идешь, и все, и вроде уж после не боялись.
С 1 Ну-ну-ну… Да, да, да.
С 2 Лесом прямо — тропочка небольшая. Идешь лесом вдоль озера.
С 1 Может, и они ходили тут.
С 1 Но факт тот, что и мы ходили. В лес за ягодами ходили, или на рыбалку пойдем.
Таким образом, для информантов вводится шифровка слова «собеседник» под номерами С1, С 2, С 3 и т. д. Если участие собеседника в интервью ограничивалось несколькими репликами, то он зашифровывался, без представления информации о нем, знаком N. Если беседу вели два и более исследователей — И 1, И 2 и т. д. Пример:
«Раздел Религиозность
Тема Похоронно-поминальная обрядность
№ 420 [ВАГ, ПФ-5)
И 1 Может быть, [все] по-разному хоронили?
С Я, когда… У татар, знаю, слыхала, что сидя хоронят, гроб не делают — татары. А у чувашей — не слыхала, не знаю.
N У чувашей гроб[81] [82].
С Гроб делают? Я не слыхала, а у татар знаю, что сидя. Заворачивают в материал, в простынь, и садят, садят сидя в могилу.
И 1 И у вас так на кладбище хоронили?
С Я не была, но рассказывают, что вот так татар хоронят. Я не была на таких похоронах, я только на русских ходила.
И 2 А никто там не пытался возмущаться, почему так?
С Так вот мы сами возмущаемся, что почему так? Никто не объясняет. Такой обычай у нас, такой закон, такой обычай. […]
И 1 А веры все были одинаковой?
С Нет, веры разной. У нас христианская вера, у русских. А у них эти… как их… У карелов да у финнов ведь пятидесятница. Пятидесятники они называются»[83].
В сводном индексе интервью отрывка 170 под шифром С 1 — АВП представлена следующая информация об АВП — АВП, т, 1923 г. р., Ур. дер. Кондоша Вологодского р-на Вологодской обл. Приехал в 1940-м, затем в 1945.1 ЕУ-Лахден-02 ПФ-14; ЕУ-Лахден-03 ПФ-5 (здесь он сообщает, что приехал первый раз в 1940 г., затем — в 1946 г., и говорит о том, что он — уроженец Чепеповецкого р-на Вологодской обл.). Записано в г. Лахденпохья (Т16, 54, 71, 89…). Второй собеседник С 2 — ИАР: f, 1922 г. р., ур. дер. Кондоша Вологодского р-на Вологодской обл. Приехала в 1940 г., затем после Великой Отечественной войны. ЕУ-Приозер-01 ПФ-31, 32. Записано в пос. Мельниково (№ 504). В отрывке 420 — ВАГ: f, 1924 г. р., ур. пос. Вознесенье Ленинградской обл. Приехала в конце 1940-х гг. ЕУ-Лахден-02 МД-6, 7. Записано в г. Лахденпохья (№ 52, 53, 82…).[84] [85]
При использовании устных исторических источников, независимо от форм (публикация, интерпретация, иллюстрация) наряду со специфическими приемами работы широко используются междисциплинарные технологии (контекст, нарратив и др.), общенаучные и общеисторические методы анализа.